— Я подставляю Комуи? — не то чтобы Аллен никогда не желал хоть как-нибудь отомстить Смотрителю за тех же Комуринов, но сейчас-то речь шла о серьёзном.

— Ну, на самом деле он как бы говорил, что за тебя сейчас отвечает Говард Линк, я думаю, ты его уже видел, молодой ещё инспектор. И, вроде как, он с ним уладил этот вопрос до того момента, пока ты не будешь передан под его присмотр.

— Присмотр? — дело нравилось Аллену всё меньше.

— Ага. И Комуи сказал, что лучше тебе выходить пораньше, пока ты не столкнулся со своим будущим… надсмотрщиком.

— Так может мне и в столовую лучше не заходить? — неловко пройдясь пальцами по волосам, всё ещё взъерошенным и немного сырым от воды, попавшей на них во время интенсивного умывания, поинтересовался Аллен.

Линали замерла, задумавшись. Покосилась в сторону заветной двери, потом вновь окинула Аллена взглядом.

— Хорошо. Тогда через десять минут встречаемся у канала.

Аллен кивнул. Он всё ещё был голоден, но он так же ценил те усилия, которые наверняка пришлось приложить Комуи, для того чтобы выкроить этот выходной для экзорцистов и особенно для Аллена. Впрочем, Уолкер не совсем понимал, почему на него обратили столько внимания. Кажется, это было связанно напрямую с Четырнадцатым Ноем.

И вот тут начинался настоящий кордебалет.

Четырнадцатый Ной, как оказалось, – об этом знали в Ватикане, но среди Ордена эта информация не распространяется — был Ноем-отступником. Предавшим и с какого-то фигового дерева решившим уничтожить Семью Ноя. И, вроде бы, у него это даже частично получилось, кого-то он убил. А потом и сам был убит. Как звали этого героя, никто не знал…

Ну, кроме Мариана Кросса, разве что, но тот никому никогда этого не говорил. (Кросс в этой истории вообще был самой подозрительной фигурой, подозрительней даже этого Ноя-предателя).

Но было известно кое-что о Четырнадцатом. Первое: то, что он был знаком и даже дружил в своё время с совсем молодым ещё Учителем Уолкера. И, соответственно, с Кросса за это и шёл большой спрос. Второе: Четырнадцатый был братом некоего Маны Уолкера — вполне себе человека. Это не было странным, ведь Нои пробуждались и в обычных людях, но странным было то, что обычно после пробуждения они не признавали кровных связей. А Четырнадцатый был привязан к брату.

Мана исчез сразу после того, как произошло покушение на Семью. Соответственно, ни одной из сторон так и не удалось найти его.

Кросс утверждал, что он так же не знал его местоположения. И что случайно перехватил информацию, когда занимался поиском Ковчега (Аллен подтверждал возможность всех этих слов, про себя повторяя, что если заметут Учителя, то достанется и ему). Согласно версии Кросса, он настиг постоянно перемещающегося Ману уже после смерти и как-то не подумал даже узнать, мог ли знать что-то мальчишка, который путешествовал с ним. Не взял он в расчёт Аллена. И уже Кросс думал отправиться дальше, как этот самый мальчишка призвал и сам же уничтожил акума.

Ситуация изменилась.

Аллен засветился перед Графом. Причём засветился в довольно личном деле – это ж надо было оказаться ребёнком, привязанным к дорогому брату их предателя-Четырнадцатого! Это было плохо для него как для будущего экзорциста. Отпускать его одного или с кем-то в Орден было опасно, а сам Кросс не поддерживал с ними контакты, чтобы лишний раз себя не засветить. У него, видите ли, и так год ушёл на то, чтобы более менее оторваться от всех хвостов. Всё же в Семье Ноя знали о странном друге Четырнадцатого.

Так что он взял мальчика себе в ученики. Генерал он или кто? Право такое есть, значит им можно воспользоваться. А когда совсем подошёл к разгадке местоположения и проникновения на Ковчег, Аллен был уже достаточно большим и подготовленным мальчиком, чтобы отправиться в Орден стать экзорцистом и наконец-то в открытую вступить в войну. К тому же Кросс полагал, что Граф за четыре года мог немного и подзабыть об Уолкере.

