И хорошо, что потеряли. Бак задавал самые скользкие вопросы связанные с отцовством (материнством?) и сексом, мерзавец!

Аллен думал о том, что стоит позволить другим вести его и дальше. Куда бы они его не привели. Легче решать проблемы по мере их поступления, а не вот так вот сразу, а там, глядишь, он за работой и обследованиями всеми и не заметит, как пройдёт время и как раз подойдут сроки…

Стоп. Зачем он об этом подумал?

Сопровождающие даже не стали мешать ему, когда Уолкер, отклонившись от курса, уселся у стеночки в коридоре и позволил себе мысленно разбить голову об пол. Потому что в конце сроков должны быть роды.

Но он ведь уже приказал себе решать проблемы по мере их поступления, ведь так? А это значит, пока даже не ясно, беременный он вообще или нет! Может, это всё же очередной бред сотрудников Ордена! Правда об этом говорят не только такие странные люди, как Комуи, но и люди посерьезнее.

Аллен не мог думать об этом.

Лабораторные коридоры, по которым их провели уже в сопровождении одного из странных типов в красных одеждах и с закрытым лицом, воображения не поражали. Тут тоже не было ничего интересного. Или же интересное предпочитали не выставлять в коридор, что, по сути, было верно.

Спустившись ещё на пару этажей, Комуи наконец-то ответил, что надо было запоминать дорогу, но, встретившись с возмущённым взглядом Аллена, пояснил, что его, в принципе, всё равно всегда будут сопровождать до этой комнаты. Коридор уходил дальше со своими двумя закрытыми дверями и одной дверью в самом начале, возле которой стоял чем-то недовольный и немного ошарашенный Линк. Он как раз говорил с мужчиной в халате, возможно, тем, кто отвечал за это оборудование. Аллен точно не знал. Но когда они приблизились, инспектор приветственно кивнул им, фигура в красном кивнула в ответ и отчалила к началу коридора, и только после этого взгляд Линка остановился уже на Аллене.

И было в этом взгляде именно то, что Аллен и ожидал там увидеть: недоумение, недоверие и близость к вере в собственное безумие. Уолкер молча кивнул, чувствуя прилив благодарности к ещё одному существу, которое считало, что, скорее, все вокруг психи, чем Уолкер может оказаться беременным. Юноша сделал шаг к Линку, коротко обнял его и, вновь отойдя на шаг, произнёс:

— Простите, но у нас тут дурдом.

Вообще-то он обращался к Линку и проще, но при людях его воспитание как бы намекало, что Линк тут инспектирует Орден, и он не друг-товарищ, даже если друг-товарищ и в самом деле. А Линк кивнул и ответил то, что окончательно подтвердило — инспектор за месяц в Ордене прижился.

— Тут всегда дурдом.

И они наконец-то вошли в кабинет.

По сути, это помещение опять напоминало палату. Только тут, несмотря на отсутствие окон, было очень светло и стояла загромождающая почти пол комнаты аппаратура. Аллену лишь на мгновение стало интересно, насколько она может оказаться технической, потому что соображение, что многие сюрпризы в Ордене имеют магическую подоплёку, вертелось в его голове ещё со времён ученичества. Всё же путешествовать с Учителем и не узнать, что этот пьянствующий вредитель как бы владеет магией, было сложно. Не смотря на то, что Кросс редко говорил что-то дельное о себе.

Доверия эта палата не вызывала.

Аллен же покорно позволил уложить себя на единственную здесь пригодную для этого, но довольно жестковатую горизонтальную поверхность, стянул с себя рубашку, при этом бросив тоскливый взгляд на предательницу-манжету. Как она могла сотворить со своим носителем такое? Затем к его шее подсоединили колючий датчик прямо туда, где билась сонная артерия, и это немного напрягало. Зачем этот парень набрал шприц очередного лекарства, принялся растирать Аллену руку, кажется, не замечая, как растёт напряжение Уолкера…

А в следующее мгновение сильнейшая волна отбросила всех находящихся в комнате людей к стенам, а сам Уолкер обнаружил себя с активированным распущенным плащом и вытянутой левой рукой, между когтями которой он вновь фокусировал энергию.

И понял, что сделал что-то не то…

====== Глава 23. Дети, тайны и искушения. ======

— ЧЕГО???

Даже Книжник лишь поморщился, когда Лави заорал во всё горло. Видимо, понимал, что реакция вполне адекватная. В данном-то положении.

