Роад замерла на месте не в силах отойти и перестать смотреть на разворачивающееся перед ней захватывающее зрелище. Аллен стонал что-то Микку в ухо, царапаясь, Тикки же приподнял своего любовника и, судя по пристроенным под ягодицами юноши рукам, принялся его подготавливать, одновременно целуя Аллена и то и дело оставляя засосы всюду, куда только мог дотянуться.

Аллен простонал что-то странное, будто бы попросил, и Тикки, слегка пошевелившись и приподняв Аллена ещё сильнее, насадил выгнувшегося юношу на свой член. Уолкер восторженно застонал, вцепляясь пальцами в волосы Тикки и поудобнее обхватывая его ногами, и Ной тут же начал двигаться, сразу же задавая быстрый темп.

Тикки с силой вбивался в тело юноши, с каждым новым движением попадая по простате, заставляя Аллена в экстазе откидываться на стену, ловить губами почти не ощущаемые капли воды, царапать спину своего партнёра ещё сильнее и с силой вдавливать пятку в его задницу. Движения становились всё более агрессивными, пальцы Ноя с силой стискивали ягодицы парня с большой перспективой оставить на этом месте смачные синяки.

А Роад,наблюдающая за этим танцем любви, всё никак не могла оторваться ровно до того момента, как не услышала почти одновременно стон Аллена и Тикки, предвещающий конец представления.

Юноша расслабился в объятьях Ноя, тяжело дыша, прикрывая глаза и всё равно улыбаясь не то себе, не то Тикки, который нагнулся и, негромко что-то ему сказав, поцеловал в висок. Аллен почти пьяно рассмеялся и потянулся за новым уже настоящим поцелуем, а Роад поняла, что пора бы уже и ретироваться отсюда, пока не засекли. Это они только кажутся такими умиротворенными и спокойными. Но мало ли что…

Погуляв по Ковчегу ещё полчаса до самого обеда чисто для успокоения, она наконец-то засобиралась на ужин, встретила там уже обедающих Аллена и Тикки и, удивительное дело, покраснев, отвела взгляд.

— Роад? Что-то случилось? — тут же обратил внимание на странное поведение дочурки Шерил. Роад порадовалась, что ни Аллен, ни Тикки на неё внимания не обратили, кажется, они беседовали с Одарённостью и Мудростью.

— Нет, папочка, ничего, — странная улыбка таки вылезала на лицо сама собой,и в конце концов Роад сдалась и, неловко шмыгнув носом, добавила, — и кстати на счёт того, что я говорила утром и на счёт тех предположений… забудьте о них.

Джасдебби, Алчность, Мудрость и вообще все, кто был на утреннем сборе, изумлённо посмотрели на неё. Аллен и Тикки ничего не понимали.

— Не правда это, — совсем уж жалко пролепетала Роад, опять бросая взгляд в сторону Аллена и краснея.

— Так-так-так — Дебитто тут же придвинул стул к этой парочке. — Мне вдруг стало очень интересно… а как у вас дела?

====== Этап 25. Раскладывая по полочкам. ======

Всё складывалось как-то странно. Нои вели себя странно, Тикки вёл себя как обычно, но всё же странно, он сам вёл себя очень странно, да даже небо светило как-то странно. Хотя это, наверное, можно было свалить на странности местного Ковчега.

