====== Глава 15. А я тобой любуюсь. ======

— И кто ты такой?

Его голос был живым и громким, слишком громким для окружающей его тишины. И стоящий перед ним парень лишь улыбнулся в ответ. Он не знал, откуда он это знает, потому что лицо парня было практически полностью скрыто этой тёмно-серой тряпкой, в которую тот был закутан с ног до головы, но он точно знал, что парень улыбается.

— Это мой сон, не так ли?

— Это твой сон, — кивнул парень. И этот новый вступивший в игру голос был куда звонче и легче. Певучий — вот как можно было его назвать.

— Тогда что ты здесь делаешь? — спросил хозяин сна.

Подозрительный гость с лёгким шорохом отошёл в дальний угол комнаты, перемещался он при этом словно летящее приведение: полы его одеяний волнами спадали с локтей и спины, волочились по полу, а двигался он чересчур гладко и легко. Будто всю жизнь провёл в диковинном танце.

— Или всё же я привидение, — отозвался гость.

— Эй! Ты читаешь мои мысли! — возмутился юноша.

— Возможно, — пожал плечами гость.

Слишком легко он согласился с обвинениями, и от того стало ещё обиднее. Что за странный сон, в самом деле?

— И зачем ты здесь?

— Любоваться, — парень в своих многослойных одеждах склонил голову на бок, от чего глубокий капюшон полностью закрыл не только глаза, но теперь ещё и нос. И каким образом этот тип здесь любуется?

— Я отлично всё вижу.

— И продолжаешь читать мои мысли! — Юноша скривился, вскакивая на ноги и оглядываясь по сторонам. — Чем тут можно любоваться?

Пространство сна на сей раз и впрямь не поражало воображение ни красками, ни масштабом, ни оригинальностью. Это была комната. Тёмная комната, освящённая парой оплывших свечей с неправдоподобно однородными и стойкими язычками пламени. У стены большая пышная кровать, у другой стены пузатый комод. Так что богатством мебели эта комната тоже отличиться не могла. А ещё здесь не было окон. И, если юноша правильно сумел вглядеться в тёмные стены, двери тоже не было.

Как будто его принуждали беседовать с этим гостем.

— Всё не так… — едва выдохнул парень, качая опущенной головой.

Но лишь через мгновение же вновь вскинул подбородок и посмотрел сквозь капюшон в глаза юного хозяина сна.

— Тобой, — всего одно слово, но столько реально ощутимой силы, что юноша вздрогнул и впервые подумал, что надо бы проснуться. Впрочем, мысли о пробуждении пролетели где-то на задворках сознания, напоминая, что его ещё и никто будить не будет. Потому что он до этого трое суток снова не спал.

Да и когда лёг, всё ещё не хотел. Но на сей раз уснул сам без снотворного.

Но всё это было несколько призрачным, несущественным и почти нереальным.

— Что мной? — не понял юноша, подавляя желание начать нервно расхаживать по комнате.

— Любуюсь.

— Любуетесь мной? — сила, которая обрушилась на него с прошлым всего одним словом, вынуждала бояться. Отступать, хотя бы на словах, пригибаться к полу.

Гость приподнял ладонь и провёл ею, словно отрицая что-то.

— Тебе не стоит меня бояться. Разве я могу причинить тебе вред? Я могу лишь желать помочь.

— Мне не нужна ничья помощь! — раздражение всколыхнулось внутри

— Я знаю… — гость почтительно склонил голову, и его сила, не угрожающая, но давящая, опасная, возможно, вражеская, отступила так же.

— Это удивительно, разве нет? — куда-то в пол спросил этот закутанный в тряпки парень.

— Удивительно что? — он уже устал от этого.

Или он устал от чего-то другого? От этих тёмных стен без малейшей лазейки, может быть? Здесь не очень-то уютно. Но если он хозяин этого сна, то почему бы не придумать что-то другое? Когда ты осознаёшь, что сон это сон, то хотя бы сменить свое местоположение или, что ещё лучше, проснуться ты можешь. Например, крепко накрепко смежить веки во сне и, прощупывая связь с реальностью, распахнуть их и здесь, и в реальном мире. Правда, это обычно немного больно.

Но, может быть, боль как раз и есть залог пробуждения?

— Ты удивителен.

