Я решила применить свой нетрадиционный метод анализа полета. Я визуализирую момент захода на посадку. Смотрю на происшедшее мыслью и не рисую, ни выдумываю ничего, просто смотрю. Главное сейчас для меня – концентрация внимания. Мой мысленный взор проходит по фюзеляжу. Нормально. Рули? Нормально. Левое крыло? Закрылка полностью выпущена, нормально. Правое крыло. Закрылка выпущена на 15 градусов. Ага, вот что! Возникает вопрос. Почему? Стоп. Вижу внутренним взглядом посторонний предмет. Это гайка, она выпала и застряла в механизме, и она мешала их движению. Катапультирование началось вот здесь. Смотрю мысленным взором дальше. На глиссаде, где начинается снижение и расчет на посадку, идет потеря высоты. Потеря высоты особенно при катапультировании, да при вращении самолета чревата тяжелыми последствиями. Рассчитать выстрел катапульты, чтобы он пришелся в небо, практически невозможно. Высоты не хватило для наполнения куполов парашютов воздухом.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове. Заполнила протокол полета. На чистом листе кальки делаю через увеличитель крупным планом развернутый полёт, а именно момент захода на посадку. Отмечаю красным цветом момент начала вращения самолёта. Синим цветом момент сброса фонаря. Серым цветом момент катапультирования. Время рассчитано по секундам. Теперь можно ехать с докладом. Я законсервировала материал полёта и спрятала в сейф. Его опечатал один из наблюдателей своим пломбиром.

В авиации у каждого ответственного лица свой пломбир, со своим персональным номером, который выдается в секретном отделе под роспись. Главное – выяснить причину падения. Возвращаемся на место происшествия. Ребят на скорой помощи увезли в морг. Флажками отмечены контуры тел. Страшно. Внутри вся «душа» трясется и содрогается.

–Разрешите доложить, – обращаюсь я к командиру части.

Командир кивком головы дает разрешение.

–Полет в зонах прошел нормально. По нему замечаний нет. При заходе на посадку заклинило правую закрылку. Она вышла на 15 градусов. Там есть посторонний предмет и, именно он, мешал работе.

Командир части посмотрел на меня с удивленным любопытством.

–И это все на материале написано?

–Да, я смогла прочесть все, что доложила.

–Отдыхай. Понадобишься, вызову.

Я отдала ему протокол и материал развернутого полета. Пешком вернулась на старт.

Люди стояли группами и тихо разговаривали. Всем хотелось знать причину такого поведения самолета. Когда я пришла, ко мне подошли несколько техников. Вопросительно смотрели на меня. Я не имею права говорить о данных дешифровки, пока комиссия не определит причину. Таковы правила, что поделаешь. Но, сказать что-то надо. Люди находятся в стрессовом состоянии! Я не железная! У самой все нервы на пределе.

–Катапультирование пришлось по направлению к земле. Высоты не хватило, чтобы купола наполнились воздухом. Страшно видеть ребят мертвыми. До сих пор стоят в глазах живые, веселые. Не могу поверить. Неужели это правда, а не сон? – говорю я дрожащим голосом и смотрю на подошедших ко мне ребят.

Мне протягивают стакан с водкой.

–Выпей, Графиня Ольга. Шок пройдет. Ты себя в зеркало видела? Белая как полотно, – беспокоится обо мне Миша Чуднов и кивком головы подталкивает меня выпить водку.

–Давай пей. Помянем ребят. Откуда ни возьмись, появляются еще стаканы с водкой. Кто-то протянул мне пирожок, закусить.

–Помянем братьев! – произнес тост Миша.

Выдох дружный и все мы пьем водку. Закусываем «чем Бог послал». Я зашла в кабинет. Там собралась группа пилотов. Тоже пьют, закусывают. Многие сидят на полу, потому, что стульев всем не хватает. Стресс у всех. Считай, на наших глазах разбились ребята. Мне освободили стул. Я сажусь, потому что ноги меня не держат. У меня состояние шоковое. Я раньше мертвых людей не видела. А тут… к тому же я их знаю. Голова закружилась. Так мы просидели долго и молча.

В окно светит солнце. Ему все равно, просто светит всем и все. Решили пойти в городок. Прибрались насколько смогли, закрыли и опечатали дверь. Уставшие, и совершенно разбитые разошлись по домам. Я не пошла в столовую. Пришла домой, легла на диван и тупо смотрела в потолок. Незаметно для себя я уснула. Так, не раздевшись, проспала до утра.

