Из долины струились вверх туманы, превращаясь в легкую дымку над средневековым Эдинбургским замком. Замок, расположенный на скалистом базальтовом утесе, имеет четыреста футов[12] в высоту⁶. С внутренней стороны замка высится башня. Ее венчают стрельчатые окна, откуда еще в XII веке лучники обрушивали на головы осаждающих потоки стрел[13].

Замок так высок, что выстрел «часовой» пушки оттуда разносился далеко по округе⁷. Такой сугубо мирный выстрел звучал ежедневно, кроме воскресенья, в час дня с начала 1861 года; Артуру тогда исполнилось два. По этому выстрелу корабельщики из Лита и лавочники из Нового города[14] сверяли время, и прохожие на Принсес-стрит[15] тянулись к жилетным карманам, чтобы проверить свои часы. Звук разносился на такое расстояние от замка, что Чарльз Пьяцци Смит, королевский астроном Шотландии, создал особую карту, на которой концентрическими кругами было обозначено, за какое время в секундах на какое расстояние распространяется звук выстрела, что позволяло выверять часы точнее.

До изобретения современных пушек эта крепость считалась почти неприступной. Она была главной цитаделью Эдинбурга, а следовательно, и Шотландии, поэтому ее много раз осаждали. Замок высился над округой, и пастухи в Файфе на севере от Эдинбурга, оторвавшись от стрижки овец, поднимая взгляд, видели его башню, как мираж на горизонте⁸. Моряки, приближаясь к Эдинбургу с северо-востока, издали видели башни замка. Оттуда открывался незабываемый вид на округу. На севере взору представали зубчатые вершины Грампианских гор, на востоке над тысячами грязных крыш можно было увидеть возвышавшийся вдалеке «Трон Артура»[16], на юге – Пентлендские холмы. В опубликованном в 1859 году путеводителе по Шотландии с гордостью сказано, что вид из замка сочетает в себе «в одном обширном пространстве самые роскошные черты прекрасного и возвышенного»⁹. Вид на город с моря, горный ландшафт и вдохновленная греческой культурой архитектура классицизма снискали Эдинбургу славу «Афин Севера»¹⁰.

Величественная тень замка падала на шумный рынок внизу, в городе¹¹. И сквозь грохот колес экипажей, насмешки уличных мальчишек и грохот проезжающих поездов слышались звуки барабана и горна¹², сопровождавшие смену караула. В районе Грассмаркет всегда было множество пабов и лавочек, ощетинившихся винтовыми лестницами и ступенчатыми фронтонами. С XV века здесь бурно кипела жизнь¹³. Во времена Артура Конан Дойла тут все еще торговали крупным рогатым скотом и лошадьми. Тут же находились знаменитая старинная гостиница «Белый Олень» и паб «Черный Бык» с мраморными рельефными колоннами по обе стороны от входа, а над ним надпись: «Дж. Уилкинсон, торговля спиртными напитками». По соседству располагались грузовые склады. Перед входом теснились запряженные телеги, нагруженные товарами. Сверху все телеги были плотно укрыты брезентом, чтобы товары не вымокли под дождем, нередко поливавшим Эдинбург. В том же здании находилась и лавочка, где торговали нюхательным и курительным табаком. Над входом нависал бюст человека в тюрбане, некогда, возможно, украшавший форштевень корабля – он свидетельствовал, что товар и правда прибыл из экзотических стран. Порожние телеги на время превращались в удобные стойки для местных бездельников – те, облокотясь на них, покуривали, обмениваясь сплетнями.

Когда-то Грассмаркет был местом публичных казней. Именно здесь произошла знаменитая казнь жены рыбака по имени Мэгги Дикинсон. Ее повесили в 1724 году за убийство собственного ребенка. Но когда ее повезли с места казни, Мэгги вдруг очнулась. Оказалось, во время повешения она лишь потеряла сознание, но не умерла. Было решено, что свое наказание она понесла и, возможно, была спасена по божьей воле. Мэгги Дикинсон освободили. Однако после этого в текст приговора о казни через повешение в Шотландии внесли дополнение: «до смерти».

