— Что мне сделать, чтобы ты заткнулась? — простонал Тикки, подумывая о возможности уйти отсюда. Но нет, когда он принимает вертикальное положение, голова начинает болеть ещё сильнее – уйти отсюда не удастся. И вообще, кто сказал, что Роад не придёт к нему докучать в новое место?

— Расскажи мне свою самую интересную сексуальную фантазию? — предложила Роад.

У Тикки честно было плохо с головой, и думать долго он не мог.

— Спаривание ёжика с кактусом.

— Прости, что? — поперхнулась воздухом Роад.

— Молода ещё слишком, чтобы глухой быть, — отозвался Тикки, мучительно морщась, — слушай, Роад, кроме шуток, иди отсюда вон или..

— Или что? Ты открутишь мне голову? Вырвешь сердце? Завяжешь кишки узлом? Какие ещё угрозы ты мне обычно говоришь?

— Узлом? Что-то не помню такого.

— Ничего странного, ты был пьян и болтал такую чушь, что даже мне стало жутковато. А всё из-за того, что я всего лишь забрала у тебя выпивку и сказала, что пить вредно.

— Язвить и издеваться над другими тоже вредно. От этого, знаешь ли, зубы выпадают, или, иногда, вообще жизнь заканчивается раньше, чем было задумано, — попытался напомнить Удовольствие Ноя.

— Ну со мной же такого не бывает! — радостно улыбнулась Роад.

— Да чтоб ты сдохла! — от всего сердца пожелал Тикки, снова сжимая виски, и решил обратить к своей последней надежде — Майтра, ну неужели нет ничего, что могло бы приглушить эту боль?

— Есть конечно.

— Что-то нормальное и действительно применимое! — тут же предупредил Тикки, понимая, что разговаривает с Одарённостью.

— Ты за кого меня принимаешь? — тут же оскорбился Тринадцатый. — Совершенно безобидная инъекция без побочных эффектов, почти полностью снимет боль минут через пятнадцать после введения.

Если раньше Тикки сомневался в том, садист ли Одарённость, то теперь он был просто уверен в этом. Это ж надо наблюдать за мучениями брата, иметь им решение и молчать. Или здесь снова должен был быть какой-то подвох?

— И где оно у тебя?

— Недалеко. Если сходить туда обратно, то за несколько минут справлюсь, заодно проведаю нашего нового братишку.

— И какого хрена ты тогда ничего не говорил мне об этом лекарстве, а наблюдал за тем, как я мучаюсь? — почти вскочив, заорал Тикки, но был вынужден тут же завалиться обратно на диван, стукнувшись головой о жёсткий угол ручки дивана.

Жизнь – дерьмо — прозрел Тикки, понимая, что ещё немного, и он либо свихнётся, либо и правда просто уничтожит все свои раздражители.

— Ну так мне идти за обезболивающим?

— Иди уже!!! И заодно этого своего проверь… Стоп… Проверь… Это ты что, про Гнева, он уже Пробудился? Впервые слышу, чтобы ты о нём говорил.

— Потому что ты глухой, — отозвалась Роад, не скрывая своего пренебрежения, — я вот уже давно знаю..

— Ага, ты же присутствовала при Пробуждении… — попытался напомнить Тикки.

— И Аллен к примеру. Может, ещё кто-то. А Одарённость уже об этом говорил и не раз.

— Но я то об этом не знал! Ты можешь уже заткнуться, или для тебя подобное просто невыполнимо!?

— Грубиян! — тут же встав в позу, возмутилась Роад.

— Агрх!! – Тикки резко перевернулся и упал лицом в мягкую обивку дивана, пытаясь вспомнить, как он заснул в прошлый раз.

— Одарённость уже ушёл, так что скоро вернётся с обезболивающим, хватит жаловаться!

— Я не жалуюсь, я прошу немного тишины, но видимо это такая роскошь, которую я получить не могу, — тщательно выдавливая из себя каждое слово, произнес Тикки, — мне потом пятнадцать минут ждать, пока оно подействует!

— Головка у него разболелась, и Удовольствие сразу же впал в панику, какой ужааас! — рассмеялась Роад.

Зря она это сделала, потому что именно в этот момент раздражение перевесило головную боль, и Тикки, вскочив, просто схватил наглую девчонку за руку и едва не выкинул в дверной проём.

— Пошла вон!

— Тикки! — тут же вмешался новое действующее лицо, которому сейчас и здесь появляться совсем не следовало, — что ты…

— Шерил… —- медленно прорычал Тикки, чувствуя, что звереет.

