Неа видел немало матерей, которые кормили нескольких детей, занимались хозяйством, баловали своих малышей.… Он видел таких матерей, видел и строгих, которые постоянно ругали своих непоседливых чад, запрещали им многое, но почти всегда в итоге прощали.

Все матери, что он успел узнать в своей жизни, были лучше его собственной. А те, кто не хотел детей просто бросали их….

Он считал, что их мать бросила их с Маной и с тех пор перестала быть матерью.

Она стала обузой.

Разговор не клеился; Мана как всегда стоял на своём, плюс у них опять не хватало денег, и они никак не могли решить на чём именно сэкономить на этой неделе.

Это был обычный пасмурный день, обычный путь домой, обычная довольно весёлая перебранка, во время которой Неа даже не замечал ничего вокруг. Он вообще обожал ходить куда-нибудь с братом, именно потому что в таком случае не обращал внимания на других людей, которые обычно бросали на него пренебрежительные взгляды, грубо толкали или бормотали разные оскорбления.

Когда он шёл с Маной, ему было плевать на все эти взгляды и прочее окружение.

Однако сегодняшний день отличился от всех остальных: свернув за угол, братья наткнулись на странного молодого мужчину и женщину. Мана тут же извинился, а вот Неа отметил, что и тот, и другая одеты в довольно дорогие вещи, вот только мужчина был почему-то полностью закутан так, что оставались на виду лишь странного, почти красного цвета глаза.

А странный мужчина поинтересовался:

— Вы, должно быть, Уолкеры?

— Откуда вы знаете? — сразу же сдал их с потрохами Неа, замечая наконец-то желтые глаза женщины.

— Именно вас мы и искали…

А потом братьев Уолкеров уговорили проводить странных гостей, которые представились их родственниками, к себе домой к их матери. На этом сон и закончился.

Насколько Аллен понял, он увидел или вспомнил, как Неа с Маной впервые встретились с Ноями. И, судя по всему, те уже точно знали за кем и куда идут.

Так же иногда ночью он видел неровные обрывки совершенно неясных воспоминаний, которые забывались сразу же после пробуждения. Впрочем, иногда они оставляли после себя прочный след знания.

К примеру, теперь он знал, хоть почти и не помнил, что у Неа с Маной было даже несколько тайных языков, и что самый первый Мана стал выдумывать для Неа, потому что мальчик никак не желал запоминать цифры и не особо любил читать. Мана хотел научить брата писать и читать полностью, но в итоге скатился до этой странной идеи.

Неа обожал эту игру в тайные языки.

Он так же просто знал, что Неа, когда стал старше, очень опасался за рассудок Маны, и что это, вроде бы, было наследственным и перешло от матери к Мане. Вот только перешло не безумие, или угроза, а что-то иное, из-за чего можно сойти с ума… Аллен так и не понял, что именно, но ему казалось, что по этой же причине Неа не любил задавать Мане вопросы о том, что тот думает по поводу его планов на будущее.

Было ещё несколько странных воспоминаний, которые не оставили в сознании Аллена ни следа. Но если что-то и радовало юношу, так это то, что его больше не волновал этот брат Неа, носящий такое же имя, как и он сам. Если раньше это его откровенно пугало, ведь он действительно был обеспокоен тем, почему Мана называл его именно так, то теперь он просто решил дождаться, когда вспомнит объяснение, хотя был согласен не узнавать ответ на этот вопрос никогда.

Мало ли кого, когда и почему звали Алленом? Мало ли кого Неа обвинял в безумии своей матери?

Он просто сказал себе не беспокоиться об этом и хотел поговорить на счёт этого умершего Аллена с Одарённостью. Ведь именно он лучше остальных не только знал Неа, но ещё и был первым Ноем, который встретился с братьями Уолкерами и, видимо, забрал их.

— Аллен! Аллен! Я, конечно, понимаю, что ты давно не ел, но это уже шестое блюдо…

Уолкер вздрогнул, взглянул на зажатую в руке сладкую булочку, попытался вспомнить, которой по счёту она была, и понял, что его желудок уже переполнен.

