— И что это был за первый разговор? — Трайд уселся за стол.

— Граф объяснил мне свою точку зрения, и сейчас, неожиданно для себя я понял, что согласен. Как-то незаметно дошёл до того же. Что все те, кто пытаются возвратить мёртвых, по-своему эгоистичны. И единственное, что их заботит, это они сами, их потерянный комфорт, их опасения о том, как они смогут жить без умершего, их боль, их страдания, но не забота об умершем. Нет мысли о том, что случилось с ним после смерти. Это тяжело было выслушать, ведь я почти поступил так же. Сначала я был против, у меня было ощущение, что в желании вернуть мёртвых нет ничего ужасного или неправильного. Неправильно, когда к тебе приходят и предлагают это сделать, обманом захватывая душу, как мне казалось раньше. А потом… Не знаю, но нам действительно нужно двигаться и отпускать прошлое. Нужно ли мёртвым, чтобы мы помнили и терзались? Я думаю — нет. Вспоминали, может быть, время от времени, но уж точно не чтобы соглашались на дикие предложения, связанные с воскрешением. Наверное, поэтому Граф так откладывал и избегал этого разговора. Год? Около того с моего прибытия в Японию прошло. Через месяц после…. После истории с матерью.

— У всех свои изъяны, — только и пожал плечами Трайд.

— Я думал, ты сообщишь мне нечто более существенное, — теряя серьёзный настрой, насупился Аллен.

— Не уверен в том, что это именно то, чего ты хочешь сейчас. Что в Семье нового?

— О, всё как и всегда, — Аллен опустился у соседней стороны столика, частично благодарный за то, что Трайд выслушал, но потрошить его размышления, спорить или подтверждать их правильность не стал. Аллену стоило разобраться с этим самому. — Шерил замотался в делах политических, Лулу всегда с Графом, Скина не видел некоторое время. Кажется, его Граф на разведку куда-то бросил. Майтра сидит в Ковчеге, там же к переносу последние штрихи. Уныло. Даже мы, хулиганы этой Семьи, не можем ничего изменить.

— Действительно?

— Джасдеби отправились ловить Генерала Кросса, сбылась их мечта. Ну а наша перебежчица, ты уже слышал, что она сотворила.

— А Тики?

— А он больше не член нашей партии.

Трайд фыркнул. Ну да, «партия хулиганов» звучало не очень серьёзно.

— Что-то случилось? — даже если этому Ною было смешно, он не терял своей проницательности. И отлично понял, что за непринадлежностью к «партии» стоит нечто большее.

Аллен скрестил руки на груди и сжал губы, сразу же готовясь к обвинению в ребячестве и тому, что так, как он, ведут себя только дети малые.

— Он просто… У него другие интересы там, на стороне. Его уже полгода как дома не видно, считай. Пару раз Граф притаскивал, но я с ним не пересекался.

А это для Правосудия было странно. Когда он последний раз был в Семье, а то было всего через три месяца после пробуждения, Тики, как он понял, захаживал к Ноям в основном для того, чтобы проведать Аллена. У них были хорошие отношения, даже крепкая дружба. Они были друг другу очень симпатичны, Тики в прошлом поддерживал Аллена во время многих тяжёлых для ребёнка моментах, и тут такое отчуждение.

— Он даже не пытался со мной увидеться.

Ах, значит, Аллен избегал, но не так, чтобы его совсем нельзя было обнаружить.

— Что-то интересное случилось в его той, второй жизни?

Трайд тоже редко бывал дома. Очень редко. Он круглосуточно работал. И никто не был против. Таинственное предназначение этого Ноя, выражавшееся в кратком «Правосудие делает Семью Ноя лучше», Алленом было раскрыто недавно. И лишь в общих чертах.

Но Аллен любил его. И Трайд правильно понял, за что именно.

— В его жизни и впрямь что-то изменилось.

— Его друг?

— Его друзья. Два друга. Фрэнк и Стив. И, конечно же, Изу! — нельзя было точно определить все чувства, что Аллен вложил в последнее имя. Но среди них определённо не было ни одного доброго.

— И кто этот Изу?

— О, просто ребёнок! Знаете, семи лет или что-то вроде этого. Ребёнок этого… кого-то из друзей Тики.

Трайд кивнул. Его понимающая усмешка ничуть не помогала делу.

