Впрочем, послышавшийся сзади грохот показал, что действия Учителя имели под собой определённые основания: разрушилась площадка, на которой они стояли. Или, если уж речь пошла о неприятном, то непонятно откуда возник, балансирующий на большом держателе для факела Граф. Самого осветительного приспособления не было, и не было ничего удивительного в том, что Аллен предпочёл бы всё же факел в любом обличии Тысячелетнему Графу. Тот как всегда улыбался и скалился, (а что ещё можно делать с такими зубами-то?), сверкал круглыми очками и покачивал головой, опасно балансируя вафельным цилиндром с одинокой чёрной лилией на верхушке. — Добрый вечер, Мариан. Добрый вечер… мой дорогой Аллен, — противный голос разнёсся по залу.
— Не лучшее ваше появление, господин толстопуз, — Кросс, считавший себя воспитанным человеком, разумеется, ответил на приветствие, отпустив в сторону Графа пренебрежительный кивок и демонстративно приподнимая свою чистую силу — Приговор. — Вы припозднились.
— О нет, нет, Мариан Кросс, — Граф захихикал. — Я как раз к финалу драмы. Посмотрите, сколько бравых, смелых экзорцистов полегло… упало, погибло, в общем, в этих стенах, что навсегда погребут их тела под своим величественными руинами. Не достаточно для моего появления? А сколь нелепы были их смерти, об их глупости можно слагать легенд…
БАХ!!!
Негромкий взрыв ознаменовал столкновение заряда Приговора, что светящейся стрелой вонзился в распахнувшийся в мгновение ока зонтик Графа. Покрасневший, будто раскалившийся зонт на мгновение взрыва стал совершенно тёмным, словно обтянутым прочным невероятным материалом, и выглядел совершенно целым.
— Ай-яй! Да, совсем забыл, что ты нетерпелив, Мариан. Я уж надеялся, что годы и опыт вытравили из тебя эту мерзость…. Что ты вообще здесь делаешь?
— Выполняю работу? — Чувство юмора на том же уровне, — Граф сокрушённо покачал головой. — Но у меня совсем на тебя время. И на тебя тоже, Аллен Уолкер. Этот Ковчег вот-вот развалится, кажется, пришла пора прощаться? Внутри всё сжалось и перевернулось, юноша инстинктивно сделал шаг, пытаясь выставить руку вперёд, ставя плащ «на дыбы», готовясь атаковать, но тот не слушался. Одна из лент продолжала накрепко крепиться к ближайшему выступу, сам плащ плотно облегал тело и грел. Действительно грел. И это было почти жарко, хотелось даже стянуть этот всё более напоминающий вторую кожу материал, чтобы убедиться, что он вообще снимается, а его организм вновь получил возможность дышать через поры.
Он снова ничего не мог сделать.
А Граф смотрел вверх. — Ну и, долго мне ждать, когда ты докуришь?
— Я удивлён, что вы вообще ждёте, — холодно отозвались сверху. И всё внутри Аллена теперь уже заледенело, и он понял, что правильно сделал, что не кинулся на Графа. Если бы кинулся, то сейчас, услышав голос Тикки Микка, такой холодный, безразличный и по-своему изысканный, он бы так и застыл перед врагом безоружный, раскрытый, ни на что не способный.
А Тикки Микк наконец-то начал деловито спускаться к Графу прямо по воздуху, однако явно не спеша на эту встречу. — А ты неплохо маскируешься. — Меня чуть не прибили, — мрачно отозвался Тикки, чьего лица Аллен не видел. Ной спускался спиной к нему.
— Не нагнетай только. Ты наконец-то начал пробуждать полную силу Ноя после стольких бесплодных поколений! Нам пора уходить, не хочешь прибавить скорость?
— А, так вот что это было, — Тикки взглянул на свои ладони и обернулся, лишь мазнув взглядом по Кроссу и встретившись глазами с Алленом. «Только не краснеть!» — отдал себе команду вздрогнувший Уолкер, закусывая щёку и стараясь сделать так, чтобы его лицо не скривилось в болезненной гримасе. Потому что было больно. Больно вновь видеть перед собой бездушного убийцу, мучителя, Ноя. На что он надеялся всего несколько часов назад, когда стонал в руках этого ублюдка? На то, что он человек? А оказалось, что Тикки пробудил в себе ещё силы Ноя. Не смешно как-то… Рядом шагнул Мариан, за спиной которого возвышалась Мария, и неожиданно крепко сжал ладонью плечо юноши, больно, до хруста, так что Аллен наконец-то вернулся в реальность. А реальность руками Кросса пихнула ему трепещущего Тимканпи и устами же Учителя буркнула: — Просто следуй за ним. А потом…
Потом был толчок, рука Кросса на его плече с силой оттолкнула его, направив вперёд, прямо в бездну, он потерял опору под ногами, полетел вниз, перед глазами вспыхнула яркая солнечная вспышками, в которую превратился зажатый в руках Тимканпи, и сознание попрощалось с ним, грубо выпихнув из собственной головы.