Кажется, не прошло и мгновения, пока он обдумывал возможности пробуждения или смены декораций.

— Уникален, — продолжал в это время гость. — Даже не думал, что мне так повезёт, и я получу такой дар.

— Я не дар!

Гость отступил на шаг, вновь приподнимая ладони на сей раз в заградительном жесте.

— Прости. Я имел в виду дар наблюдать тебя. Видеть такое чудо, как ты, вблизи, касаться, понимать, изучать, впитывать. Это удивительно.

— А я не люблю, когда меня рассматривают! Мне претит лишнее внимание!

— Ну, в таком случае мне и впрямь лучше покинуть тебя на какое-то время. Благодарю.

Когда Аллен наконец-то обнаружил себя в сбитых простынях на собственной кровати в собственной комнате, он первым делом вспомнил последние слова из яркого сна. Яркого сна, после которого тоже что-то снилось. Он проснулся далеко не сразу, но запомнил только эту беседу.

Дословно запомнил.

Холодок пробежался по спине, но, возможно, это был всего лишь сквозняк из приоткрывшегося окна. Всё же на улице далеко не лето, не стоило так легкомысленно относиться к сквознякам.

Кое-как выпутавшись из одеяла, Аллен босыми ногами по ледяному полу допрыгал до окошка, захлопнул его, провернул шпингалет и, только прыгнув вновь в свою уютную, прогретую постельку, понял, что спать-то, собственно, больше и не хочет. Совсем не хочет. А за окном пасмурная, неопределённая погода, по которой определить время решительно невозможно. Время помогает определить только его желудок, подсказывая: пора перекусить!

А потому уже с большим энтузиазмом вскочив на ноги и быстро напялив на себя штаны да сапоги, Уолкер небрежно набросил на себя рубашку и пошёл в сторону ближайшего туалета, надеясь, что умывание лица поможет ему проснуться не хуже холодного душа и одновременно продумывая, что теперь с ним будет дальше.

Эти три дня он был занят. Эти три дня он отвечал на вопросы, экспериментировал, пытался настроить ручное управление открытия врат в управлениях, вносил свои поправки, перепирался, спорил, ломал свой мозг, бегал по управлениям в панике от того, что заблудился и…

Ни разу не вспоминал о Тикки — понял Аллен, взглянув в зеркало на собственное взлохмаченное отражение. И решил, что вспоминать и не стоило, потому что лицо сразу же приняло измученное, страдальческое выражение. Но пришлось идти есть таким, какой есть.

— Доброго утра, Аллен! — поприветствовала его Линали уже у входа в столовую. — Ты сегодня припозднился.

— До этого работал в убойных темпах, — улыбка привычно явила себя в самый подходящий момент.

— Тебе хорошо бы отдохнуть… — Ли воровато оглянулась по сторонам и затем, приблизившись к Аллену, почти шёпотом продолжила, — ты это, как поешь, к начальству не спеши. Я выбила для тебя сегодня выходной, выберемся в город, пройдёмся по магазинам. До самого Рождества нас, скорее всего, больше не отпустят.

— Всё так серьёзно? — уточнил Аллен, пытаясь сообразить, где там приближающееся Рождество, какое сегодня число и какой всё-таки месяц.

— Да. Приехал уже директор с инспектором. Я его и раньше видела, он, вроде как, останется даже в Ордене. Рувелье, возможно, тоже. — Уголки губ Линали опустились, а глаза закрылись на пару мгновений. — Так что сегодня нам лучше, пока они не видят и не слышат, сходить в город. Лави, к сожалению, не отпускают, потому что он сильно занят по делам Книжника, Юу уже ушёл куда-то один, хотя он и так целыми днями пропадает, я спокойна только от того, что вчера ему вручили восстановленный Муген. Мари, Кроули и Миранда, кстати, тоже попозже отправятся в город, после обеда.

— О! — только и выдал Аллен, удивлённо хлопая глазами. — Значит, сегодня общий выходной.

— Прибывают другие группы учёных, они какой-то проект будут вести в Башне, у нас, видите ли, условия лучше. Так что сегодня им точно не до экзорцистов. Братик так и сказал, что отправляет нас всех на выходной и тебя в том числе. Не беспокойся, если кому-то потом перепадёт за эту выходку, то только ему.