***
Они раздевались на скорость. Словно за окном была гроза, вымочившая их насквозь, и вот они вбежали в дом и умирают от холода. Вещи взлетали как птицы над головами, руки лихорадочно выбрасывались в воздух. Свет включать никому не требовалось — планировки гостевых спален были известны обоим, а память была слишком хороша.
Она все о нем знала. Тело тянулось за каждым касанием так, словно оно было прощальным. Было легко и странно через столько лет вдруг ощутить ее кожу ладонями, вспоминая изгибы, скользить и находить выпуклости и резкие очертания костей. Движение и отклик, касание и стон, ритм и блаженство.
Джо не останавливала его, лишь уточняла иногда, резко перенося руку с одного участка на другой. Он слишком долго не был с ней, но помнил все, что странно. А некоторые вещи помнил как вчера — остро, болезненно. Как их первую ночь или пламенное пекло последних.
Он честно пытался быть нежным и медленным. И потерпел поражение. Последней женщиной, что была у него, была одна почтенная вдова, однако чрезвычайно бережно относящаяся к своей репутации. Когда-то он не знал никаких барьеров, не терпел рамок, и если тело и ситуация требовала жесткости, а подчас и жестокости, желанной обоим, он делал это. Иногда душа просто требует накала страстей, и, будучи раз за разом останавливаемым во время слишком затянувшегося поцелуя репликами вроде «прекрати, оставишь засос», «мы так не договаривались» и тому подобными, Тайвин все больше закрывался и уходил в себя. Он был из тех людей, которые не могут жить, не проявляя инициативы… Он не волк, чтобы загонять его по флажкам. Ему нужна свобода передвижений.
Джоанна же требовала обратного. И если она и молчала об этом поначалу, словно играла с ним в угадайку, то каждая ее реакция — движение, стон, жест — следующая за его укусом или выматывающим поцелуем, была предельно конкретна. А потом она начала говорить. Просить. Плакать. Кричать.
***
— Что это ты, черт возьми, делаешь, Тайвин Ланнистер! — она запыхалась, сигарета выпала из руки, бутылку он успел перехватить.
— Есть варианты? — уточнил он, отхлебывая из горлышка. Пиво было отвратительнейшей мочой, но единственным способом перекрыть доступ кузины к алкоголю было выпить его полностью.
— Да к черту пиво! — она смяла его футболку, сжав в руках, и встала на цыпочки. — Ты меня поцеловал!
Тайвин продолжал пить, искоса глядя на девушку. В гневе она становилась только прекраснее. Наконец, оторвавшись от бутылки, опустевшей практически полностью, он едко произнес:
— М, ты заметила?
— Не смей, ты слышишь, никогда со мной так разговаривать, Тайвин!
— Как?
— Как с несмышленой младшей сестрой.
— Оу, Джо, я не виноват в том, что ты моя несмышленая младшая…
— …кузина! — Джо топнула ногой, рискуя оттоптать ему стопу. Она не сдвинулась от него ни на миллиметр, плотно прижимаясь. Стремительно выпитое пиво ударило в голову или контакт с ее телом — он наверняка не знал, но продолжать это было слишком… хорошо. Тайвин попытался оторвать ее руки от себя, но девушка, зарычав, продолжила: — Ты поцеловал меня. И я требую, чтобы ты сделал это снова.
Он ошарашенно посмотрел на нее. Что? Это она ему нравится, а не он ей. Иначе бы они не торчали невесть где в ночи, где можно добыть пива и сигарет, но нельзя автобуса до дома.
— А если я откажусь? — произнес он севшим голосом. Джо нахмурилась еще сильнее. Если бы он подождал хотя бы еще пару секунд, она бы его наверняка ударила. Расплакалась. И ничего бы не было. Только вот он не сдержался, и все пошло иначе.
— Я же не допрыгну до тебя сама, Тай!
И тут его руки легли на ее талию. Именно тогда, когда она готовилась продолжить реплику, запнулась на вдохе и закончила, улыбаясь довольной улыбкой Кассандры, которой поверили:
— К тому же ты не откажешься.
Второй поцелуй накрыл их как цунами. Лихорадочные движения, буря, безумие.
— Ты права, Джо. Я никогда от тебя не откажусь.
***
— Курить ужасно хочется.
— Извини, чего нет, того нет. По-прежнему ментоловые?
— Какая разница, если их нет.
