Девушка заплакала тихо, бесшумно, но душ смывал слезы. Она вспоминала, как было хорошо вчера сначала. Что напугало ее больше? Резкая боль внутри нее, быстро утихшая потом от равномерных движений, или, может, от того, что она нашла в себе силы расслабиться, оставляя лишь ощущение давления и приятное тепло, и тяжесть его тела сверху или тот момент, когда он вдруг застыл словно увидел призрак, и лицо Джейме несколько напоминало посмертную маску несколько страшных мгновений… О чем или о ком он мог подумать в такой момент, да так внезапно, что отвлекся? Или для него это все было лишь незначительным эпизодом, в то время как девушка с опаской открывала для себя новый мир? И он знал об этом! Джейме никогда не говорил о своих предыдущих девушках, Бри даже не знала, сколько их было. Только о сестре, но там все было невиннее, хотя ее передергивало от мыслей об этом до сих пор… С сестрой он точно не спал, это ее парень объяснил ей вполне доходчиво, а вот другие девушки…
Каждый задаваемый вопрос сильно ранил девушку, все глубже загоняя ее в водоворот безумия. Чувствуя головокружение от всего этого, Бриенна вышла из душа, оглядывая свое лицо в зеркале пустым апатичным взглядом. Глупая голубоглазая дурочка, твердил ей внутренний голос. Джейме такой красавец… Бри постоянно чувствовала завороженные взгляды других девушек и даже взрослых женщин, останавливающиеся на ее спутнике, и никакая стрижка волос на это не влияла значительно. А она… Нескладная, высокая, глупая, а теперь еще и это… Слезы снова потекли по ее лицу, размывая отражение в зеркале, и в таком нерезком виде Бриенна ни на секунду не показалась себе красоткой, достойной его. Ничего умнее его сестры на должность его пары на ум не приходило, а в сравнении с львицей Бриенна Тарт была просто никем. Она совсем не была похожа на Серсею — другой овал лица, глаза иные - бестолково наивные, а не лукаво суженные, волосы светлее, прямее и короче. Нос у Серсеи тоньше и никогда не был сломан, губы тоньше, подбородок сходится в точку. Стройная шея, гибкая талия, небольшие запястья.
Она снова смотрела на свои кисти, представляя на их месте тонкие женские руки с хрупкими запястьями и длинными пальцами с острыми ногтями. Тишина в душевой была такой, словно мир полностью погиб в катастрофе, осталась лишь одна она, занемевшая от долгого усталого изучения своего тела. Но ведь это буду уже не я! — вдруг тихо-тихо сказал ей внутренний голос. Что останется от меня, если это будет не мой нос, не мои руки… И, может быть, для него это все просто эпизод, но для меня это важно. Потому что он дорог мне. Глупо терять его из-за своих тараканов.
Девушка немного встряхнулась и снова закуталась в синий халат. Глаза ее стали еще больше от слез, губы припухли от поцелуев и, выходя из душа, Бри казалась себе почти красавицей.
Джейме сидел по-турецки на диване и смотрел телевизор. Он услышал ее движение за спиной, но не двинулся, лишь по легкому движению его руки она поняла, что лев ее слышал. А мог слышать и в прошлый раз, подумала Бриенна. Он принимает ее игру? Тогда это просто поддавки, с возмущением подумала она! Уже не стараясь двигаться бесшумно, девушка прошла к плите и поставила вариться кофе. Стоять спиной было надежнее всего.
— Доброе утро, Бри, — услышала она сзади. Судя по дальности до источника звука, Джейме говорил оттуда, где сидел. Голос был предельно нейтральным. Все Ланнистеры врут…
— Доброе утро, Джейме, — ответила она без запинки. Однажды она научится выдавать такой же бесстрастный тон, годам к ста не меньше… Бриенна продолжила засыпать кофе в турку и внезапно спросила, бросая слова в пропасть под ее ногами, словно конфетти с крыши: — Кофе будешь?
— Буду, — теперь сорвался его голос. Один - ноль, я все-таки учусь у него, — Я не рискнул варить сам, я банально не умею. А твой кофе вчера был потрясающий.
Она немедленно покраснела при упоминании вчера, даже не пустив в сознание, что он говорил о кофе. Бриенна услышала, как Ланнистер убавил звук у телевизора, а потом что-то тихонько стукнуло прямо у нее за спиной. Внутренне подобравшись, она ожидала, что парень подойдет, озирая окрестности в поисках предметов потяжелее. Кроме турки ничего не нашлось, и тут сзади раздалась музыка. Мобильник, поняла Бри, прежде чем полились слова песни.
