Аллен, казалось, к новому состоянию своего тела привык просто и с лёгкостью, беременность, устроенная чистой силой, никак не влияла на его бойцовские характеристики, характер в целом и не сильно мешала жить.

Наконец послышался треск ткани, Аллен вылез с запылённой бутылкой, полной бренди, и тряпкой, которую тут же и смочил в алкогольной жидкости.

— Ничего же, что она огнеопасна?

Лави, уже собиравшийся приложить её к глазу, замер, так и не донеся руки, и подивился буйной нойской фантазии.

— Я не имел в виду то, о чём ты подумал.

— Передо мной член семьи Ноя.

— Я мирный.

— Убил всех своих сородичей.

— Из-за чистой силы.

— Убил сородичей из-за чистой силы, — повторил юный книжник, прислушиваясь к тому, как именно звучат эти слова. — Великолепно. — Промоченный кусок ткани шлёпнулся на глаз, хотя бы охлаждая его, но так же даруя сомнительную перспективу в будущем рассматривать капли воды и остатки ткани между ниток и швов, но пока всё было неплохо. Пока он не пялится на что-то живое. Жаль, конечно, не было ни шанса рассмотреть хорошенько самого Уолкера, но он послушает.

— Допустим, я поверю, что ты хороший, мы знакомы очень давно для такой веры, и я уже подумал над этим и решил.

— Второе было решающим фактором, да?

— Ты мой источник уникальной информации, — Лави не удержался и поднял взгляд к лицу юноши и в ответ на реакцию Уолкера продолжил: — Ты ведь сам сказал, что я тебе нужен как книжник, чего ожидал?

— Что ты хочешь знать? — Аллен неуклюже подтянул ноги под себя, почти усаживаясь на одну из пяток.

— Всё!

— Жизнь до пяти лет я точно не помню…

— Аллен! Давай нормально! Я мог разобраться, что было у вас с этим Ноем, ладно, тут я понимаю. Почти. Но есть ведь вопросы другие, например, как ты теперь в Семье, как тебя приняли, как ты договорился обо всём этом, что тебя окружает и как сбежал из Ордена. Кто тебе помог, Вайзли?

— Ну, Тикки пришёл, Эван вовремя заметил, что я пробуждаюсь, он тоже здесь, кстати.

— Тикки? То есть Эван? Этот не важен.

Но Аллен проигнорировал удивлённый вопрос Лави, протягивая фигурную печенюшку в форме звёздочки.

— Будешь? — и Лави принял у него лакомство чисто машинально, — что касается моего нахождения здесь, то, если совсем уж честно говорить, это то, что пугало меня больше всего. Я очень боялся, что из-за произошедшего в прошлом мы станем врагами, но это вообще не так. Меня ждали.

Искренняя улыбка Аллена умиляла. Умиляла бы… Пара «бы» не давали умилиться. Этот мальчик ещё совсем не привык, что его могут ждать. Что он кому-то нужен. Нужен Семье, Аллен ведь сирота, отвергнутый родителями из-за чистой силы в его руке, считавшейся проклятием и отпугивающей своим жутким внешним видом.

Ещё одно доказательство, ещё один повод никогда не довольствоваться лишь знаниями о внешности человека. То, что скрывается в глубине, гораздо важнее, все это знают, но продолжат глазеть и отключать свой мозг.

Печенька оказалась с томатной прослойкой. Заинтригованный Лави даже не отказался от ещё парочки таких же, отвлекаясь не только на слух, но и на вкус.

— Значит, с Семьёй у тебя порядок. И муж здесь, и родня разная по разным признакам. А то, что ты Шут, сильно их беспокоит?

— Они считают эту проблему вполне решаемой.

— Это прозвучало так, словно они планируют превратить тебя в «НеШута».