За завтраком, который после слегка затянувшегося душа оказался уже обедом, Аллен так и не понял, почему к нему с Тикки так присматривались Узы, от чего от них постоянно отворачивалась Роад. Под конец она вообще едва не взвыла, обращаясь к нему с чем-то странным, с фразой типа, зачем он отдался Тикки… Аллену после этого захотелось провалиться под пол, но Роад увёл извиняющийся Шерил. Тикки тоже не понял, о чём там шептались остальные Нои, и почему они стали объектом их интереса. Хотя, возможно конечно, дело было в том, что Аллен собирался, вроде как, договариваться с Графом, что тоже казалось ему неправильным в лучшем случае. Угрызения совести и чувство вины перед Маной давило огромным камнем потяжелее тех, что раньше пригибали его к земле при каждом упоминании долгов Учителя. Это было страшнее. Он обещал себе, обещал Мане, что будет идти вперёд, и только сейчас задумался, где на самом деле находится это «вперёд», и туда ли он продолжает идти. В любом случае выслушать Графа он решил точно. Хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию с этим Четырнадцатым и с тем, как и почему Аллен стал Исполнителем. Его подгоняло банальное любопытство. Он всё ещё переживал за то, что о нём могут подумать в Чёрном Ордене, но как показывало время, ему на это было почти наплевать. Вот серьёзно. Орден отошёл на задний план. Аллен желал стать экзорцистом не для того, чтобы работать в странной организации, а для того, чтобы уничтожать акума и уничтожить их создателя — Тысячелетнего Графа. Но, с другой стороны, Граф ведь тоже был лицом довольно спорным. Иногда Аллен уже начинал путаться и забывать, в чём конкретно надо обвинять врага. Наверное, он просто пытался найти себе оправдания. Разговор с Графом с самого начала получился странноватый. «Отлавливали» его в поместье Шерила, и Уолкер вообще впервые в жизни увидел главу семьи Ноя в человеческом обличии, что несколько сбивало с толку. Так же сбивало с толку количество сахара, которое тот плюхнул себе в чашку, в полной задумчивости рассматривая пришедших к нему гостей. Тикки, вопреки желаниям Аллена, усадил его к себе на колени полубоком и, обхватив руками, дал понять, что больше никуда не отпустит, и протестовать или пытаться оспорить его решение просто нелепо. Так что Аллен был удачно отвлечён от того факта, что перед ним находится Тысячелетний Граф тем, что тот выглядел необычно, и тем, что Тикки заставил его сильно смущаться, а сам строил из себя невозмутимость. Первым делом Граф поинтересовался, что рассказал Аллену об этой встрече Тикки, и какие у него возникли вопросы на этот счёт. — Тикки сказал, что тень, которую я вижу в зеркалах, это, судя по всему, пробуждающийся во мне Ной. Четырнадцатый Ной, если быть более точным, — отозвался Аллен, пытаясь более или менее незаметно расцепить руки Ноя и высвободиться из этих объятий хоть чуть-чуть. — И что вы можете переместить или что-то типа того в тело кого-то другого… — И, скорее всего, он так же рассказал, что я согласен пойти на некоторые уступки и отложить войну на довольно большой для людей срок, так? — Ну, да. — Кивнул Аллен, внутреннее радуясь, что Граф сам произнёс это и, дёргая головой в сторону в попытке уйти от горячего щекочущего дыхания Тикки, добавил, — Только я бы ещё хотел узнать, что это за Четырнадцатый Ной, как он оказался во мне, и это право исполнителя ещё… — Ну, здесь ничего сложного и нет, — отозвался Граф, явно пытаясь не показывать рвущиеся наружу эмоции, и снова начиная тянуться к сахарнице. Тикки за спиной юноши негромко хихикнул. — Так о чём мы? О Неа… Кстати, если уж на то пошло, то, думаю, тебе будет интересно узнать, что этот самый Четырнадцатый был Неа Уолкером, братом твоего приёмного отца. — Брат Маны? – шокировано выдохнул Аллен. — Да, — протянул Граф, как будто погружаясь в собственные мысли и начиная помешивать чай. Хотя, по мнению Аллена, там был уже не чай, а сплошной сахар. — Граф, вы снова не закончили мысль, — негромко