Их всех забрали в раннем детстве для того, чтобы подготовить к судьбе Ворона.
— Ох, – выдохнул парень, уставившись в один из тёмных, дальних углов зала, — кажется, это Эван!
— Ваш знакомый?
— Друг детства. И, кажется, он опять не один.
— С девушкой… — задумчиво пробормотала Линали, мягко улыбаясь. Она уже видела этих двоих и раньше.
— Тевак… — выдохнул Линк, так же осознавая, что один раз уже видел эту парочку. — У неё вообще-то есть старший брат.
— О нет, — тут же ухватилась за мысль Линали.
— Да, и он бы такого… Он Ворон, так же как и Тевак, и он присматривает за ней тщательно. По крайней мере, ему так кажется.
Судя по тому, что девушка вела задушевные беседы с каким-то парнем, Мадарао как брат-надсмотрщик провалился.
— Я должен предупредить его, — выдохнул светловолосый парень, лохматя свои и без того пушистые волосы и виновато улыбаясь. — Только не уверен, что должен сделать это сейчас…
Встреча с Фоу оказалась занимательной. Аллен всерьёз опасался нарваться на что-то агрессивное. Всё же давно не виделись, а у Фоу это было нормой приветствия. Но страж на этот раз приветствовала его совсем по-другому. Подлетела к нему, останавливаясь на расстоянии метра, вытянула шею, сложив руки за спиной, и начала обходить юношу кругом. Рассматривая со всех сторон.
И ни одного удара. Она даже приблизиться к нему совсем побоялась, всё пялилась на его живот. Всё же сколько бы свободную одежду Аллен не носил, скрывать очевидное уже было нереально. А на заднем плане Лоу Фа шептала о том, как Аллену идут рубашки навыпуск.
Её счастье, что Тикки здесь не было!
Аллен твёрдо решил не допустить встречи этих двух любой ценой.
И тут же вспомнил о том, как вокруг Тикки Микка даже прямо сейчас наверняка вьются молоденькие самоубийцы. Не подозревающие ещё о своей сущности и судьбе. Аллен скрипел зубами, только представляя это, а края плаща сами собой формировали острейшие лезвия.
За расшаркиваниями прошёл первый день Аллена в новом отделении, где было так спокойно и хорошо. Аллен мог в любой момент здесь потеряться в любом укромном уголочке, если только пожелал бы остаться один. А ещё здесь не были помешаны на кофе. И несмотря на то, что это было подземелье, в основном помещения были просто огромных или хотя бы больших размеров, так что экзорцист чувствовал себя довольно хорошо здесь и вот так.
Возможно, дело было в отключении силы его привязанных к Родителю оков. Линк ведь выключил их перед их перемещением. И сейчас Аллен смог бы и сбежать... оставив Вайзли. Нет, этот план никуда не годился. Конечно, за Вайзли можно было вернуться и позже, но... Главная проблема была в том, что браслет через сутки должен был снова активироваться, если его не отключит снова Линк. А тогда Аллену вне Башни будет очень худо.
Так что свобода здесь была весьма иллюзорна.
Да и главная причина его появления в этом отделении была не в том. Совсем не в том.
Встречи с Тикки принесли свои плоды. Ещё плоды, кроме главного, треплющего нервы подростка и всего отделения! Ведь дело было не в том, что только с Тикки Аллен почему-то засыпал с ощущением безопасности больше, чем на пять часов, и мог проспать даже почти сутки. И не в том, что Тикки довольно философски относился к коротким вспышкам раздражения и истерикам Аллена, умудряясь меланхолично обходить их и успокаивать Уолкера. И не в том, что Тикки был тем человеком, с которым Аллен мог поговорить обо всём, что с ним происходило: он знал и о генах Ноя, и о плаще Шута, и о ребёнке. Был ещё Вайзли, который знал часть информации, был Лави, знавший другую часть откровения, но объяснить им всю информацию было невозможно. Рассказывать обо всём Лави Аллен боялся, всё же Шут-Ной это за гранью нормы даже для такого чудного места, как Орден. И за гранью понимания даже начинающих свой путь книжников. А встретиться с Вайзли было и того сложнее — после того, как Линк однажды прикрыл его, Аллен решил честно не навещать своего товарища или хотя бы сократить визиты. К тому же сейчас скрывать свою беременность он бы уже не сумел, и объяснять по новой что, кто, кому и как не хотелось. Если что, он всегда мог послать Вайзли Тима или Эвана. Главное, чтобы второй не проболтался ни о чём лишнем.
