— Вам придётся придумать что-нибудь поинтереснее, — удар, направленный прямо в юного книжника, попал в пол под ним, разбивая не только его, но и вожделенные врата наружу.

А башню охватило громкое, вибрирующее гудение, всё вокруг поблекло, свет, до этого льющийся с ясного неба, потемнел, стены начали тускнеть, а за окнами начала формироваться странная туманная дымка. Ной, оглянувшись лишь на мгновение, смачно выругался, похоже, это было что-то, чего он не ожидал. — Чёртов ублюдок!! — Лави решил воспользоваться моментом, огненная печать получилась на удивление мощной, последовавшая прямо за ней древесная помогла раздуть грозное пламя. Но Тикки, оказавшийся быстрее, возник за спиной Лави, ударяя не книжника, а пол, который не смог этого вынести...

— Линали! — беспомощно заорал Аллен, выскакивая на разрушающуюся платформу и протягивая руку к соскальзывающей в бездну девушке, и в тот же миг его руку сжала чёрная широкая ладонь.

— Нет… — голос сорвался, когда платформа полетела вниз, самого его дёрнули в сторону, и Аллен даже не сразу осознал, что стоит на пошатывающемся полу, на небольшом выступе, и не сразу понял, что за его спиной глухо вскрикнул Ной, одергивая руку. Он лишь краем глаза, уже разворачиваясь, заметил серебристый росчерк удивительно острой полы собственного плаща и попытался ударить Ноя когтями, едва не ломая их о ставшую удивительно твёрдой и непробиваемой стену. Ноя рядом больше не было, да и Аллену было почти плевать на его отсутствие. Лентой выпуская пояс вверх, он даже не понял, за что именно та зацепилась, но быстро перескочил к краю бездны, в которую провалились только что его товарищи. И, с замирающим сердцем взглянув вниз, увидел лишь застрявшие на расстоянии пары метров внизу длинные перекрытия. Ни Лави, ни Линали, ни Чао Джи. Никого вообще. — Ной? — плащ взметнулся, будто сам наполненный жаждой сражения хозяина, когда Аллен развернулся. Ной сидел в другом конце разрушенной залы на искорёженном камне оконного проёма. — Успокойся, Малыш, они живы. Пока.

— Живы? — Аллен вновь недоверчиво скосил взгляд в сторону бездны и сделал шаг к Ною. — В смысле? Они упали!

— Ага. И ты тоже можешь туда прыгнуть, если не желаешь слушать разумные речи, и у тебя так чешутся кулаки.

— Ох, я лучше дождусь, пока ты меня попробуешь туда отправить! — С куда большим удовольствием я лишу тебя этой шаловливой ручки, которая, кажется, и контролирует твой кусачий плащик, — Ной, издевательски улыбаясь, поднялся на ноги, распрямляясь и потягиваясь.

— Попробуй, — холодно отозвался Аллен. Вот только он продолжал не вполне понимать, как проводить атаки его чистой силой. Раньше он знал это на интуитивном уровне, а теперь не мог рассказать даже, как делается то, что он уже делал.

Но Тикки оставался стоять на месте. — И тебе совсем не интересно, что случилось с твоими друзьями?

— Они умерли, Ковчег разрушился. Разве это не очевидно?

— Как легко-то, — Тикки сдержанно рассмеялся, — где, как и благодаря чему вообще этот Ковчег существует, ты знаешь? Как Граф строит новый Ковчег, перегружая данные с этого? Что становится с тем, что поглотила эта бездна? Не знаешь, не так ли? — А ты? Расскажешь? Тикки махнул рукой в его сторону и снова уселся на первую попавшуюся плиту, прищурившись, осматривая разрушенное помещение. Аллен неуверенно переминался с ноги на ноги. Часть его требовала движения, а другая, та самая, которая скоропалительно поверила Тысячелетнему Графу, та, которая так неосторожно соглашалась на безумные предприятия, та, которая помнила о его ошибках, заставляла его замереть в ожидании и прислушаться к неестественной тишине. Всё время, находясь в Ковчеге, он слышал звуки разрушения. Всё время. — Что происходит? — Происходит? — Тикки хмыкнул, — Уже ничего. Они включили блокировку, уж не знаю, что могло произойти, но, судя по тому, что я слышал от Роад о загрузке, для подобного должно было произойти что-то вылезающее за рамки… Точно, Роад же отвечала за загрузку и теперь… Ной замер с совершенно прифигевшим лицом, Аллен замер за компанию. Всё вокруг тоже замерло, но это произошло уже некоторое время назад и никак не влияло на общее впечатление. — И что? — продолжал настаивать Аллен. — Мы здесь часов на шесть, кажется, застряли, а что они будут делать с этим огрызком, не знаю.

