В душе Аллена этот разговор слегка взбередил старую неуверенность в правильности принятых решений. А точнее неуверенность в массе непринятых решений. И единственное, что он вроде мог сейчас сделать, это лежать в своей комнате в огромном просторном доме и ждать прихода Тикки.

О Тикки думать вообще не хотелось.

После разговора с Одарённостью у Аллена возникло двоякое впечатление, что он не то узнал всё, что хотел, не то наткнулся на новую тайну. Его всё ещё страшно бесило, что Граф виртуозно избегает любого серьёзного разговора и вообще не ведёт себя как злодей, а…

Впрочем, Граф никогда особо не вёл себя как классический злодей. Так что жаловаться было не на что.

Хотя нет, Аллен вполне мог бы пожаловаться на Тикки, но боялся, что проблем от этого меньше не станет. Даже наоборот, потому что сам, решительно подумав обо всём, понял, что не знает, отчего сам так странно ведёт себя с Удовольствием Ноя. Вроде бы он был возмущён, когда понял, чего именно хочет от него Тикки. Вроде бы он даже ходил таким возмущённым какое-то время. Около часа, наверное. Но ещё он был жутко смущён и не знал, отчего конкретно возникло это смущение. От того, что кто-то так прямолинейно заявил, что Аллен ему нравится и даже более? Или от того, что ему самому понравилось это внимание и не только внимание?

Страшно было признать, но ему нравился Тикки. Аллену было сложновато определить в каком именно смысле ему нравится Микк. Он же не мог сказать, что прямо-таки хотел Тикки... Аллен вообще мало что мог сказать по этому поводу, потому что сразу же краснел, сбивался с мыслей и предпочитал отвлечься на что-то более невинное.

Благо раньше он каким-то нехитрым образом умудрялся постоянно быть чем-нибудь занят.

Дверь с тихим щелчком открылось, и Аллен с трудом заставил себя не обернуться и не посмотреть, кто пришёл, потому что в принципе знал, кто это, и от этого знания сердце начинало нервно отбивать чечётку. Так что единственное, что оставалось Аллену — попытаться удержать невозмутимое выражение лица. И не покраснеть. И не начать глупо улыбаться.

В общем, единственным фактором, который спас его от вечного позора, был его шулерский многолетний опыт — Тикки Микка он встретил вполне себе скучающим выражением лица.

— И что ты в такой темноте сидишь? — поинтересовался Удовольствие, замерев возле кровати.

Аллен с каким-то внутренним приступом садизма заметил, как Тикки шарит рукой у кармана, но никак не может найти сигареты. Наконец-то Ной спохватился и отдёрнул руку вниз.

— Может я спать хочу?

— С таким выражением лица?

— Тикки, ты можешь от меня отстать? Видишь мне нехорошо! Можем поужинать позже.

— То есть тебе вообще не интересно ничего из того, что я знаю? — всё так же спокойно, стоя напротив, произнёс Тикки.

Аллен вздохнул. Он на самом деле не особо хотел есть — ещё одна новинка его обличия Ноя — но узнать, что же знает Тикки, хотелось. Тем более после окончания расспросов Одарённости. Да и вообще делать ему было нечего, а спать не хотелось.

— Я не хочу есть. Правда, — негромко ответил он таким голосом, что сразу же становилось понятно – Аллену жаль. И ему действительно было жаль, что его прошлый дикий аппетит пропал, иначе он с лёгкостью мог бы объесть Семью Ноев.

— Но против моего общества ты ничего не имеешь? — и, не дожидаясь ответа, Микк присел на кровать рядом, начиная стягивать с себя туфли.

Аллен растерянно заморгал, только начиная понимать, что лучше бы согласился на ужин. Там хотя бы Тикки не имел бы возможности разлёживаться с ним на одной кровати… Одной кровати?

Тикки был сегодня в тёмных брюках да полурастёгнутой рубашке, оголяющей ровный ряд рассасывающихся шрамов на груди Ноя. Аллен почувствовал, как у него загорелось лицо, когда он наконец-то обратил внимание на эти шрамы и на самого Тикки в общем… Правда оторвать взгляд от шрамов оказалось вообще невозможно, наверное потому, что они были оставлены его Чистой Силой. Он честно попытался посмотреть в другую сторону, но когда взгляд остановился на горошине соска, мальчик понял, что посмотрел куда-то совсем не туда и вернулся к разглядыванию шрамов, мечтая лишь о том, чтобы его голову окунули в тазик с холодной водой, и он пришёл наконец-то в себя.

