«Что он говорит!» — ужаснулся Ника.
— И вам плевать было, что ваши товарищи пообмораживали руки…
«Так вот, наверно, почему у Крошкина всегда красные руки!» — мелькнуло в голове у Ники.
Он испуганно посмотрел на Терентьева. Он ждал, что тот рассердится, возмутится, начнёт доказывать, что всё это неправда. Но Терентьев словно и не слышал слов Никиного отца.
— Товарищ старший лейтенант, — продолжал тянуть он, — вы же мне сами велели… Уж я искал его, искал… Совсем с ног сбился… Да вот и Николай не даст соврать…
— Ладно, ладно, — сказал Никин отец сердито. — Ступайте.
Он повернулся к Нике.
— А ты больше так далеко не уходи, понял?
— Понял, — ответил Ника, не глядя в глаза отцу.
Он вспомнил, как собирался жаловаться на сержанта Крошкина, и покраснел. Ему было стыдно перед отцом и почему-то хотелось плакать…
Фотография
В клубе на почётном месте висели фотографии лучших солдат роты. Среди них Ника сразу увидел сержанта Крошкина.
Отдельно, чуть поодаль, висела небольшая фотография незнакомого солдата.
Под ней была подпись — аккуратно выведенные тушью строчки:
«За мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении служебного долга, младший сержант Кораблёв П. И. награждён орденом Красной Звезды».
С фотографии смотрел чернобровый, круглолицый солдат в фуражке и парадном, наглухо застёгнутом кителе.
— Папа, он воевал, да? — спросил Ника.
— Кто?
— Кораблёв.
— Нет, что ты, — сказал папа, — во время войны ему было пять лет, меньше, чем тебе сейчас.
— А за что он получил орден? Папа, расскажи!
— Ладно, слушай, — сказал отец. — Это было несколько лет назад. Далеко отсюда, на юге. Кораблёв служил на радиолокационной станции командиром отделения операторов — вот так же, как служит у нас Крошкин. Был он очень хорошим оператором. Когда он дежурил у экрана, ни один самолёт не мог пролететь незамеченным.
И вот однажды во время его дежурства с гор пришла гроза. Чёрные тучи затянули небо, и раскаты грома раздавались всё ближе, и молнии сверкали всё ярче. Надо было выключать станцию, потому что работать в грозу на радиолокаторе очень опасно.
Кораблёв уже потянулся к главному переключателю, но его рука замерла на полпути. На экране он увидел крошечную светлую точку — самолёт.
Это был наш пассажирский самолёт, но двигался он как-то неровно — он бросался то в одну сторону, то в другую.
И тогда Кораблёв понял: видно, самолёт этот попал в грозовые облака и сбился с курса. И теперь только Кораблёв мог подсказать лётчику, где он находится, и помочь выйти к аэродрому.
Кораблёв сообщил о самолёте, терпящем бедствие, на командный пункт и попросил разрешения не выключать станцию. Ему разрешили. Ведь там, на самолёте, были люди.
И Кораблёв продолжал работать.
«Ещё несколько минут, — говорил он себе, — всего несколько минут».
А гроза бушевала уже совсем рядом. Каждое мгновение молния грозила ударить в станцию.
Но Кораблёв не отрывался от экрана. Он должен был убедиться, что самолёт в безопасности.
Наконец он увидел, что светящаяся точка на экране уверенно двинулась к северу. Самолёт получил сигнал с земли и теперь шёл к аэродрому.
Всё в порядке. Можно выключать станцию.
Кораблёв опять потянулся к переключателю, и в этот момент что-то ослепительно сверкнуло перед его глазами.
Молния ударила в станцию.
— Он погиб? — тихо спросил Ника.
— Да. Погиб, — сказал отец. — И орденом его наградили уже посмертно.
Больше Ника ни о чём не спрашивал. И отец тоже молчал.
Такая уж наша профессия
Вечером Ника с папой играли в шашки. В самом начале партии папа «зевнул» шашку, и теперь Ника выигрывал. Он волновался и ёрзал на стуле — нечасто ему удавалось выигрывать у папы.
Когда до победы было совсем близко, неожиданно раздался громкий стук в дверь.
Запыхавшийся солдат-посыльный торопливо доложил:
— Товарищ старший лейтенант, вас на командный пункт вызывают…
Папа встал и виновато развёл руками:
— Ну что ж, брат, извини. Доиграем после.
— Ладно. Иди, — серьёзно сказал Ника.
Он уже привык к тому, что папу вдруг будят посреди ночи, или вызывают во время обеда, или поднимают рано утром.
— Ничего не поделаешь, — говорит папа, — такая уж наша профессия.
И сейчас он быстро затянул ремень, надел фуражку и ушёл.
А Ника остался дома. Он сидел и смотрел в окно.
Возле казармы старшина строил роту. Куда-то пробежал солдат с противогазом на боку. Над кухней вился дымок.
А на фоне бледно-голубого неба без устали вращались антенны радиолокаторов.
«Такая уж наша профессия, — шептал Ника, — такая уж наша профессия…»
ЧТО УМЕЮТ ТАНКИСТЫ
Однажды пришлось мне работать в военной газете. Был я ещё новичком, как следует и осмотреться в редакции не успел, когда вызвал меня главный редактор и говорит:
— Вот вам задание. Поезжайте-ка к танкистам. Поглядите, что там есть интересного. Напишете заметку в следующий номер. Желаю успеха.
И я поехал к танкистам.
О чем я думал, когда ехал
Если говорить откровенно, ехать тогда к танкистам мне не очень хотелось. С большим бы удовольствием я поехал к ракетчикам или, например, вертолётчикам.
И вот почему.
Как прославились наши танкисты во время Великой Отечественной войны, это я хорошо знал. Как боялись наших могучих танков фашисты — это тоже ни для кого не секрет.
Но уже много лет прошло с тех пор.
Очень сильно изменилась наша армия.
Вместо «ястребков» в небе появились реактивные истребители, которые летают быстрее звука.
Вместо зенитных пушек — ракеты.
Вместо обыкновенных автомобилей — бронетранспортёры и мощные вездеходы.
Нет, совсем не узнать стало нашу армию.
И только танк так и остался танком.
Вот о чём я думал, пока ехал к танкистам.
Писарь Верёвкин
Так уж складывались мои дела в этот день, что мне всё время приходилось кого-то разыскивать.
И когда я приехал к танкистам, то оказалось, что мне прежде всего надо отыскать сержанта Пирожкова. Потому что это был именно тот человек, который мог рассказать мне великое множество разных историй и случаев, необходимых для газеты.
И я отправился на поиски Пирожкова.
Вошёл в двухэтажный корпус, открыл первую дверь и остановился в удивлении.
Посредине большой комнаты на железной круглой табуретке сидел солдат. Солдат был очень худой и очень печальный.
Он не заметил меня, потому что внимательно смотрел прямо перед собой.
А прямо перед ним бегал игрушечный зелёный танк.
Игрушечный танк бежал по игрушечной дороге среди игрушечных деревьев. Вот он поднялся на игрушечный холм, съехал с него и оказался перед игрушечным мостом.
На секунду он замер, словно в нерешительности, потом дёрнулся и въехал на мост.
Мост был очень узким, и одна гусеница игрушечного танка повисла над пропастью. Ещё мгновение — танк накренился и упал с моста.