— Огрызком?

— С тем, что осталось от Ковчега, Малыш, включи мозг и начни думать им, а не своей симпатичной попкой, так и тянущей тебя на неприятности! Ной нагло чиркнул спичкой о бок неизвестно откуда взявшегося коробка, прикуривая. — При.. эм.. — подобные слова были последним, что Аллен Уолкер ожидал услышать от Ноя, и теперь он совсем сбился, в голове было слишком много вопросов сразу, и он не знал, с чего начать. С блокировки Ковчега, с того, что стало с его друзьями, со странного отношения Ноя к Уолкеру? Кстати, о последнем. — Почему ты не убил меня?

— Очаровательный вопрос.

— Ты обещал ответить, когда мы доберёмся до финала!

— Ну, — Тикки сделал задумчивую мину, посмотрел вверх, туда, где темное небо дарило двум последним обитателям Ковчега свой неяркий свет. – Потому что ты мне нравишься?

Аллен зашипел не хуже рассерженной кошки, бросаясь на своего обидчика практически с голыми руками, и тот с лёгкостью перехватил его и перекинул через себя, тут уже припадая на колено и придавливая строптивого юношу к полу. Но всего один короткий взмах руки Уолкера, и плащ формирует подобные его краю серебристое острое лезвие врезающееся в броню Тикки на плече. Ной ухватился было за лезвие на руке, но Аллен уже почувствовал в себе уверенность побеждающего и с лёгкостью пнул его в колено, пытаясь лишить равновесия, пытаясь вспомнить что-нибудь кроме этих лезвий, например, сфокусировать опять же удар между когтями.

— Маленький, прыгучий проходимец! — юноша вскрикнул сквозь зубы, когда чьи-то пальцы, с силой впившись в правую ладонь вывернули руку, едва не разрывая связки. — Ты же, кажется, хотел побеседовать, Малыш, так что это за открывшаяся в тебе прыгучесть? — Может быть, как раз та, которая тебя прикончит? Очередной разворот, не обращая внимания на боль, плащ взметается вверх, с силой отталкивая противника, словно воздушный кулак, и Микк с глухим звуком врезается в противоположную стену. — Ах, Малыш, ты и впрямь думаешь, что от таких атак будет какой-то прок? Наивное дитятко! Ной с лёгкостью и даже некоторым изяществом отскочил от стены, словно его в неё не впечатали, а он сам решил воспользоваться ей, как стартовой площадкой. — Как был хамом, так им и остался, — приземляясь на ноги перед Алленом, протянул Тикки. — И чего я перед тобой распинаюсь? Но ничего не поделаешь, я ведь обещал, что всё будет по-честному. Ты ведь уже знаешь, кто я, видел и даже решил мне помочь, не так ли?

Аллен с трудом сглотнул внезапно ставшей вязкой слюну.

— Это был обман. Ты как-то узнал и притворился…

Чернота сошла с тела Тикки Микка так же, как и матовая броня. Тикки развёл руками, демонстрируя себя таким, каким он всегда показывался на глаза Аллену.

— Растрепи мне волосы, надень те страшные очки…ммм, убери стигматы, конечно же, и этот вызывающий цвет кожи. Разве не похож?

— Ни разу, — всё же вздрогнув, ответил Аллен. — Ты не можешь быть им!

— Рассказать тебе что-то, что знали только мы? Только, Малыш, не проси принимать тот облик, твоя зараза ранила меня до самой глубины моего естества, так что сейчас я буду в тёмном обличии. Ах, да, то, что ты видел, всего лишь моя светлая половина. — Всего лишь светлая половина… — Да, мне нравится так… быть человеком, — пояснил Ной, лениво вытягивая сигарету изо рта и внимательно рассматривая её. — Можно сказать, я даже больше человек, чем Ной. Зачем я тебе это говорю?

— Не знаю, мой вопрос звучал по-другому.

— И я уже ответил, что ты мне нравишься.

Полог плаща вновь сверкнул, удлиняясь, будто перед атакой, но потом Аллен лишь выругался и, развернувшись, отошёл в другой конец зала, объявляя тем самым временное перемирие, необходимое ему для элементарного анализа ситуации и собственных чувств.