И тогда она сможет ещё немного поиграть, а то Аллен всё что-то ломается. Неужели ему не хочется хорошенько проучить Тикки, даже сейчас, когда он вытворяет хрен знает что… Хотя нет. Хрен тоже не знает… Тикки знает что..

Роад едва не засмеялась над собственными мыслями. Но хорошо, что удержалась, а то она весь день строит из себя какого-то клоуна.

И вообще, ей просто не стоило злоупотреблять всем тем, что она приобретала благодаря особенному отношению к ней как к Старшей. Она одна из немногих знала, чем сейчас занимается Одарённость, Граф и Мудрость.

И кстати о Мудрости, он так почти ничего и не смог раскопать о настоящих родителях Аллена. Только то, что у него была молодая, рыжеволосая, сероглазая мать. Очень бедная несчастная девушка со странным взглядом. Она долго бродяжничала и словно что-то искала. Кто-то называл её сумасшедшей, потому что она, вроде бы, не только выглядела и вела себя странно, но и была немой. Кажется, именно она была матерью полугодовалого ребёнка, который и был продан однажды в цирк.

Как ни странно, он там даже выжил. За ним присматривала одна акробатка, у которой когда-то была нормальная жизнь и собственный умерший новорожденный. После этой смерти она больше не могла иметь детей, и муж просто вышвырнул её на улицу. Вот ей и было наплевать на то, как выглядел ребёнок, она просто в меру сил заботилась о нём, эгоистично разрешая себе забыть, что это не её погибший сын.

Мать Аллена даже появлялась несколько раз возле цирковой трупы, до тех пор, пока они не двинулись с места.

Кем была эта молодая женщина, узнать не удалось. Да и где раздобыть информацию о простой нищенке? Она появилась, отдала ребёнка и снова растворилась в толпе ничего незначащих людей.

А через четыре года акробатка сломала себе что-то, что именно узнать не удалось. Просто с неприятным хрустом упала во время представления. Это было странно, ведь что-что, а падать, артисты работающие на высоте умели всегда. С тех пор она исчезла из жизни Аллена.

А Аллен уже был достаточно большим, чтобы вырасти на редких подачках и научиться прятаться. Это всё, что ему тогда необходимо было уметь для выживания.

Однако, Одарённость, который тоже просматривал добытые обрывки памяти заметил: «Я уже видел однажды такие безумно пустые глаза, как у его матери, которые как будто не видят ничего.. На самом деле у меня ещё в прошлый раз сложилось впечатление, что они просто видят больше, чем все остальные»

— Ладно, пойду осмотрюсь, может, найду кому в чём можно помешать и надоесть, — поднимаясь, произнесла свою стандартную фразу Роад.

Как и ожидалось, никто ничего не ответил и даже не пожелал попрощаться. Ну и ладно. Роад уже знала, чем себя займёт. Так как строить мечты сейчас не хотелось, она пойдёт к своему папочке и спросит у него, с какого перепугу в их доме нет сока. Что за дела вообще? Ну и что, что погода даже вроде бы установившись, всё равно постоянно поливает их дождями, размывая все дороги и подъезды. Неужели Шерил не сможет найти и отправить кого-нибудь за соком для любимой дочурки? И заодно за леденцами. А то Граф совсем перестал её ими снабжать, и начал просто мастерски прятать Леро. Роад не видела этого зонтика уже так долго, что начинала волноваться о его сохранности, болтливости и здоровье. Да и вообще она в последнее время почти не видела Графа, вечно он теперь занят чем-то! Мечта, конечно же, была рада, что Тысячелетний Граф поправился, но это же не повод так мало времени проводить с Семьёй и так погрязнуть в делах!

Иногда ей даже хотелось, чтобы хоть что-нибудь сорвалось, и Граф отложил все эти дела на пару тысячелетий… Хотя нет, люди с их жаждой саморазрушения к тому времени не только поубивают друг друга, но и разрушат и уничтожат всё что только можно. И, что более важно, они уничтожат и то, чего уничтожать нельзя.

В последнее время Роад было просто лень думать обо всех этих планах их Семьи, которые знал полностью только Граф.