Аллен же лишь поморщился, словно от давно приевшейся зубной боли; уже привык, что люди так реагируют, и ответил только:

— Не заставляй меня повторять это.

Юный книжник, в который раз в своей жизни осознавший, что на самом деле ничегошеньки не знает о жизни, возвёл глаза к потолку, пытаясь осознать произошедшее своими силами. Но что-то не получалось, тогда юноша скользнул взглядом по собравшимся здесь уже людям: по Старику, который только вошёл, что означало, что сейчас начнутся разъяснения, только Комуи ещё подтянется, по Линку, уже умудрившемуся вернуть своему лицу невозмутимое выражение. Пара Воронов стояла в дверях, помещение было перекрыто от подслушивания или наблюдения. В общем, полная конфиденциальность.

Но, пока не собрались все, потому что где-то там, в сторонке, проводилось другое собрание. А значит Лави мог ещё обсудить с Алленом произошедшее.

— Но как? — он перешёл на шёпот.

Аллен пожал плечами.

— Во всём виновата чистая сила, но я в это не особенно верю.

— Во что? В виновность чистой силы или в… — сказать это было выше сил Лави. И, видимо, Уолкер совсем не желал этого слышать.

— Во всё.

Лави понимающе кивнул. Чистая сила начинала пугать. Она ворочает время, она улучшает чувства и способности, а теперь она ещё и детей приносит в животике экзорциста любого пола. Атас…

Нет, ну серьёзно, Лави, когда Старик перехватил его в коридоре и сообщил, что Аллен решил ему о чём-то всё же рассказать, даже не ожидал, что услышит нечто подобное, что было произнесено всего один раз, но настолько врезалось в сознание, что юный книжник сомневался, что когда-нибудь сможет это забыть.

Беременный.

— А какой срок?

Аллен посмотрел на Лави такими огромными глазами, что стало ясно — об этом даже не думал.

— А мне что-то говорили такое, — тихо пробормотал он, понимая, видимо, что забыл о чём-то важном.

— И что тебе ждать теперь?

— Весёлого карапуза?

«Ну вот, в Уолкере проснулся юмор, значит умный Лави идёт правильным путём. Умный Лави может погладить себя по голове. Или даже попытаться пойти получить одобрения у старого Панды. Правда он старательно не смотрит в эту сторону… Панда!!» — мысленно подвёл итог юный книжник.

— Что-то о трёх-восьми неделях говорили.

— Чего? — Лави, конечно, не был спецом по части деток, но точно знал, что развитие ребёнка в утробе протекает достаточно быстро и явно, для того чтобы отличить месяц от двух.

— Они не знают, с какой скоростью он развивается. Пытались установить срок, сколько я с этим ребёнком уже хожу.

— С самого Ковчега, — тут же постановил Лави, не понимая, что тут может быть неясного, — ты же тогда начал странно себя вести. И чистая сила у тебя тоже преобразилась, присоединилась обратно, да ещё и ребёночка тебе… Ха. А возраст биологический зародыша тебе сказали?

— Они сами немного не в курсе. — Уолкер растеряно улыбнулся. — Или я перепутал, и они говорили не о сроке, а о возрасте… А как оно… То есть два месяца он ведь тоже маленький или…

Уолкер застыл с открытым ртом, и Лави тут же понял, что поступил нехорошо. Надо было болтать о чём-то отвлечённом, а не напоминать другу о том, в каком он положении. Друг в положении — даже звучало дико, учитывая, что друг это друг, а не подруга, и быть в положении физически не может.

Впрочем, отодранные и рассыпанные в прах руки тоже не восстанавливаются и не прирастают обратно. Может, это особенность именно его чистой силы…

То есть Лави уже надеялся, что это особенность именно чистой силы Уолкера, потому что ему самому таких сюрпризов не надо. И почему-то известие о подобной возможности буквально подталкивало к пожизненному целибату. Вот ведь страшна жизнь книжника — с девушками нельзя. Можно привязаться, или она может, что еще хуже, залететь. Ещё хорошо, если ты ничего не узнаешь, а если узнаешь, никто не даст гарантию, что сумеешь остаться к ребёнку равнодушным, и что кто-то из недругов не повернёт привязанность против тебя. Так что связи с любыми женщинами были запрещены, даже если книжник был уверен, что сумеет остаться равнодушным. На самом деле, это та причина, по которой в книжников не брали девушек: они могли нести жизнь, и эта жизнь могла бы всё изменить. Считалось, что парней в этом плане контролировать легче.