Хотя он не мог не отметить, что встрёпанный, обиженный, растерянный Вайзли смотрелся очень и очень аппетитно. Так и хочется повалить на ближайшую горизонтальную плоскость. Пока он на взводе ещё и отбиваться наверняка будет.

— И вообще, я оскорблён! — поздновато засуетился Вайзли, осознавая, как именно на него смотрят, запинаясь о спинку дивана и оглядываясь назад в поисках выхода, которого здесь, разумеется, не было. Это было слишком удобно, чтобы Трайд не воспользовался случаем, толкая Мудрость через спинку и надавливая на неё собственным весом.

Что-то треснуло, спинка, прогнувшись вниз, рухнула,

— Упс… видишь, диван даже разложился!

— Он не раскладывается! Ты сломал диван… — Вайзли замер в каких-то сантиметрах от Трайда, упираясь ему в плечо и грудь, намереваясь отталкивать до самого победного конца.

Но, видно, именно в этот момент он полностью осознал происходящее. Осознал и, ухватившись за жилет, притянул Трайда к себе, впиваясь в его губы.

За что Трайд так любит Вайзли? Да за всё!

И старший Ной сам прижался к нему, с силой вдавливая паренька в сломанный, но от того ставший ещё более удобным диван. Вайзли уже и не возражал, цепляясь руками в своего любовника и удовлетворённо постанывая, вжимаясь губами и переплетая языки, наслаждаясь прикосновениями холодных пальцев к спине. У Трайда всегда были холодные руки. До поры до времени: Вайзли знал, как их согреть, обнимая мужчину, вовлекая его в новый, медленный, почти мучительный поцелуй, от которого начинает кружиться голова. И дело даже не в нехватке кислорода, дело в том, что целоваться так с Трайдом — большая роскошь. Медленно расстёгивать пуговицы на его жилете, наслаждаясь обжигающим взглядом, — тоже роскошь. Плавиться под его неторопливыми движениями короткой, но всё же существующей прелюдии, — не всегда удаётся.

Да, Вайзли был в восторге даже от того, что его повалили на сломавшийся диван! Это уже было похоже на нормальный секс.

— Чему ты там так хитро улыбаешься, — отрываясь от губ и начиная целовать щеку, скулу, нос, поинтересовался Трайд. Его руки надежно обнимали переползшего на коленях парня, притягивая к себе, дразняще легко поглаживая под поясом.

— Мы собираемся заниматься сексом почти в кровати.

— Здесь есть ещё немало интересных поверхностей, в любой момент мы можем повернуть назад, — легко расправляясь с рубашкой младшего Ноя, отозвался Трайд и отбросил её в сторону. Затем наклонился к самому уху и, прикусывая мочку, продолжил рассуждения: — Столы, полки, камин, вон тот буфет симпатично выглядит.

Вайзли в его руках охотно выгибался навстречу, прижимаясь к горячей груди и запрокидывая голову. Ему было так хорошо, так умопомрачительно приятно откидываться в этих сильных объятиях, подставляя шею, чувствуя, как желание скручивается спиралью, посылая дрожь в позвоночник, затрудняя дыхание и сбивая с мыслей. С трезвых мыслей, которые были сейчас вообще ни к чему.

Трайд продолжал снимать с него одежду, стаскивая на сей раз штаны. Пришлось немного потрудиться, чтобы изогнуться вперёд и дать стащить их с себя полностью, оставаясь совершенно голым и подрагивающими пальцами вцепляясь в пояс штанов Трайда.

Его руки были остановлены, Вайзли удивленно задрал голову, не понимая.

— Что?

Правосудие отрицательно качнул головой.

— Не так! — шепнул он в самые губы юноши, тут же надавливая на них и раздвигая языком, чтобы проникнуть внутрь. Всего одно мгновение, и Мудрость навалился на Трайда, опрокидывая уже его под себя, углубляя поцелуй и едва сдерживая стон, вдавливая свою эрекцию мужчине в живот. Юноша сделал всего два движения, пытаясь тереться о мужчину, но тот был потным, горячим, и это было не то, не то, чего он хотел, и потому Вайзли одним рывком вынырнул из жаркого плена, садясь, выпрямляя спину и проводя тонкими длинными пальцами по загорелой груди мужчины.

Глаза Трайда были хищными, жёлтыми, но сам он был сейчас без стигмат. Как и Вайзли. Впрочем, юноша всё равно чувствовал, как его тьма бурлит внутри, распирая грудную клетку и медленно растекается по венам.