— Роад, видишь, твоему дяде сейчас нехорошо, — почему-то отступил появившийся Алчность, уводя за собой девочку, — давай не будем ему надоедать, хорошо?

Ах, да, точно! Ведь сам Шерил, однажды, когда у него трещала голова после подобного поглощения, едва не переломал кости слишком настойчивой Роад. Значит Алчность отлично понимает, что контролировать Тикки сейчас просто невозможно…

Благословенная тишина.

Больше никаких шорохов по углам, надоедливых вопросов Роад и вообще каких-либо шумов, нарушающих его покой. Вот только мозг продолжал плавиться, черепная коробка медленно разрушаться и просто лежать было не реально. Теперь потому что ему было слишком жарко. До такой степени, что, кажется нечем было дышать. Тикки ворочался, переворачивался на разные стороны, пинал диван, стучал по нему ладонью и пару раз даже провалился насквозь.

Было слишком жарко.

Окно всё так же было распахнуто, в комнате так и гулял легкий прохладный ветерок, но либо его стало недостаточно, либо ветерок стал нагло избегать диван, на котором расположился утомлённый Ной.

Сил встать, доползти до окна и выброситься вон просто не было. А жаль. Может, хоть на время недолгого полёта Тикки наконец-то ощутил бы себя хорошо. Может быть, даже головная боль прошла бы хоть на этот короткий период времени.

Удовольствие Ноя закрыл глаза, попытался выровнять дыхание и просто перестать думать и незаметно для себя уснул, так и не успев подумать о том, куда это запропастился Одарённость, который должен был давно прийти.

— Тикки!

— О Граф, чего тебе, демон?

— Ты такой забавный! — рассмеялась Роад, которая его и разбудила.

Протирая глаза и поднимаясь, Тикки даже не сразу сообразил, что вообще-то голова почти прошла. Как так получилось, он не думал. Он был просто рад. Да и кто бы на его месте грустил?

— Так, кажется, я наконец-то в норме.. почти, — слегка покачнувшись, произнёс Удовольствие, с интересом осматривая собравшихся почти всех членов Семьи, — у нас что-то случилось?

— Ага, ты случился, — отозвался Дебитто, сонно щуря глаза и наваливаясь на Джасдеро, — мы просто так собрались и ждём прихода Графа.

— А зачем надо было меня будить? — замечая, что после того, как в комнату набились Нои, здесь стало ещё жарче, — и вообще, неужели нельзя в другом месте поговорить, здесь же жара ужасная просто!

Либо Тикки показалось, либо все тут же обернулись к Одарённости.

— Все претензии к Адаму, это он сегодня занимался местной погодой.

— Не мог отдать ему что-то более простое? Ну это же Граф! Ты же отлично знаешь, что он запросто запарывает все чужие исследования! — произнёс Шерил, — в любой другой момент я бы об этом не вспомнил, но тут реально невозможно находиться!

— Вот придёт Адам, и я разберусь с погодой, — примиряющее поднял руку Одарённость, — только не мешайся мне под руками, видишь, я занят?

— Нет. По-моему ты просто сидишь и созерцаешь стену, — хихикнул Дебитто.

— Ещё хоть одно подобное слово, — произнёс Одарённость, — и тем, кому останется только стоять и смотреть стену, станешь ты!

Дебитто приоткрыл рот, нахмурился, задумчиво покосился на Джасдеро и, вздохнув, всё-таки промолчал.

— Так что мы собираемся делать дальше, нам Граф именно об этом собирается рассказать? — поинтересовался Тикки.

— Ага, если бы! — хмыкнул Шерил.

— Ну, моя надежда всё ещё не сдохла.

Оказывается, это редкостное блаженство чувствовать себя на конец-то нормально, без всякой головной боли и мучений… Если не считать жару, конечно же.

Но она всё-таки была терпимой.

Итак, он наконец-то смог по полочкам расположить свои воспоминания и мысли обо всём, что произошло. Об охоте на Апокрифа, увенчавшейся успехом, о их возвращении, об этой маленькой агонии. Обо всём. И всё прошло совсем не так плохо, как могло бы. Странно, планы Графа больше никто не мог сорвать. Значило ли это, что единственным, кто вообще был на это способен, был Аллен Уолкер, теперь ставший Ноем, а сейчас отсыпающийся после недавней нагрузки, под огромной дозой снотворного.