кашлянув, заметил Тикки. Граф с тяжёлым вздохом снова посмотрел на сидящих перед ним. Разговор проходил на террасе, куда доносился лишь лёгкий ветерок и прохлада довольно жаркого летнего дня. Было хорошо, тихо и спокойно. Даже не верилось Аллену, что на самом деле он сейчас сидит прямо перед главным своим врагом. Не последнюю роль в его спокойствии сыграл обнимающий Тикки. Пусть даже от этих объятий было несколько жарко и неудобно, но зато как-то защищёно и уютно. Он давно забыл, что значит чувствовать себя защищенным кем-то другим. Обычно он сам защищал и себя, и товарищей, и просто случайных прохожих. — А что тут рассказывать? Неа Уолкер так же, как и Мана, был сыном нашего Тринадцатого — в этом поколении он, кажется, Майтра. И только в нём довольно неожиданно пробудились Гены Ноя, он вошёл в нашу семью, но был всегда довольно своенравным и своевольным мальчишкой. — И он же был предателем, который убил почти всю семью? — Ну, да, — так, словно в этом нет ничего удивительного, ответил Граф. Тикки за спиной снова фыркнул, и Аллен попытался как следует треснуть его локтём, но вышло как-то не очень. — А зачем и почему он это… — Ну, что-то вроде желания стать новым Графом, — отозвался Тысячелетний. На террасе повисла тишина, нарушаемая лишь редким перезвоном хрупких колокольчиков, приделанных к створкам открытого на втором этаже окна. Аллену хотелось понять, что здесь происходит, и где шляется логика. — Подождите... А он мог? — Да кто ж его знает? — легкомысленно пожал плечами Граф, — как ты можешь видеть, меня ещё ни разу не убивали. Откуда он знал, что в случае моего убийства обязательно займёт моё место, сказать не могу. Мы с ним долго побеседовать не смогли, пришлось его убить, всё-таки разбуянился он не на шутку. Ладно бы только на меня стал нападать, так остальных-то зачем? — Действительно, — едва слышно пробормотал Аллен, — и вы хотите его вернуть после всего этого? Глаза Графа таинственно сверкнули за очками, и на губах появилась снисходительная улыбка. — Но он ведь член семьи. — Он собирался вас убить, перебил других Ноев, и вы хотите как ни в чём ни бывало вернуть его в свою семью? — Да. Не вижу ничего ужасного или страшного в его поступках. Он новый Ной, со своими всеми силами был не знаком, но перспективы были, скажу сразу, просто шикарные. Вот он и пробовал силу, нападая на всех и на меня. С Роад он, кстати, предпочёл вообще не сходиться, просто изолировал её на некоторое время, наверное, не нашёл, как ему её победить. Хотя он вообще для всех выбрал довольно хитрый способ нападения, жаль, конечно, что память была нарушена, и все Нои не помнят, что происходило в том поколении… Это печально. — А вы не думаете, что, вернувшись, он вновь попытается провернуть то же самое? — Аллен не понимал, отчего сейчас озаботился благополучием врага, но всё это выглядело настолько тупо, что невольно призадумаешься, а не обманывают ли его, не пытаются ли ввести в заблуждение? — Ну, ничего страшного не случилось. Нои будут перерождаться, и им такая смерть не страшна вовсе, а меня, как ты видишь, ещё никто не убил. И Неа в своё время ни на йоту не приблизился к решению этой проблемы. Может, убей меня кто, ему действительно придётся занять место Графа, а, может, и нет. Но Неа здесь не светит ничего точно. Совсем другое дело, что членам семьи не нравится перспектива его возвращения, а потому для того, чтобы история не могла повториться, я решил сделать кое-что, и тот факт, что мы будем переселять Четырнадцатого в другое тело, мне в этом очень поспособствует. — И что это будет? — Я просто покрепче привяжу его к семье, — ответил Граф. — С той поры, как он пробудится, свободы у него практически уже не будет, и уж точно он не сможет нападать на своих братьев и сестёр... Или они ему дяди и тёти? Как-то всё слишком складно получалось у Графа. Аллен такому не доверял. — И как вы собираетесь отделить от меня Ноя? — О! На самом деле это дело всего-то пары дней.. Тикки поперхнулся. — Пары