— Иди сюда.
— Сам иди. Мне холодно.
— Последнее слово должно быть за тобой, так?
— Глупый вопрос.
— Ох, Джо. Хочешь умный?
— Валяй.
— Тебе было хорошо?
— Это тоже глупый.
Тишина повисла тягучая, как патока, на несколько бесконечных мгновений.
— Ни черта не меняешься, Тай. Конечно, хорошо. Иначе зачем бы все это?
— Мы стали старше. Мало ли…
— Отвали…
— Спать.
— Спать.
***
Рассвет продирался тонкими полосами сквозь двери сарайчика. Ночной холод наконец отступил. Тайвин напомнил себе, что больше никогда в жизни не станет соглашаться на ночевку в свежем сене. Словно рой комаров искусал его руки. Соломинки торчали отовсюду. С действительностью его примиряла только сопящая рядом Джо, свернувшаяся калачиком под его рукой. Ее нос утыкался ему куда-то в подреберье, и желание было ровно одно — сделать хоть что-то, чтобы перестало так ныть в паху.
Солнечные пальцы добрались и до девушки. Она прищурилась и ткнулась было носом в сено, но потом, резко отпрянув, вдарила кулачком по его грудной клетке.
— Твою мать, что за зараза не дает мне поспать…
— В основном, ты сама.
— Дурак, что за свет…
— Это небесное светило, Джо, называется солнце.
— Ах ты ж, хренов гуманитарий, — его ребрам снова досталось, а колено она воткнула в него не глядя, попав в пах. Тайвин согнулся пополам, отворачиваясь от девушки с протяжным стоном.
— Нечего ко мне лезть по утрам, — буркнула девушка. Она уже чувствовала себя виноватой, слышал Тай в ее голосе. Еще бы не пиналась, коза такая.
— Сама такая, — отозвался он с трудом, — сначала пол ночи уговариваешь тебя спать, а ты… Больно, между прочим, адски.
— Блин, ну прости, — она прижалась к его спине. — Я чем-то могу помочь?
Тайвин мысленно взвыл. Вот тебя тут только с помощью и не хватает.
— Не можешь. Постарайся больше не пинать меня между ног.
— Ого, я не планировала туда бить, — Джо свесила голову через его плечо, и теперь ее обеспокоенные глаза висели кверху вниз перед его лицом, как у гигантской летучей мыши. — Бедненький. Может, помочь тебе? Ну, осмотреть, подорожник привязать?
Особенно ему понравилась идея про подорожник. Теперь он не мог остановить хохот. Джо же так и висела над плечом, а потом обняла его обеими руками за голову и поцеловала в губы. Сначала нежно, а потом все больше распаляясь. Он включился в поцелуй не сразу, ошарашенный. Вчера он мог все списать на ее опьянение. А сегодня…
— Так хоть чуть меньше болит? — уточнила Джо, отрываясь.
— Помогает, — усмехнулся Тайвин.
— Тогда надо продолжать, — уверенно заключила Джо, набрасываясь на него.
***
— Никогда не ночевал в гостевой.
— Взаимно.
— Прекрасное видение, если я прямо сейчас не уйду, я вообще не отпущу тебя из кровати.
— Напугал до колик.
— Ну пожалуйста, женщина. Отпусти меня. Я старый больной человек, мне нужна зарядка и пара кругов пробежки.
— Старый, хи… — она улыбалась ему, бродя пальцами по его прессу. — Даже если бы ты все это со мной не вытворял ночью… и то бы не поверила.
— Пощады, Джо.
— Иди, — она перевернулась на бок, сопроводив это гневным жестом. Он осторожно прикоснулся к ее шее губами, дохнул на нее, а потом начал целовать, пока она не задышала часто.
— Отпусти по-хорошему.
— Иди-и, — протянула женщина, вытягиваясь по кровати на спине. Обнаженное тело, едва прикрытое одеялом, было прекрасно. — За завтраком поговорим.
— Да, обязательно.
***
Они вышли к завтраку вместе. Киван молча сместился на один стул дальше, а остальные люди начали судорожно путать места. Тайвин готов был убить каждого, кто ему воспротивится. Только никто не рвался. Даже Серсея угрюмо молчала, хотя по ней было видно, что она в бешенстве.
— Как вам спалось? — уточнил Тирион у Молчаливой Сестры. Его явно привлекала она как собеседница.