Город не раз горел. Перед пламенем устояли только замок и Холирудский дворец, расположенный на другом конце спускающейся по гребню холма улицы, которая теперь называется Королевская Миля. Позже и они пали под натиском армии Кромвеля и были разграблены. В конце 70‑х годов XIX века, когда Артур Конан Дойл был еще школьником, руины Холирудского аббатства возвышались меж газовыми заводами[17] и пивоварнями, и его готические ворота были похожи на декорации, перед которыми как заводные шагали туда и сюда охранники в своих красных мундирах¹⁴.

Между замком и университетом, на вершине холма, где находится церковь Грейфрайерс, оранжевогрудые малиновки и стаи отъевшихся кошек крутились посреди высеченных в камне эпитафий великим именам шотландской истории с железными решетками-«мортсейфами» на могилах¹⁵, охранявшими их от кладбищенских мародеров, «людей воскрешения», таких как Уильям Бёрк и Уильям Хэр[18], которые грабили могилы и убивали бедняков в 20‑х годах XIX века.

Тесные и темные улочки Старого города ниже и восточнее замка вились в средневековом беспорядке¹⁶. Грубо сколоченные верхние этажи домов нависали над нижними, а грязные улицы были такими узкими, что пешеход, расставив руки, мог коснуться стен противостоящих домов. Когда-то в высоких домах Эдинбурга жили аристократы, но затем скученность и чума заставили их перебраться в пригороды. В 70‑х годах XIX века покрытое пятнами сажи белье сушилось, свисая из окон когда-то величественных зданий, над входными дверями которых красовались потускневшие гербы.

Из окон большинства домов открывался довольно мрачный вид: шиферные крыши с дымоходами из красного кирпича, извергающими едкие клубы дыма. То и дело над крышами раздавался скрежет черного от сажи ежа, орудия трубочиста, прочищавшего дымоход¹⁷. Не удивительно, что в Средние века за городом закрепилось прозвище «Олд Смоуки»[19]. Но над городом тянуло не только дымом. Разило также тяжелыми испарениями кожевенных заводов и фабрик по производству клеев и зловонным содержимым ночных горшков, которое также выплескивали если не в специальные телеги, то прямо на улицы под ноги прохожим. К счастью, веющие с гор ветра, продувавшие город, помогали рассеять эти миазмы.

Городу не хватало места для роста вширь, и он стал расти ввысь. Когда преуспевающие слои населения покинули эти кварталы города, там разместились бедные. Они ютились в тесных грязных квартирках, расположенных одна над другой, а на нижних этажах держали свиней или устраивали конюшни. В те времена, когда маленький Артур впервые протопал по булыжным мостовым Старого города, держась за руку матери, часть бывших трущоб уже обрушилась. В 1824 году большой пожар, полыхавший пять дней, уничтожил или испортил не только такие памятники архитектуры, как Старый зал ассамблей, но и более двадцати многоквартирных домов. Некоторые из них насчитывали до четырнадцати этажей и считались самыми высокими зданиями в Европе. Пожар бушевал от Хай-стрит до Бортвик Клоуз. В огне погибло и здание на Парламент Клоуз, в котором родился Джеймс Босуэлл. Многие ветхие дома и многоквартирные здания были снесены. Вместо них построили более безопасное и более чистое современное жилье, однако это не избавило Старый город от перенаселенности и нищеты¹⁸.

Артур Конан Дойл стоял, бывало, на продуваемом всеми ветрами высоком Северном мосту между Старым городом и Новым, с его чистыми улицами и красивыми зданиями в классическом стиле, и смотрел на эти памятники общественного прогресса и предприимчивости, которые помогли превратить Эдинбург в мировой центр интеллектуального труда. Артур решил изучать медицину отчасти потому, что медицинский факультет Эдинбургского университета считался одним из лучших в мире. В XVIII веке здесь расцвело шотландское Просвещение. Здесь трудились философ и математик Дугалд Стюарт, экономист Адам Смит, геолог Джеймс Хаттон и многие другие известные деятели науки и культуры. Вальтер Скотт, чьими романами Конан Дойл зачитывался в юношестве, родился на улице Колледж Уаинд, рядом с Каугейт, а это недалеко от места, где родился и сам Артур. Жил Вальтер Скотт на площади Джордж-плейс возле университета, где ежедневно бывал Конан Дойл во время учебы, а умер всего за одно поколение до рождения Артура. Сама атмосфера Эдинбурга была насыщена высокими устремлениями и искусством.