— Не могла меня раньше оторвать? — поинтересовался он, откладывая надкушенное лакомство…

— Да я не обратила внимания, — легкомысленно заметила Роад, — сказала, потому что нам пора идти.

Девочка указала на уже открытые за её спиной двери, и Аллен, с трудом заставив себя встать и начать двигать, прошёл через них первым.

Мягкий, не яркий, но отлично всё освещающий свет лился прямо с огромного округлого потолка. Огромный зал был практически пуст, и только посредине, мерцая и переливаясь всеми цветами, плавало нечто желеобразное.… Гладкие стены без малейшего изъяна, почти зеркальный отражающий пол и никаких дверей или выходов.

— И куда теперь?

— Будем ждать, пока придёт Одарённость, внутри умеет передвигаться только он, — заметила Роад, возникшая рядом, — только не спрашивай, что это такое, я и сама не знаю. И ещё… Лучше, чтобы я, пока мы здесь, не называла тебя по имени, хорошо? Одарённость, может, тоже помолчит…

— Почему?

— Увидишь… О! Доброе утро, Майтра!

Аллен обернулся и увидел вышедшего из образовавшегося овального прохода в стене Тринадцатого, как всегда закутанного в одежду…. Но на этот раз — почти полностью. Через узкую прорезь были отлично видны яркие, оранжевые, почти красные глаза. Аллен уже слышал от Роад, что у Одарённости такой странный цвет глаз, но никогда прежде не видел.

— Так, Аллен, чтобы не терять времени, сразу же сделаем кое-что и будем ждать результатов, — произнёс Одарённость, подходя к нему и закатывая левый рукав юноши. А затем он стал быстро обматывать его руку странной липкой повязкой.

— А теперь, будь добр, прими человеческое обличье.

— А что, здесь нет ничего ценного? — с усмешкой поинтересовался Аллен, слишком шокированный подобным предложением, чтобы испугаться.

— Просто делай, как я говорю.

Аллен прикрыл глаза, приготовился к боли, и… ничего не произошло…

— Три, пять…. Обращайся обратно!

— Что? Но…. — Аллен изумлённо распахнул глаза и понял, что видит только правым, а его левая рука, полностью обмотанная той странной лентой, подозрительно вздулась…

— Обращайся немедленно!

Аллен подумал о том, что вообще-то не знает, как это делается.. Потом понял, что идиот, и в итоге вернулся к своему обличию Ноя, когда его руку уже стало неприятно покалывать…

— Что это было? — был его первый вопрос, когда Одарённость стал быстро разматывать порядком оплавившуюся ленту.

— Увидим через полчаса… А пока можем пройти дальше… Думаю, что Роад просто не терпится снова повидаться кое с кем.

Мечта скривилась, но пошла за Одарённостью, потащив за собой и Аллена. А юноша просто не понимал, что происходит, и, скользнув в проход, прошёл через короткий затемнённый коридор, спустился вниз по довольно крутой и совершенно гладкой и от того скользкой лестнице и вышел в небольшое странное помещение, оформленное почти как гостиная, только вся в светлых тонах, и со странным нагромождением аппаратуры, и непонятным контуром символов. Здесь свет был приглушён.. но что больше всего шокировало Аллена, так это фигура, вроде бы, знакомого ему человека… Или… Или, правильнее будет сказать, Ноя, учитывая, что у него была серая кожа.

Перед ним сидел молодой Ной с длинными, тёмными волосами, и когда он обернулся, Аллен вынужден был признать, что он правильно всё понял…

— Канда? — изумлённо выдал он.

Роад отчего-то нервно хихикнула, но не спешила выходить из-за его спины.

— А это ещё что за мелочь? — грубо поинтересовался… Канда, как-то странно вглядываясь в Аллена.

Юноша только открыл рот, как тут же вспомнил предостережение Роад. Кажется, сейчас его не узнали, но нужно ли ему это узнавание?

— Ещё один твой родственник, — радостно объявил Одарённость, и Канда поморщился так, словно…

— Тч, у меня этих уже родственников, как тараканов, — с нескрываемым презрением отозвался тот.

— Постойте-ка! — тут же возмутился ничего не понимающий Аллен, — что это хоть значит-то?