дней?? — Ну да. Примерно столько уйдёт на поиски подходящей оболочки, подходящего человека. Лучше всего, чтобы он был похож на Неа, чтобы его сущность могла ассоциировать своё новое тело со старым, а само переселение это дело пары часов, и никаких особенных подготовительных действий от нас не требуется. Так что да, пара дней. — Граф, а конец света вы, если бы захотели, тоже устроили бы за пару дней? — изумлённо поинтересовался Тикки. — Там, вообще-то, сложнее. Но за неделю с самим концом света можно было бы управиться, — совершенно серьёзно ответил Граф, — но ты-то знаешь, Тикки, что там ещё кое-что есть, и оно быстро не делается. Если бы дело было только в конце света, то оно бы меня так не отвлекало. — А что, дело ещё в чём-то? — невинно поинтересовался Аллен, напоминая о своём присутствии. — Есть. Чистая сила, к примеру, — отозвался Граф, — но как уже говорилось, тебе надо всего лишь решить, согласен ли ты отселить от себя Четырнадцатого. Он уже достаточно активен и, скорее всего, до сих пор не смог победить тебя лишь оттого, что ты паразитический экзорцист, так что об этом лучше подумать побыстрее. — И что, тогда война прекратится? Никаких акума и конца света? — Никакого конца света, разрушений и новых акума, — весомо заметил Граф, — я могу, конечно, уничтожить всех существующих хоть прямо сейчас, но… Уничтожить, а не отпустить. Отпускать надо каждого и подолгу над этим корпеть, лучше уж, как и прежде, пусть их ищут и уничтожают экзорцисты, я могу отдать им приказ, чтобы они не особо сопротивлялись и не пытались вас прикончить. — Но ведь акума всё равно жаждут убийств, это, вроде бы, их природа. — Предпочитаешь, чтобы я уничтожил их всех разом вместе с так опекаемыми тобой душами? — поинтересовался Тысячелетний Граф. Аллен, поджав губы, уставился прямо перед собой, пытаясь решить уничтожить сразу столько акума? Он отлично помнил, какой ужас испытал, когда при нём Роад приказала всего одному самоуничтожиться, и он не успел спасти эту измученную душу. Нет, он не может просить о подобном. — Если они действительно будут вести себя тихо, так, чтобы их можно было уничтожить, — пробормотал он почти расстроено. Руки Тикки тут же напряглись, кажется, он почувствовал настроение Аллена. — Всё равно, если уничтожить их всех и сразу, то чем будут заниматься экзорцисты? Не лишать же их хлеба, особенно сейчас, когда многие из них нашли в этом своё призвание на всю жизнь. — Ладно, допустим, я согласен с этим, но ведь это же только я. Орден наверняка такое положение дел не примет. — Не беспокойся об этом, договориться с ними можно, в крайнем случае воспользуемся способностями умеющих убеждать членов семьи. — И всё так просто? — Не люблю усложнять, — отозвался Граф, — этим и без меня занимается столько людей, что уже достаточно для этого мира. Разумеется, ты можешь всё это хорошенько обдумать и решить позже. — Нет, — словно опасаясь, что позже не сможет согласиться, произнёс Аллен, — я решу сейчас, и, конечно, я могу обманываться или что-то подобное. Могу что-то упускать. Но всё равно я согласен. Я попробую во всё это поверить. Только я не понял, как это вы собираетесь найти подходящего человека за пару дней, и вообще получается, что вы его убьёте. — Можно специально для тебя найти и смертельно больного, сущность Ноя излечит и вообще преобразит тело, так что для Четырнадцатого это проблемой не будет, — отозвался Граф, — а два дня это крайний срок. У меня действительно много акума практически везде. И найти для меня кого-то или что-то не проблема. — И как только он будет найден… — Тогда сразу же можно будет приступать к отселению. Процедура не сложная и… — И даже не предусматривает моей смерти? — Я уже сказал, что ты останешься жив и невредим. И война будет остановлена, люди смогут жить как прежде, я даже попрошу, чтобы и остальные Нои перестали пытаться влиять на ваши судьбы, и вы попытались пожить хоть пару столетий самостоятельно. Хотя, конечно, затишье будет