— С чем прощался-то? С годами безделья, которые он так и не прожил, но за которые ему предстоит ответить?

— С тобой, с миром, с жизнью. Со всем сразу. Но, скорее всего, смысл был именно в том, о чём он говорил.

— И связываться с ним, когда Канда найдёт того мальчишку?

— Какого мальчишку? — обернулся Кросс, которому про маленького провидца ничего не рассказали.

— Не важно, — отмахнулся Аллен, наблюдая за тем, как Тевак пожала плечами. — Может, он написал внутри. Надо будет посмотреть, что он там накалякал. — Длинная пауза, полная задумчивых вздохов. — После еды.

— Как будто кто-то сомневался, — рассмеялся Эван, подталкивая к брату тарелку с первым блюдом.

И Аллен решительно стукнул по столу вилкой. Да так, что согнул вилку – рука-то левая. И тут же получил разделочной доской по макушке за это.

Обед затянулся. Опять же с детьми возникли споры по поводу полезности овощей. Причём, если Рия явно не любила их, то Вьят противился только для вида. Или за компанию. Или памятуя о том, что тушёные овощи раньше ему не нравились. Тут и сам мальчик явно не знал, в чём дело. У взрослых же было достаточно тем для разговора. А так как при детях они их не вели, пришлось сначала медленно есть, болтая о глупостях и дожидаясь, когда закончат дети. Как всегда когда появлялся в доме Мариан, на столе появились бутылки с выпивкой. И пили лишь в умеренных количествах, несмотря на то, что у всех был своеобразный иммунитет к алкоголю. Сущность Ноя ли или многолетняя закалка — не суть.

Суть была в том, что мешали обеду не только такие мелкие детали. К примеру, Тики уселся явно специально напротив Аллена. И не обращал ни на кого внимания и почти не участвовал в беседе. Только считал своим долгом подкалывать время от времени Мариана. Это дело он любил. А так всего лишь нагло пялился на Аллена. Сидя напротив. Блаженно улыбаясь. С таким выражением лица, что Аллену хотелось одновременно и вытащить сволочь из-за стола, отвести в комнату и наказать, как следует, и дать ему по морде сковородкой.

Но лицо у Тики было слишком красивым, чтобы портить его таким варварским способом.

К тому же один такой вид Тики уже выводил безуспешно пытающегося набраться Кросса из себя.

Тихий и задумчивый Вьят, таки начавший с энтузиазмом подчищать свою тарелку минут через пятнадцать после начала обеда и, уже не смотря ни на какие овощи, как бы между прочим поинтересовался: когда уже тётя Тевак и дядя Эван поженятся. А то ему хотелось бы свадьбу увидеть. Рия со всем девичьим энтузиазмом подхватила эту тему, едва ли не хлопая в ладоши от восторга и подскакивая от нетерпения. И едва не опрокинула на себя тарелку.

А вот чай опрокинула.

На Кросса. И тот опять нашёл в себе силы не ругаться, чай-то остыл уже.

Эван же стоически терпел эти расспросы, делая вид, что всё нормально, и не давая ни единого определённого ответа. И не пытаясь отвести внимание от темы с помощью своего дара. Всем теперь было известно, что применение тёмных способностей на детях может привести к раннему пробуждению генов. Эван, прошедший через подобное, никому бы такого не пожелал.

А Аллен действительно гордился своей семьей.

И пытался поменьше смотреть на Тики, одетого, будто со сна, небрежно: лохматый и в мятой рубахе с не застёгнутыми верхними пуговицами, открывающими дивный вид на загорелую грудь мужчины.

Это было провокацией. Но Аллен вслух сказать такого не мог, а остальные внимания не обращали.

А когда дети были выпровожены из-за стола сытыми, взрослые уже нетерпеливо начали обсуждать свои собственные дела. Аллену было на чём сосредоточиться, но он всё равно возвращался постоянно к Тики. К примеру, сам Ной после еды стал куда более активным в разговорах и принёс несколько вестей из Семьи. Не очень хороших, но бывали и хуже.

Сам Аллен пропустил половину речей мимо ушей и под конец таки поцапался с Тики, за что их оставили убираться и мыть посуду. Кросс распрощался с ними, собираясь отправиться в Управление или очередной внеплановый отпуск, официально носящий название какого-нибудь задания, Эван ушёл куда-то с Тевак, что-то обсуждая в её новом проекте.

А Аллену пришлось стать у раковины, полной посуды, и занятья делом.

Не то чтобы это было сложно, но как-то совсем уж лениво. Особенно когда Тики за спиной ходит и песенки себе под нос бормочет.