Мечте сегодня совсем не хотелось думать о настоящем или будущем. Первое было слишком странным, словно они находились на самой развилке, где нет ничего интересного, кроме великого множества уходящих вдаль путей. Второе было слишком далёким и непредсказуемым.

Думать о прошлом тоже не хотелось. Роад точно знала, что прошлое вообще не любит, когда о нём думают. Она верила, что прошлое можно лишь вспоминать. С наслаждением вдыхать его сладковатый или горький до рези в глазах запах и понимать, что всё остальное: картинка, звук, эмоции – всё это уже не вспомнить.

У прошлого Роад был только запах. У каждого отрезка жизни свой и, кажется, обязательно похожий на многие другие, но они всё равно были разными.

Роад могла лишь дышать прошлым. Но сегодня ей не хотелось и этого.

Ещё Аллен беспокоил её. Наверное это всё же была опека Старшей, но ей очень хотелось разобраться, что с ним происходит. Например, вчера он весь день проходил с таким выражением лица, словно случилось что-то на самом деле ужасное. Однако в ту ночь, как оказалось, он был совсем один, и даже Тикки не мог подать Роад идею на счёт того, что именно происходит с Уолкером. Он даже пару раз пытался завязать с ней разговор, словно хотел что-то узнать, но никак не мог решиться озвучить то, что так его беспокоило.

Роад боялась, что это состояние могло быть вызвано усвоением памяти Неа.

Она была немного рада, что ей не надо принимать воспоминания себя прежней. Потому что такая память её пугала. В ней не было запахов. В этих воспоминаниях был звук, цвет и чувства. Она боялась, что чувства Неа смогут повлиять на Аллена и сломить или изменить его.

Обычно эти воспоминания никак не воздействовали на личность, потому что их давали лишь уже зрелым Ноям, и потому что в тех воспоминаниях тоже были они сами. Только немного другие. А вот Аллену, и так неуравновешенному, предстояло со всей их яркостью поглотить совершенно чужие воспоминания.

Кажется, сегодня он был снова в норме.

Чего же тогда Аллен вчера весь день бродил сомнамбулой?

Роад тряхнула головой и, снова взглянув на ореховую дверь, перед которой она остановилась почти полчаса назад, которые провела вне этой реальности, обдумывая всё и сразу, но больше всего Аллена Уолкера… Или Четырнадцатого Ноя. Это было довольно печально, что до сих пор многие называли Неа и Аллена просто Четырнадцатым Ноем. Они не одно и то же. И никогда не должны стать одним и тем же. Они — разное. Роад не знала почему, но для неё было особенно важно признать этот факт.

Неа и Аллен Уолкеры совершенно разные люди.

Странно, она ведь любила Неа, почему ей совсем не грустно осознавать, что его больше нет? Не значит ли это, что ей на самом деле плевать на то, кто именно займёт место очередного Ноя, главное, чтобы он был членом Семьи?

Иногда Мечту убивала её собственная логика.

— Добрый вечер, папочка! — с громким воплем она распахнула дверь.

К сожалению, Шерил был один, поиграть с его гостями и помощниками не выйдет. А она так надеялась, что сможет развлечься, потому что неприятное зудение где-то под висками, постепенно распространяющееся на всю голову, раздражало и никак не давало понять, что происходит!

Ей надо было просто расслабиться и наслаждать жизнью… Или убеждаться в никчёмности жизни и уходить к себе.

— Роад? — что-то не то было с реакцией Шерила. Мечта даже остановилась на полпути и не стала прыгать ему на шею и лезть обниматься.

— Интересно, что же должно было произойти, что бы ты перестал обращать на меня внимания, а, Алчность?

— Ну Роад!! — почти жалобно проныл Шерил, роняя голову на стол, — у всех бывают неудачные дни.

— А у тебя пятно теперь на лбу, папочка, — произнесла Роад, обходя массивный стол, заваленный какими-то бумагами и подшивками, чтобы подобраться к окну и раздвинуть шторы, впуская в пыльное захламлённое помещение лучи заходящего солнца. — Уже вечер и, сдаётся мне, неудачный у тебя не только этот день, но и почти вся эта неделя. Я права, папочка?

— Да, Роад,— вздохнул Шерил, даже не пытаясь поднять голову.