— Тогда они смирились, решив, что это не смертельно. В самом деле, один из главных врагов оказался родственником, мы не можем нанести действительно серьёзного урона друг другу. Мы вообще не умираем! Тем более так. И, по сути, я выведен из игры. Я тот, кто должен сейчас замещать Сердце, помогать экзорцистам, добиваться безопасности для ребёнка, делать немало дел. Немало дел, которые обусловлены сваленными на меня обязанностями! Первый телохранитель стал первым заместителем! Как мне строить планы? Как я могу что-то делать против Ноев, когда я сам один из них, пусть даже тот, что, по мнению Шута, умел сопротивляться собственной тёмной сущности и любил людей? Тикки вон тоже подходит под это описание, а Плащу попался почему-то я. Шут сказал, это потому что я не несу память*. А ещё я не знаю, сколько будет расти Сердце! Насколько обычным ребёнком он будет? Как будет выражена его необычность? Что он такое, это Сердце? Насколько оно человечно? Сколько мне за него отчитываться и как это будет выглядеть в итоге, когда он вырастет, поймёт, кто есть кто, осознает себя, как глава всех Жрецов? Я его отец, а он мой босс! Что за ужас?

Очевидно, эти вопросы беспокоили Аллена не первый день, но он не решался озвучить их вслух. Уши вокруг всегда были слишком заинтересованными, чтобы дарить их владельцам такую интересную пищу для размышлений. Уши тех, кто мог считаться друзьями, но в то же время был и врагом. Врагом, которому Аллен не мог причинить вред. А Семья наверняка могла изолировать его или ещё что-то вроде того, значит, Аллен должен был быть достаточно хитёр и умён, но это было почти безумие!

Аллену было трудно раньше. Но ему было трудно и сейчас.

— Здесь лучше, чем в Ордене? — что-то важное вертелось в голове, но пока Лави не мог уловить это за хвост и решил пойти лёгкими путями.

— Да.

Здесь его Семья, какая бы противоречивая она не была. Лави поймал себя на том, что улыбается и полностью игнорирует все неудобства, что доставляет ему глаз. Интересно, зачем всё же Ноям нужно было это условие? Хотели проверить решительность Лави? Так им и без этого известно, что он может без повязки часов шесть точно.

— А твой ребёнок, — мысль была совсем рядом, только протянуть руку, и Лави даже сам слегка наклонился вперёд, — может ли он считаться членом Семьи? Если взять за истину, что его отец Тикки Микк, а в роли матери всё же выступаешь ты.

— Да, — Аллен нахмурился, потирая шрам на щеке.

— С самого рождения или как?

— С рождения любой ребёнок Ноя, что был уже пробуждён на момент зачатия, а Тикки был пробуждён вне всякого сомнения. Обычно у Ноев вообще не может быть детей, у Пробуждённых. Да, пробуждённых Ноев, но был я, — Аллен буксовал, обдумывая что-то важное, до тех пор пока не решился и не поднял голову с широко распахнутыми глазами, — Я и Мана родились так, но лишь потому, что нашей матерью была женщина, в последствии ставшая Ноем. Она была такой с рождения, встретила Тринадцатого, у них родилась двойня, она пробудилась и стала Страстью. Потому она не считает нас своими детьми. То есть Нои не всегда привязаны к кровной Семье. Это породило бы много противоречий, ведь так?

— Вам хватает Тикки, который живёт со своими друзьями.

— Что-то типа того. Но вот в чём вопрос: дети Ноев могут родиться, только если оба родителя по сути Нои, один будущий, другой действующий. Это доказано на практике. Так же, как доказано и то, что ребёнок таких родителей тоже станет Ноем. Новым Ноем. Это без вариантов. Есть, конечно, и неизученная теория, согласно которой у двух не пробуждённых Ноев родившийся ребёнок тоже может стать новым Ноем, но там уже идут проценты вероятности. Семьдесят процентов или около того, что пробудится такой ребёнок, но это и подстроить гораздо сложнее и такого не было, но суть не о том!

— Сердце должно быть Ноем! — уже понял Лави. Да и невозможно было не понять.

— Именно!

Они переглянулись и поняли, что это звучит невероятно и смешно одновременно.

— Сердце ошиблось?** — медленно предположил Лави. Кто победит? Кем станет ребёнок, Ноем, как положено по родителям, или же Сердцем, как загадала чистая сила? Но ведь влияние Сердца ощутимо уже сейчас, разве не это они с Пандой обсуждали? Именно это. Значит, ребёнок уже был Сердцем и не будет Ноем, так? Или же сущность Ноя не так слаба? Что он упускает? Что не даёт ему понять, эта головная боль и смазанные пятна, складывающиеся в чудовищно раздражающую картинку.

Игнорируй её! Думай!

И он понял. Потому что это было так просто, что стыдно! Он так долго не понимал очевидного!