— Почему мы должны мыть посуду, когда есть дети? — наконец не выдержал Аллен, плюхая рукой в наполовину заполненную мыльной водой раковину.

— Потому что ты жрёшь и оставляешь столько посуды, что это пытка даже для взрослого, не то что для ребёнка. В качестве жуткого наказания — можно. Но просто так… Нет, я не настолько готов быть садистом.

— Да их даже собственные комнаты убрать нельзя без этого ощущения. Сразу столько страдания на лицах, — фыркнул Аллен, припоминая, насколько жалобные мордашки умеют корчить его дети. Почему он такого никогда не умел? Даже когда маленьким был. Ну, маленьким он и не надеялся, зная, что все ненавидят его за руку, но Эван был взрослым, и жалобный взгляд у него получался отменным.

Может, во всём виноваты гены Ноя? Или даже они в купе со способностью к эрозии?

— Ого, что вспомнил! Когда последний раз ты заставлял их это делать?

— Каждый раз, до того как мы согласились, что отныне это твоя обязанность. Извини, точной даты не помню! — Аллен щёлкнул мыльными пальцами по носу подошедшего Ноя.

— До этого у меня было полно работы. И у тебя тоже, — заключая Аллена в объятия и утыкаясь носом в плечо, пробурчал мужчина.

— Конечно. Только вот твоё имя умудрилась забыть Рия, а не моё!

— Это ей должно быть стыдно, а не мне! — возмутился Тики, дёргая Аллена на себя и едва не падая вместе на пол.

— Ребёнку было всего два года! — прошипел Аллен, чувствуя, как острые зубы прикусывают тонкую беззащитную кожу. — И вообще, что за привычка подкрадываться сзади всякий раз, когда я занят, и пытаться меня отвлечь?

— Сзади подкрадываться удобнее.

— Я из любого положения могу врезать.

— О, я верю! — тихо рассмеялся Тики, проводя языком по краю ушной раковины, так что Уолкер едва не прогнулся в спине, стараясь подставиться под эту нехитрую ласку.

— А зачем меня отвлекать? — Аллен, решительно ухватившись за руки мужчины, отодвинул их от себя, разворачиваясь лицом к Тики.

— Чтобы доказать, что я важнее.

— Ты не уверен, что важнее… — Аллен был вынужден вздохнуть, запинаясь, так как дыхание сбилось, стоило им встретиться взглядом, — важнее посуды, документов, чтения? Ты невысокого мнения о себе, Тики!

Аллен привстал на цыпочки, на миг соединяя губы, и тут же отрываясь. Даже не пытаясь почувствовать вкуса. Но уже полностью утопая в тепле Ноя. Сзади продолжали гудеть трубы, поливая забытые остатки грязной посуды. Засохшее мыло стягивало кожу длинных, тонких пальцев Аллена, очерчивающих контуры таких заманчивых, расползающихся в улыбку губ. Тики знал этот огонь, что сейчас разгорался во взгляде Аллена. Тики знал и любил его. Потому как всё тело, вся поза Уолкера стала напряжённо предвкушающей, как у хищника, готового в любой момент броситься на добычу. Главное только правильно подгадать миг, и добыча тоже сумеет получить от этого удовольствие.

И суда по тому, как неотрывно расширившиеся зрачки Аллена были направлены лишь на губы Тики…

Терпением Аллен никогда не отличался и, как всегда в самый непредсказуемый момент, на мгновение позволив радужке полыхнуть жёлтым, набросился на Тики. Набросился в прямом смысле, запрыгивая, толкая на стол, и, если бы стол был не таким крепким, он точно бы сломался, а так лишь отъехал на десяток сантиметров. Сильные ноги Аллена, проверенные долгими утомительными спаррингами и тренировками, обняли мужчину за талию, коленками упираясь в края стоящего сзади стола. Руки обвили за шею, а ногти впились в спину, прямо под лопатками. Грудь прижалась к груди, так что частое дыхание друг друга ощущалось наравне с бешеным сердцебиением. И, конечно же, Аллен впился губами в желанный рот, проталкивая язык, безумно подвывая, выгибаясь. Ладони Тики рванули его воротник, с треском надрывая ткань. И эта грубость так заводила Аллена, что с каждым мгновением всё сложнее и сложнее становилось терпеть скручивающее низ живота желание. Он выгнулся, пытаясь вжаться пахом в рельефные мышцы пресса, давая почувствовать, как он хочет и чего именно. Будто его ранние действия могли быть истолкованы как-то не так!