Что касалось шифра, так о нём Кросс тоже узнал случайно. То есть увидел, как Аллен пишет этими чёрточками, узнал в них шифр Четырнадцатого и узнал у ученика, что этот шифр ему открыл Мана. Кросс тогда не знал, была ли это передача Права Исполнителя или просто мальчика научили языку, но подозрения, что Четырнадцатый мог доверить ключ от Ковчега своему брату, зарождались и раньше. А о том, что партитура спрятана в големе, Кросс знал всегда. Потому что, видите ли, стащил её сам. Но партитура ничто без Права. Она подобна толчку, который поможет взаимодействовать с Ковчегом даже в критической ситуации, когда Исполнитель ничего не знает и не имеет, кроме этого Права, ни-че-го.

В итоге Аллен сам запутался, где правда, а где ложь. Но он отлично помнил, что, к примеру, Кросс на самом деле следил за Маной ещё тогда, когда тот был жив и они с Алленом не начали своё путешествие. Так что наткнуться на него случайно Учитель не мог. Он следил за ним давно.

А ещё Аллен не был уверен в том, что Кросс действительно не знал, где находится Ковчег.

А ещё Аллен не верил, что Кросс таскал с собой ученика только для того, чтобы защитить того от Графа…

Хотя, в этом что-то было.

Или же Генерал сумел запудрить мозги даже ему.

Ситуация выходила подозрительная. Кросса, вроде бы как, снова, по-старому начинали подозревать в сговоре с этим самым Четырнадцатым, вроде как, были какие-то люди, которые выполняют и сейчас некий его план, и что Учитель делает то же самое, и что Аллена он тоже вовлёк в это, или Аллен был вовлечён с самого начала.

Громкий ужас! Даже громогласный, учитывая, что у очень многих представителей начальства был неприятный, мощный голос.

Аллен предпочитал не сильно вникать во всё это и потому просто занимался своей работой: отладкой новой системы врат Ковчега. Как оказалось, настроить её так, чтобы она работала удобно и эффективно, не так-то просто. Всё началось с того, что Орден должен был сам уметь открывать и закрывать врата, а максимум, что мог сделать Аллен вначале, это установить постоянные врата, зафиксировать их и открывать закрывать из комнаты управления. Комната же управления вместе с привинченным намертво к полу фортепиано слушала только Аллена Уолкера и никого больше.

Но Аллен не мог сутками сидеть в Ордене, открывая и закрывая врата, когда это необходимо. В итоге пришлось потратить немалое время на создание совсем других, но похоже предусмотренных программой самостоятельных, главных врат. Такие врата могли иметь свой собственный пульт управления, который позволял открывать и закрывать их когда угодно. Программа, впрочем, была не то чтобы предусмотрена… Ковчег подозрительно часто, можно сказать, постоянно ссылался на некие архивы, которых не было! Не было вообще, хотя по данным некоторые из них были восстановлены вместе с Ковчегом, но через какие-то мгновения рухнули.

Так что Аллен не знал, откуда, как и почему он знает всё это, но надеялся, что это всё Право Исполнителя.

А потом подкралась новая проблема: организация всей этой гигантской системы. В идеале Ордену необходимо было иметь врата во всех местах света, по крайней мере там, где есть их люди. А таких мест было больше пары сотен точно. И при этом кодировать под каждое место определенные двери в Ковчеге не имело смысла. Ведь в управлении могли управлять лишь главными вратами, ведущими в Ковчег. А все эти врата опять должен был вручную открывать Аллен Уолкер из комнаты управления.

Сколько бы учёные не бились над Ковчегом, они довольно быстро сообразили, что дело это скользкое, гнилое и недоброе. Да и Ковчегу, похоже, данное копошение не нравилось, и пару раз он уже забросил нескольких особенно назойливых гостей в пару труднодоступных мест. Благо Аллен вовремя заметил небольшую сноску внизу центрального экрана, иначе всё могло бы закончиться трагично. Ковчег называл это «системой безопасности» и «защитой жизненно важных и коммуникационных систем от несанкционированного вторжения»

Чем больше он изучал Ковчег со своего руководящего места, тем больше убеждался в ощущении, что тот вроде как живой. Ну или, по крайней мере, имеет собственный характер. И от того противный холодок пробегал по позвоночнику, вызванный осознанием: Граф хотел убить, списать это великое творение.