Другой стороной были сами девушки. Их ужас, восторг, ярость, неизменная яркая реакция. Невинная и порочная в то же время, стоило лишь девушкам осознать, что, к примеру, она и молодой человек находятся в уединении, потому что кое-кто уже позаботился о любом наблюдении. Невинность и невежество девушек делало их простыми мишенями. Совсем по-другому дела обстояли в средних слоях общества, где не краснели при упоминании о сексе, где с мужчинами позволялось заигрывать, не позволяя при этом ничего лишнего (впрочем, в этой среде были совсем иные рамки «лишнего»). Таким образом, они практически охотились, зная, как нужно им выйти замуж и как много мужчин, воспользовавшись, бросят. Они находились в куда более сложных условиях, и Узы таких девушек, в общем-то, понимали; стоило оказаться им брошенными, как возможность нормальной жизни и брака стремилась к нулю, в то время как обвешавшему и виноватому мужчине ничего не было. За время человеческой жизни Узы, несмотря на свой пол, научились придерживать именно женской половины в такого рода вопросах.

И Узы никогда не понимали,что такого ужасного в естественном желании человека заниматься сексом. Любить других, используя своё тело, отдаваясь и отдавая.

Сравнение девушек и женщин в разных слоях общества вообще были интересными. Оттого опасные шутки с молодыми леди и казались ещё более подлыми, отвратительными и желанными. Парни выросли на улице, в нежелательной семье и борделе. Они видели других девушек и женщин. Униженных, отвратительных, ненавидящих друг друга, приспособившихся и научившихся жить с тем, что дала им судьба. Поставленных в условия, когда остаётся лишь выживать.

И все они были живее, естественнее, прекрасней и в разы умнее большинства молодых леди.

О, как Джасдеби были рады за человечество, постепенно выползающее из этих разрушительных, отвратительных норм. Правда, они вряд ли признались бы в подобном хоть кому-то.

В то же время когда-то они знали Мелинду, что работала на их тётушку. Дочь барона или виконта, поставленная в неудобное положение, она не смогла защититься. Тот день стал для неё днём позора, а отец, не став слушать даже попыток оправдаться, приказал высечь. Понимая, что наказания она уже не переживёт, девушка сумела сбежать и закончила там, где закончила. Таких, не сумевших смириться и приспособиться, не шибко-то любили. Но Джасдеби, например, знал, что у девушки был жених, который ей нравился, и жизнь обещала стать прекрасной. Именно тот же жених от неё и отказался. Отказался даже от возможности выслушать.

Узы вместе полагали, что после их пробуждения ей стало гораздо проще и лучше.

Как и другие только лишь пробудившиеся Нои, они требовали крови любого человека, неосторожно оказавшегося поблизости. Все, кто были в тот день в борделе, погибли. Наверное, позже это происшествие назвали нападением, резнёй, устроенной разбойниками или преступниками. Теперь уже братья не знали, но когда безумие слегка отступило, смотреть на людей, с которыми они прожили так долго, не было сил, и они подожгли всё, так что точно даже не помнили, кого именно они убили, а кому посчастливилось отсутствовать, и никогда не задавались этим вопросом.

Сегодня они даже не помнили названия города, где жили. Могли в любой момент попасть туда случайно. Или встретить кого-то знакомого. Вряд ли любой знакомый из их прошлой жизни узнал бы их сейчас что в обличии Ноев, что в привычном размалеванном состоянии, что вот таких.

Ни один из них не ожидал встретить кого-то, кто мог бы узнать. Тем страннее была сегодняшняя встреча.

Признаться, Джасдеби были слишком увлечены обсуждением глупостей – всего, что только что увидели. Порой увиденное раздувалось в совершенно абсурдные темы, но тем интереснее становился их разговор. По пути они уже успели прихватить газету, обсудить пару событий, не связанных с политикой и войнами (Шерил развил у них аллергию),затем перешли к обсуждению пользы, приносимой самой газетой. Не только как источника информации и пропаганды, но и как бумагу, которой можно пользоваться и другими способами. И не только для растопки, убийств мух, раскраски и прочего. В тот момент, когда Узы могли бы встретить неожиданно знакомое лицо, они как раз обсуждали мозаику из разорванной газеты, припоминая один прискорбный случай с разорванными документами Шерила. В итоге собирать их обратно было даже весело, учитывая, что Узы лишь наблюдали за мучениями слуг.