На сей раз дело было, несомненно, в информации, которую Аллен получил от своего странного любовника.
Аллен знал о подготовке Графа к нападению сразу на несколько отделений. Все, кроме Центрального и Североамериканского, если быть более точным. Первое отделение защищал Щит Родителя, а во второе планировали проникнуть тихо, только для того чтобы выяснить что-то для дальнейшего развития событий. Африканское, Южноамериканское, отделение Океании и Ближневосточное в свою очередь находились в серьёзной опасности. Правда, Ной так же заметил, что, возможно, Нои не тронут ещё какое-то отделение, дабы не вызывать подозрений по поводу сохранности Североамериканского, но…
Но Аллен даже не подозревал, что отделений так много! Во время установки врат он, правда, вроде бы, успел узнать о них всех, но.. Ближневосточное и отделение Океании??
Это был жалкий момент, когда Аллен осознал, что Ной знает об Ордене больше, чем экзорцист!
В любом случае Нои во время нападения планировали заблокировать врата Ковчега и таким образом отрезать любую возможность послать подмогу из Центрального отделения в виде экзорцистов. А экзорцисты почти всегда находились на миссиях или в башне. И это было плохо.
Уолкер провёл короткую разведку, особенно подивившись помощи Эвана в этом деле. Кажется, его брат – Аллен в уме называл его именно братом – нашёл удобный информационный канал, помогающий вовремя проворачивать их невинные шалости.
И это было прекрасно.
Получалось, в отделении Океании как раз один Генерал присутствовал. Южноамериканское отделение как раз могли обойти стороной. А если выбирать ещё из трёх оставшихся, то Аллен решил, что вполне может постоять за безопасность хорошо знакомого ему отделения и людей. И не было ничего странного в том, что он решил отправиться сюда отдохнуть, набраться новых впечатлений. Ещё и случайно Лави с собой прихватил. То есть Лави, услышав, куда собирается Аллен, сам поспешил вслед за ним, заявив при этом о собственной занятости и делах.
Лави бежал от Книжника. Или так казалось Аллену.
Лави, в свою очередь, бежал подальше от людей. На самом деле голова всё ещё болела, уже надёжно закрытый глаз хотелось самым садистским на свете образом выколоть, вырезать или сделать что угодно, чтобы его не было. Но Лави отлично знал – так сделает лишь хуже.
Магия, которую использовали, чтобы вылечить его, не то потребовала огромную плату, не то дала отдачу, не то просто-напросто оказалась с изъяном. И этот изъян никуда бы не делся, ему нужно было вместилище, место, на которое он будет влиять, сейчас это был глаз да нервы, но, разумеется, если вдруг Лави потерял бы больной глаз, этот изъян, это проклятие неудавшегося дара продвинулось бы дальше. А точнее — от рецептор к коре головного мозга. А может и дальше. И там уже вряд ли заблокируешь или смягчишь эффект теми способами, которыми это делал Книжник. Собственно, оба его глаза должны были в итоге стать больными. Вот только развитие этой «болезни» на них шло с разной скоростью, и в обоих случаях было остановлено в один момент.
Один очень большой долг Лави перед своим Учителем.
Впрочем, это, по словам Старика, считалось нормальной практикой не только для книжников, но и для всех жрецов. Забирая их на службу, Хелеос всегда давал что-то взамен, как в случае с младшими Родителями. И люди шли к нему с чувством благодарности и по доброй воле.
Это был один из важных нюансов в работе Жреца. И по этому параметру далеко не все экзорцисты настоящего времени должны были участвовать в этой войне. Ватикан ничего не давал взамен. Он даже не заботился о том, чтобы что-то дать — ограничить, отрезать, но не отдать. Экзорцисты сами были вынуждены искать то, к чему они будут стремиться на новом пути, и пользу, которую они сумеют получить.