куда более длинным. — Что-то у меня ощущение, что я ставлю этот мир под ужасный удар, который придётся по нему по истечению этого срока. Кстати, какого? — Тысячелетие, — отозвался Граф, — ещё десяток столетий обязуюсь не причинять вреда человечеству и не пытаться влезать в его историю… На этом собственно разговор можно было считать законченным. Аллен всё равно был очень нервным и даже отказался от ужина, на который его настойчиво звал Тикки. В то же время он пару раз натыкался на Роад, которая при виде Аллена едва ли рыдать не начинала, и юношу это очень настораживало. Но Алчность объяснил, что она до последнего надеялась, что Аллен таки перепадёт именно ей, и что они с Тикки всё-таки расстанутся, а тут ни с того ни с сего отчаялась. Аллен начал даже подозревать что-то нехорошее, но в то же время вспомнил, что надо бы связаться с друзьями в Ордене и узнать, как там дела. Тикки отговаривал его от этой идеи несколько часов. А Аллен был неумолим и в конце решил, что достаточно, чтобы Тикки сходил один к Лави и объяснил ему, что произошло. Потому что отпускать экзорциста в Орден Тикки не собирался, отлично понимая, что его там ждут с распростёртой тюремной камерой навстречу. При этом Тикки сторговался, что он отправляется на встречу с Лави, а Аллен таки поужинает. Пусть даже не со всеми, ему принесут еду в комнату, но поест, потому что голодающим Уолкера видеть было почти жалко. Уж слишком у него взгляд иногда становился просящим, хотя бы краюшку хлеба…. В общем, Аллен поужинал, а Тикки вернулся со странными новостями: весь Орден в непонятном, неадекватном состоянии ищет его, но пока никаких преступлений не повесили. Возможно, просто забыли об этом во всеобщей сутолоке. С Лави ему встретиться не удалось, он оставил на видном месте послание, в котором объяснял и наличие Четырнадцатого в Аллене, и каким образом его можно вытащить из юноши. В то же время, видя, как переживает, пусть и пытаясь это скрыть, Аллен, Тикки заметил ему, что Граф всегда держит слово и вообще вряд ли осмелится попытаться навредить. В конце концов, у того есть Коронованный Клоун, который защищает хозяина даже когда тот в отключке. Не то чтобы Аллена это убедило, но он немного успокоился и согласился с тем, что половина первого ночи это самое время для того, чтобы лечь спать… Вот только именно спать у них с Тикки как-то и не получилось сразу. Они просто завалились вместе в постель, и всё получилось само собой. Сегодня Ной был очень осторожным, ласковым и мягким. Он ласкал Аллена руками, губами и языком, изучал его тело так, что ни осталось, наверное, ни одного не обласканного местечка на его теле. Аллен трепетал, выгибался, старался вернуть хотя бы часть этой ласки и тянулся за поцелуями, которые были такими же нежными и долгими, как и всё остальное. Затянувшиеся общие прелюдии заменяли всё более откровенные ласки, Ной так же долго и основательно продолжал растягивать его, доводя изводящегося юношу до предела, а затем наконец-то плавно вошёл и начал медленно двигаться внутри. Никогда прежде Тикки себя так не вёл, иногда его можно было назвать даже агрессивным, но только не сегодня, когда Аллен плавился в объятиях мужчины и даже не знал, чего хочет больше: чтобы так продолжалось вечно, или чтобы Ной наконец-то сорвался на быстрый, жёсткий темп. Несколько позже разморенный юноша лежал в обнимку с партнёром, снова ласкался с готовностью подставляясь под руки Тикки и испытывая невероятное желание взять и ни с того ни с сего замурчать в полный голос. И они целовались. Много и очень долго целовались так, что Аллену даже стало казаться, что Микк скоро выпьет его душу. Они никогда прежде не целовались столько и настолько чувственно. Юноше даже казалось, что всё это слишком странно, будто бы они вместе в последний раз, прощаются навсегда, и он умрет, но думать о плохом не получалось. Да и сам он отчего-то не хотел сегодня грубости и скорости. Просто расслабиться в объятиях и ни о чём не думать.