— Тики идиот. Он тебе сам об этом Изу ещё и рассказывал, небось? О том, как о нём заботится? О том, как их компания теперь живёт, когда с ним в компании ребёнок?

Аллен лишь исподлобья глянул на Ноя и хмуро кивнул.

— Его друзья никогда в полной мере не сумеют заменить ему Семью. И тебя в том числе. Он дурак, который этого ещё не осознал. И всё ещё прячет голову в песок, а не получает удовольствие от двойной жизни.

— И ты правда так считаешь? — недоверчиво уточнил Аллен.

— Да. И твоё поведение совершенно нормальное. Эй, он приходил сюда, считай, только ради тебя. А стоило тебе подрасти и на горизонте появиться другому ребёнку помладше и позабавнее, как всё, весь интерес пропал. Конечно это для тебя обидно. И несправедливо, если смотреть с твоей стороны.

— Близнецы говорили что-то подобное.

— Эти двое разбираются в отношениях людей, но не любят это демонстрировать.

Аллен ничего на это не ответил – как раз в комнату вошёл слуга с подносом. Прохладный чай, две чашки которого Аллен заметил первым делом, уже безмерно порадовали его. Как, впрочем, и медовые булочки, печенье и пирожные. Судя по всему, Трайд был не против подобных перекусов, практически сразу вылавливая одно печенье и отправляя себе в рот. Страсть не особо любила сладости вообще, Шерил привык к питанию, состоящему из первых и вторых блюд, даже Тики не ценил сладкое или то, что можно подать к чаю. Узы не прочь были попить чаю с чем-то подобным, но ели вообще редко и как-то мало. Аллен мысленно предположил, что это больше привычка из их жизни до пробуждения.

В любом случае любой бы из Ноев наверняка хотя бы для вида или в шутку возмутился бы накрытым подобным образом столом. Но не Трайд.

Интересная черта.

Аллен откусил половину небольшой вафли, машинально кивая поклонившемуся, немногословному акума. И новый вопрос уже был готов вырваться на свет. Точнее даже не вопрос, всего лишь вздох.

— Никогда не пойму, как устроены акума.

— Это нужно видеть. Или чувствовать, — кивнул Трайд. — Я вот тоже не понимаю.

— И как это можно почувствовать?

— Долго-долго обучаясь магии. И не факт, что оно принесёт плоды.

— И что я вообще для неё подхожу, — мрачно продолжил Аллен. — Но эти души людей, они не дают мне покоя. Роад сказала или кто-то иной о том, что в душе каждого из нас есть своя тёмная частичка. И не то именно она так ярко сияет, когда мы отчаянны и готовы сделать что угодно для возрождения близких, не то она помогает притягивать души.

— Точно не второе, — категорично заявил Второй Ной. — Души людей, они не могут быть просто тёмными, плохими, гнилыми или ещё что-то вроде этого. Это такой бред.

Мужчина отмахнулся от самой этой идеи, словно та была жалкой и абсолютно неразумной. И именно это и заинтересовало подобравшегося Аллена.

— А каковы же тогда души людей?

— Они одинаковы в этом плане. Цельны. Постоянны. Болезни ума не затрагивают души. Никакие грехи не могут зачернить душу, никакие ужасные действия не оставляют реальные пятна. Душа – это нечто совершенно иное, проживающее в теле, но свободное от всего наносного, от очень многого, что происходит в жизни. И уж точно она не может быть разрушена, повреждена или очернена подобным.

— То есть, по сути, душа хорошего и плохого человека ничем не отличается друг от друга?

— Да. Плохой человек или хороший, он становится таким под влиянием связки душа – сознание – разум. В поступках людей может проявляться больше или меньше душевного в зависимости от характеристик этой связи. И никто не должен забывать о болезнях разума, что полностью сформированы из-за человеческого мозга. Физических изъянов. Безумие, различные наклонности, вбитые с детства болезненные истины и прочее, прочее, прочее… Всё туда. Я не уверен насчёт хорошего, может, оно и есть проявление души. Иногда. Когда оно идёт не от всей связки. Кто-то там говорил – не Граф ли – о том, что истинная суть души в её безразличии? И в том её блаженство. В связи с этим есть один интересные момент: души умерших никогда не задерживаются на земле после смерти. Однако призраки существуют.