Вайзли всегда был рад подчиниться начатой игре, если уж он сам начал проявлять инициативу.

— Ты не думал о сегодняшнем продолжении дня? — уточнил Мудрость.

— Ты вот думал, но всё равно ни о чём не позаботился.

Чего уж тут возражать? Вайзли, опираясь на колени, откинулся назад, словно для того, чтобы удобнее было лицезреть лежащего под ним Трайда, и засунул сразу три пальца себе в рот. В его задницу кое-что красноречиво упиралось, его собственный член, налитый кровью, твёрдый и жаждущий внимания, тоже не оставлял сомнений в его желании. Но Трайд лишь мерцал глазами, дожидаясь действия младшего Ноя и наслаждаясь устроенным им шоу. Аккуратно облизывая пальцы, Мудрость разве что не причмокивал, позволяя тонким нитям слюны тянуться с саднящих губ до влажных, но ещё не достаточно скользких пальцев.

— Ты кажешься таким невозмутимым, словно… — язык скользнул по подушечке указательного пальца, обводя её по кругу, — словно только мне это и надо.

Трайд в ответ лишь толкнулся бёдрами вверх, заставляя свой член скользить между половинок. Юноша прогнулся, вцепляясь левой рукой за простынь, и тут же скользнул другой рукой за спину, проталкивая сразу два пальца, поспешно растягивая себя.

Трайд же, которому, очевидно, уже не удавалось лишь наблюдать, потянулся, устраиваясь полусидя и поудобнее устраивая парня, целуя его в губы, уверенно, довольно, сыто. Будто вовсе не сгорая от страсти или желания.

Вайзли застонал, вынимая пальцы и обеими руками охватывая шею своего Ноя, тот же, с лёгкостью надавив ему рукой на талию, заставляя опуститься, насаживаясь, выгибаясь снова и оставляя свежие царапины на спине. Вайзли вскрикнул нетерпеливо от едва ощутимой боли и переполняющего его удовольствия, приподнимаясь и насаживаясь снова. Пошлые шлепки, хриплые, едва слышные стоны. Туманный взгляд глаза в глаза и движения уже с силой, с отчаянным желанием целуя губы, сжимая пальцы, цепляясь за собранные в странный хвост волосы Трайда и с силой дёргая за них.

Правосудие рыкнул, полностью выходя из Вайзли, опрокидывая его на жалобно застонавший диван, закидывая его ноги себе на плечи и начиная с силой вбиваться в горячее, потное, жаждущее его тело именно так ожесточённо, дико. Позволяя царапать себя и оставляя синяки на бедрах сжимающимися руками, не контролируя себя, выбивая всё новые и более громкие стоны и крики, среди которых обязательно должно звучать и его имя. До того самого момента, когда волна не достигнет края, переливая наружу, знаменуя завершение сегодняшнего танца, и два имя не сорвутся с губ сначала младшего, а потом и старшего, совсем потерявшего в оргазме собственный разум.

И лежать после уже почти очнувшимися, но слишком ленивыми, чтобы подняться,— разве это не чудесно?

Они оба отсчитывали мысленно минуты и секунды, когда расслабленные, удовлетворённые тела вполне будут готовы послушаться своих хозяев, и, что главное, разум согласится уйти.

— Может, нам стоит вообще раскрыться перед другими?

Трайд на это ничего не ответил.

— Или ты сразу потеряешь ко мне всякий интерес?

— Интересно, почему я люблю тебя, несмотря на всё это нытьё?

Вайзли промолчал. Трайд отлично знал, что даже таких непрямых признаний достаточно, для того чтобы немного успокоить своего нервного любовника. Впрочем, в нервах Вайзли могло крыться что-то важное и действительно страшное. Такое случалось, что Ной, заведующий мыслями, образами и памятью, обладал интуицией, отчаянно посылающей ему сигналы о грядущих неприятностях. Только в первые годы после пробуждения он это не воспринимал и не улавливал как следует.

А значит, сейчас ничего объяснить не сможет.

И обстановка как на зло неприятная. Дел по горло.

— Что ты знаешь о спутниках экзорцистов?

— О! Это огромная проблема в заднице! — живо отозвался светловолосый Ной.

— Я думал, ты назовёшь это слабостью, — фыркнул Трайд.