Человек, узнавший их, увидел их первым. Замер, не сразу поверив в реальность происходящего, пожалел о том, что никого, кто мог бы подтвердить увиденное, рядом не было.

Человек был растерян.

Два Ноя, шатающиеся посреди улицы в совершенно не свойственной им мирной манере и одежде, не вызывающие никаких проблем, смеющиеся и негромко переговаривающиеся друг с другом. Никаких акума. Никакого насилия. Никакого разрушения.

Два совершенно нормальных…

Два ненормальных Ноя, косящих под нормальных людей.

Или не Ноя. Двойники, может?

Банальное совпадение, а мир тесен, но широк и полон разнообразных чудес. Конечно же, они не могли быть Ноями, а если были именно ими?

Узы даже не замечали, что кто-то на расстоянии пары десятков метров мучительно всматривается в их фигуры, следит за каждым движением и размышляет, как бы поступить. Если всё тихо и спокойно, быть может, лучше их и не провоцировать, посмотреть со стороны, пока они не приметили это пристальное наблюдение.

А если это не Нои?

Может быть, у человека было бы чуточку меньше проблем с поиском решения, но человек был экзорцистом. Или, если быть точнее, – экзорцисткой. Соответственно, она могла что-то Ноям противопоставить, людям было бы простительно сбежать и доложить другим. И в то же время…

Линали Ли колебалась. И делала это слишком долго. Застывшую посреди дороги удивлённую девушку наконец-то заметил Дебитто, так же останавливая и толкая локтем под рёбра Джасдеро.

Парни уставились на Линали. Линали уставилась на них. Задача усложнилась сразу в три раза. В конце концов, парни ещё могли быть не Ноями, по размышлениям Ли. В конце концов, парни могли удивиться пялящейся на них девушке.

Со стороны Джасдеби, которые по крайней мере точно знали, кто такие они и кто стоит перед ними, тоже были проблемы. Линали была как всегда в плаще, и главной проблемой было…

— Как мы её не заметили? — блондин наклонился к уху Дебитто и прошептал тихо-тихо, на грани слуха. — Как долго она здесь стоит? Как мы пропустили нечто… в форме экзорциста?

Да уж, форма, как раз чтобы привлекать внимание. Акума в основном, но всё-таки!

Дебитто пожал плечами. Удивление от того, что девушка умудрялась столько времени оставаться незамеченной (а они ещё и не знали, сколько!), перекрывало все остальные не менее важные мысли о том, что теперь делать. Экзорцист, враг!

— Здорово! — Дебитто махнул рукой, криво усмехаясь.

Линали была почти уверена, что это Нои. Правда, это «здорово»…

Они продолжали смотреть друг на друга, выглядывать, внимательно изучать. Узы выглядели странно для себя. Внимание Линали было вполне понятно и немного тревожно. Джасдеби вообще не помнили, чтобы их так рассматривали. Так что им было тревожно и немного лестно. Потому как что-то на лице Линали выдавало и некоторые весьма интересные эмоции.

Узы рассматривали экзорцистку, раздумывая. Как обычно во всех ситуациях, мысли пошли в разброд и вовсе не туда, куда надо.

— Неожиданная встреча, — всё же решилась Линали.

— Да уж… — полностью подтверждая, что ничего подобного они не ожидали, пробормотал Джасдеро и обернулся к Дебитто. — Эй, и что нам теперь делать?

— В смысле?

Линали украдкой оглянулась, понимая, что они привлекают внимание. Стоят, смотрят, иногда говорят, и всё это с дистанцией в пять метров между друг другом. Да и людно сегодня было, по сравнению с абсолютной пустотой, которую предпочла бы девушка, делая несколько шагов вперёд. Два взгляда сразу же метнулись обратно к ней, но девушка лишь сложила руки на груди, искренне надеясь, что никакой бойни не будет.