«Не плачь. Это был просто миг
Не плачь. Ветер ненастья стих
Этот оскал ностальгия для сна
Ты не одна, да и скоро зима…
Ты только не плачь…»
Она стояла, помешивая кофе, и слезы непроизвольно полились из глаз. Девушка отодвинулась от турки, спасая ее от лишней соли…
«Не плачь, мне грустно от этих слов…
А мой телефон у тебя на столе.
Всего лишь семь нот, и лечу я к тебе…
Ты только не плачь…»
Она всхлипывала сильнее. Песня высвобождала в ней какие-то скрытые резервы жидкости, хотя Бриенна полагала, что вчера и сегодня выплакала уже столько, сколько не плакала за весь предыдущий год. Странно, просили же не плакать, а она плакала, и плакала, и плакала. Продолжая безуспешно бороться с рыданиями, а потом заботливо их игнорируя, она сварила кофе, разлила в две чашки и медленно опустила на блюдца. Джейме медленно обернулся с дивана, к которому стол был придвинут. Их взгляды встретились. Она протянула чашку. Он кивнул и сказал:
— Спасибо, — и ей почудилось в этом спасибо не только благодарность за кофе. Слезы было начали высыхать, но девушка была зла и, кажется, снова покраснела под его взглядом. Джейме смотрел на нее внимательно, а потом взял за руку, которую она не успела убрать от чашки. Бри судорожно сглотнула, чувствуя его горячую ладонь, и едва ее не отдернула.
— Хозяюшка моя, — продолжил он. — Ты потрясающе варишь кофе.
— Ты еще не пробовал, — отмахнулась Бриенна, не отпуская руки. Скажи еще что-нибудь, скажи мне, что все это было ошибкой! Скажи, что ты дурак. Скажи, что я дура. Прогони. Обними. Только не молчи. И не смотри на меня этим твоим взглядом, от которого я готова, кажется, на все.
— Пробовал, почему? — он говорил как обычно легко, не обнаруживая никаких признаков вранья. — Вчера я пил из твоей чашки.
Никогда для нее эта простая фраза не звучала так двусмысленно. Он постарался исправить ситуацию, видя, как стремительно ее лицо становится свеклой.
— Бри, я про кофе говорил! Бри!
На этот раз он, видно, и сам не понял, что сказал, но мигом перемахнул диван, и не успела девушка опомниться, как оказалась в его объятиях. У нее не было сил сопротивляться. Бри попыталась поставить свою чашку мимо блюдца. Та закачалась на краю стола, Джейме спас посуду и снова обнял ее, с тревогой вглядываясь в лицо.
— Бриенна, хорошая моя. Скажи, что все в порядке, — он говорил искренне, показалось ей, слишком прерывался его голос. Либо Ланнистер очень хороший актер. На одну бесконечно малую секунду она поверила, но эта искра стала пожаром, и Бри ответила:
— Нормально.
Он сжал ее сильно, так, что она едва не задохнулась. Девушка чуть оттолкнула его плечом, отстраняясь. Джейме проговорил все еще сдавленным голосом:
— Прости, я совсем с ума сошел, ожидая, когда ты проснешься… Я такой дурак, Бри, господи, какой дурак. Ты когда-нибудь меня простишь? — он заглядывал ей в глаза, но у нее по-честному не было ответа. Девушка с трудом понимала, чего он хочет вообще, но находиться в его объятиях определенно было правильно. После вчера это было именно то, чего она хотела. Подтверждения, что это был не конец.
— Не волнуйся, — проговорила та наконец. — Я в порядке.
— Ох, Бри. Может, однажды ты научишься врать, но вряд ли скоро, — Джейме обеспокоенно гладил ее по щеке, волосам, и она чувствовала, как тает осколок льда в ее сердце. Могу ли я ему доверять снова?
— Ты плакала ночью, ты плакала утром и даже сейчас твои глаза мокрые.
Его губы коснулись ее век, поочередно утирающие мокрые ресницы бережным касанием. Бриенна почувствовала лихую безрассудность в себе и потянулась губами к его губам, оказавшимися солеными от ее слез и плотно сомкнутыми. Поцелуй вышел слишком робким, и совсем не соответствовал буре чувств у нее внутри. Тогда девушка положила руку на его затылок и с шальной мыслью «будь, что будет» разомкнула свои губы, сжимая на его верхней, и провела языком, требуя продолжения. Парень опешил на мгновение, а потом поддержал, сначала ласково, потом настойчивее, сообразуясь с ее желаниями. Руки девушки обняли его пояс, скользнули под свитер, поднялись по спине. Могла ли она красноречивее сказать о своих желаниях?