Разбудило меня солнце. Оно ласково грело меня, а я не вставала, все лежала и дремала, но надо проснуться. Я стала придирчиво рассматривать свою комнату. Вдоль стены стоит шкаф. Вдоль стен множество диванов. На одной стене висят три книжных полки с любимыми книгами. На другой стене висят пять картин. Это вышитые мною полотна, оформленные в багетные рамки, и на меня смотрят тигр, дракон, орел, единорог и лев. На окнах висят цветные шторы. Они сшиты из шелковой плательной ткани. Рисунок на них красивый, а снизу пришита длинная бахрома. Тюль белого цвета тоже с бахромой внизу. На полу лежит шерстяной, тканный, больших размеров палас. На нём широкие полосы красного, желтого и зеленого цвета, с кисточками по краям.

Я прошлепала в ванную и долго стояла под душем. Привела себя в порядок. Одела свежее белье, футболку и шорты. Распустила мокрые волосы. Глянула в зеркало. Бледность на лице не исчезла.

«Слабые у меня нервы», – подумала я.

В прихожей стены оштукатурены под «шубу» и выкрашены в розовый цвет, что придает зрительно увеличению пространства любого помещения. Стоит напольная вешалка, а на стену приклеены одиннадцать фигурных зеркал. Над ними висят часы. Коврик у порога. Всем этим я осталась довольна. В уютной кухне готовлю завтрак. Заварила свежий чай.

Смотрю в окно. Никого на улице нет, словно все вымерли. Музыка не играет, как обычно. Погода веселая, так и зовёт, а на душе плохо. Сажусь завтракать. Раздается стук в дверь. На пороге стоит Роман Сергеевич. Он руководитель, а относится к личному составу, будто мы его дети. Мне нравится реакция всех, кто ко мне заходит в дом впервые. Он удивленно, в то же время одобрительно осмотрел прихожую, заглянул на кухню.

–Пойдемте чай пить. Я свежий приготовила.

Жестом приглашаю его пройти в комнату. Он, не отрывая взгляда от потолка, проходит и садится на диван.

–Уютное гнездышко получилось. Сама писала на потолке? Красиво и необычно так у тебя! Главное ничего лишнего. Рациональная мебель. Молодец! – похвалил он меня. – А как такое нарисовать можно?

–Я сделала фотоснимок, потом негатив через проектор направила на потолок, и карандашом все обвела. А уже после красками все раскрасила.

Я налила ему чай. Приготовила бутерброд с хлебом, с маслом и сыром. Пододвинула варенье, конфеты и шоколад.

–Комиссия на месте падения самолета с самого утра работает. Нашли гайку. Как ты и сказала – посторонний предмет. Спасибо за службу, помогла твоя подсказка. Не пришлось просматривать все обломки. Наложили полет на радиообмен. Все твои данные верны. Я что пришел; в двенадцать часов в штабе доклад комиссии по расследованию ЧП. Сейчас прилетит проверяющий из округа, «шмон» наводить будет, копаться во всем. Не подкачай. Вчера до ночи с комиссией все разбирали.

Он пил чай, и все говорил и говорил. Я поняла, что он не спал вообще, а поговорить так, по – душевному, не с кем.

–Хочу задать вопрос. Откуда такие познания? – задал вопрос командир.

–Я изучала технику дешифрирования очень тщательно, – и, понизив тон призналась. – Я вижу мыслью. Таким видением я вчера всё увидела. Но в материале много тоже зафиксировано. Просто с видением картина полная и понятная получается.

–Ну, типа такого я и ожидал. Не переживай – это наша тайна! – сказал он и похлопал меня по плечу для моего спокойствия.

«Вот что значит командир. Выдержка отменная, и понимание», – подумала я.

–На разбор не опаздывай, а чая вкуснее не пил. Был бы моложе, женился не раздумывая. Олухи царя небесного не видят, кто рядом, – сказал он кому-то, уходя.

Он ушел, а я провожала его взглядом в окно. Ко мне вернулось чувство, когда хочется быть с человеком просто так. Я мысленно шла с ним. Почему-то расставаться с ним мне не хотелось. Находиться с ним рядом и можно не говорить. Просто присутствие его и этого достаточно. Такие чувства возникали у меня и раньше. Теперь я их чувствую снова.