— Какого…? — внезапно севшим голосом выдавил Тикки. — Ты убил своего ученика? Сам? — Граф хрипло рассмеялся. — Мда, такого конца, признаться, не ожидал даже я. Жаль, что все эти трагедии впустую… Мы уходим, Тикки! И точно в той же бесцеремонной манере, в которой Кросс выбросил своего ученика навстречу смерти, Граф отправил шокированного Тикки Микка в распахнувшиеся врата. — Я всего лишь читал инструкцию, — усмехнулся Кросс, опуская взгляд вниз, в бездну, — думаю, это сработало. *** — Господин Граф, есть новости! — замерев в проходе, Тринадцатый негромко постучал костяшками по деревянному косяку, привлекая к себе внимания. Ненужная, в общем-то, забота. Граф обратил на него внимание, ещё услышав гулко разносящиеся в коридоре шаги. Если хочешь быть незаметным, зачем носить обувь с такими громкими каблуками? С другой стороны, Граф мог бы так погрузиться в свои мысли, что не услышал бы даже сирену… А погружаться ему было нельзя. По крайней мере, сейчас.
И Майтра был лучшим способом не дать себе провалиться в тяжёлые и невесёлые думы. Кивнув Тринадцатому Ною, Тысячелетний Граф попробовал сосредоточиться на разговоре, отключая давно затемнённый экран и поворачиваясь к своему гостю всем корпусом. Тринадцатый, однако, начинать разговор не спешил, оглядывая небольшое и уже хорошо знакомое ему помещение, у одной из стен которого притаилось чёрное, ещё незавершённое фортепиано, которое теперь, по мнению Графа, хорошо было бы объединить с ещё одним инструментом. Он сомневался, что на сей раз подойдёт клавишное. Всё же работа предстояла тонкая, и хорошо было бы иметь под руками аккуратно натянутые струны, передающие даже мельчайшие колебания. Придётся изменить технологию их отлива. Те струны, что создавались для фортепиано для нового инструмента, не подойдут.
— Я смотрю, вы весь в работе… и в сумерках. Да, окон в помещении не было, а из пяти больших подсвечников лишь в двух одиноко догорали бесполезные огарки. Темнота никогда не мешала работать Главе Семьи Ноя. Скорее, она помогала сосредоточиться. — Да. Продумываю создание новой сердцевины… — А, ваш новый инструмент… Я заметил некоторые неточности при калибровке, — заметил Майтра. — Да. Надо подобрать другую деку, — кивнул Граф снова поднимаясь и подходя к фортепиано и нежно поглаживая крышку кончиками пальцев. — К сожалению, я вынужден был спешить. Очень спешить при создании этого инструмента. Сердцевина старого Ковчега должна была быть уничтожена. Ты ведь понимаешь… Что за новости? Резко обернулся Граф, мощным усилием выбивая себя из собственных мыслей. Он подумает об этом позже. Ещё будет время. Он уже наблюдал за строительством одного Ковчега, за его постепенным усовершенствованием и теперь собирался сделать всё ещё лучше. — Плохие и хорошие, как обычно. Граф прикрыл глаза, мысленно напоминая себе, что о чём-то очевидном Майтра говорить не будет. Не будет напоминать, что Ковчег, старый Ковчег был восстановлен и сделал это, похоже, Аллен Уолкер. Значит, Четырнадцатый успел спрятать ещё одну сердцевину Ковчега, и Кросс знал. Но при чём тут Аллен?
Но если Майтра здесь и не говорит об очевидном, был ещё один просчёт. Ещё один, а может быть, и два, а может быть, и три.
Зачем он спешил? Всюду спешил, даже с Тикки. Но если Шут и впрямь пришёл в этот мир, чтобы привести Сердце, то время поджимало. — Хорошо, начни с хороших. Граф почти увидел, как в тени капюшона мелькнула улыбка Тринадцатого, снова продвигаясь к своему удобному, незаменимому креслу. Ему было уже более четырёхсот лет, оно было старым, но благодаря своевременному и качественному ремонту совсем не износилось. И Граф обожал этот уютный, насквозь его предмет мебели. Вот такая вот маленькая слабость, особенно в такие времена, когда он оставался в своём вполне человеческом обличии. — Что ж, Граф, вирус был успешно запущен, как и задумывалось в первые же мгновения после установки связи с Ковчегом.