Тикки слегка вздрогнул, когда холодные пальцы незаметно даже для самого Аллена коснулись ряда крестообразных шрамов. Уолкер, сам только сообразивший, что именно делает, тут же отдёрнул руку, но, подняв взгляд, столкнулся с пронзительно жёлтыми глазами Тикки и ему показалось, что сердце тяжело грохнулось и застряло где-то в дыхательных путях.

— Ого! Какие мы прыткие — улыбнулся Тикки, и Аллен, вздрогнув, уже сам попятился от мужчины, едва сдерживаясь от того, чтобы не спрятать руку куда-нибудь по одеяло.

— Эти шрамы, — начал Аллен и кашлянул, пытаясь прогнать хрипотцу из голоса, — они..

— Твои шрамы, да, — отозвался Тикки, устраиваясь рядом и притягивая мальчика к себе да так, чтобы Аллен не смог отвернуться. А он, сгорая от стыда и смущения, только и мог закрыть глаза, чтобы ничего уже не видеть и попытаться успокоиться.

— Мы, кажется, с тобой собирались поговорить, разве нет? А то ты такой соблазнительный, что мне начинает совершенно сносить крышу, — прошептал Тикки, тут же прикусывая мочку уха и начиная её посасывать.

— Тикки! — отталкивая мужчину от себя и нечаянно оцарапывая его лицо нестриженными ногтями прошипел Аллен. — Мы действительно собирались поговорить, а не что-то другое! Ты обещал!

— Я не давал обещания, — отозвался Удовольствие Ноя, а Аллен даже не смог вспомнить, правда это или нет, — но ничего страшного я с тобой делать не собираюсь. Мы просто посидим рядом и побеседуем на разные темы. Разве это плохо?

— Я не назвал бы эти действия беседой, — завозившись, отозвался Аллен, — к тому же беседу можно было бы провести и на более почтительном расстоянии! Тикки!

Горячий язык коснулся его шеи и стал старательно вылизывать нежную кожу, а руки Тикки скользнули прямо под рубашку, начиная поглаживать живот. Дыхание Аллена тут же сбилось, а рука, которой он собирался оттолкнуть Тикки от своей шеи, крепко вцепилась в руку Ноя. Пальцы при этом как-то нервно подрагивали и с особой силой впивались в чужую ладонь.

— Извини, Малыш, но ты слишком соблазнителен, — отрываясь от шеи Аллена, произнёс Тикки, при этом осторожно подтягивая его поближе к себе и сам тоже слегка придвигаясь. Если до прихода Тикки в комнате было довольно холодно, то теперь Аллен просто не знал, как его лёгкие выдерживают такой горячий воздух. К тому же он неожиданно понял, что при смене положения ему в бедро упёрлось что-то подозрительно напоминающее.… Аллен предпочитал совершенно не думать о том, что именно там в него упирается. При этом опустив взгляд, он был вынужден признать, что его собственный член тоже был вполне заинтересован сложившейся ситуацией.

— Тебе уже рассказали что-нибудь о Четырнадцатом? — неожиданно поинтересовался Тикки, продолжая круговые поглаживания, постепенно забираясь одной рукой всё выше.

— Кхх. Да. — выдохнул Аллен откидывая голову Тикки на плечо, когда чужие пальцы слегка сжали его сосок.

— Одарённость, да? Наверняка это была та самая общеизвестная информация, но на самом деле у меня есть предположение, что.. — Тикки снова легонько мазнул губами по щеке Аллена, в следующее мгновение уже разрывая его рубашку — что с этим Неа и Четырнадцатым Ноем всё было не так уж просто. Не знаю, в чём тут дело, но имей ввиду, что ты очень странный Ной, я бы сказал подозрительный, взять хотя бы это твоё притяжение.

— Какое притяжение? — тут же распахнул глаза Аллен и обернулся к Тикки. Впрочем, он тут же пожалел что сделал это, потому что Удовольствие сразу же втянул его в глубокий поцелуй, жадно исследуя его рот и так и напрашиваясь, чтобы ему хотя бы и неумело начали отвечать. Да и к тому же у Аллена совсем снесло крышу, и он даже не понял, как именно Тикки притянул его к себе, устраивая на коленях. Мальчишка только поддался вперёд, и мужчина разорвал поцелуй, тихо что-то шипя сквозь зубы и пытаясь восстановить дыхание. Аллен же уткнувшись взмокшим лбом куда-то в щеку Ноя, сейчас разрывался от желания провалиться прямо под пол и необходимости хоть какого-нибудь продолжения.