Я вспомнила полный крови и шерсти рот и содрогнулась.

– Или лечь обратно в полной уверенности, что его больше не потревожат. Как бы то ни было, я должна найти его раньше полиции и горожан. За пятым столиком уже вовсю обсуждают идею разбиться на отряды и начать прочёсывать лес.

– Так во сколько встречаемся?

– Для чего?

– Ловить принца, конечно! Ты же не собиралась веселиться в одиночку?

Я почувствовала, как губы раздвигает улыбка.

– Спасибо, Нетта.

Она отмахнулась.

– Давай сразу, как стемнеет, – предложила я. – Только никому ни слова.

– Усекла.

– Я серьёзно.

– Да поняла уже! – Глаза Нетты азартно сверкнули. – Пристегните ремни, дамы и господа. Охота на принца началась!

Мошкара суетливо металась в жёлтом конусе света от фонаря. Я зорко следила за улицей, прячась в тени между круглосуточной закусочной и кустами. Заслышав шаги, вытянула шею, пару секунд всматривалась, а потом вышла из укрытия и откинула капюшон толстовки.

– Просила же никому не говорить!

Нетта обернулась на следовавшего за ней по пятам долговязого парня в линялой футболке с портретом Курта Кобейна и надписью «Nobody dies virgin cause life fucks everyone»[2]. Прихлёбывая газировку из жестянки, он то и дело дёргал головой, чтобы откинуть назад спутанные каштановые кудри.

– Это ж Чезаре, – искренне удивилась она.

Я вздохнула. Наверное, даже если бы Нетта ничего ему не сказала, он бы всё равно узнал через какой-то особый ментальный канал влюблённых.

Парень вскинул два разведённых пальца.

– Салют, Виски. Нетта сказала, мы идём ловить твоего принца?

– Тише, – я потянула их к кустам, поскольку в конце улицы показалась небольшая группа добровольцев во главе с Ариэль Хук.

Горожане проявили удивительное единодушие в деле поимки опасного психопата, и за время ожидания мимо прошли минимум три таких патруля. Когда они исчезли из поля зрения, я повернулась к друзьям.

– Думаю, в городе искать бесполезно. Они прочёсывают каждый квадратный сантиметр начиная с трёх часов дня. Будь Варлог в Мистиктауне, давно бы попался.

– Согласна, – кивнула Нетта. – Тогда шоссе и лес?

– Начнём с них, – согласилась я.

Поиски на шоссе ничего не дали, и вскоре мы углубились в лес. Свет с дороги сюда не проникал, поэтому карманный фонарик на батарейках, который я захватила, оказался очень кстати. Вскоре выяснилось, что не только нам пришла в голову мысль искать возмутителя спокойствия здесь: то и дело доносились голоса, за деревьями мелькали огоньки, у кого-то трещала рация, звонили рингтоны и мигали экраны мобильных, которыми добровольцы подсвечивали себе путь. Ситуация всё больше напоминала охоту на детище доктора Франкенштейна. Я представила, как Ариэль Хук зажигает факел из болотного дерева и с решительным видом зовёт народ на мельницу. Правда, были и те, для кого вылазка стала предлогом приятно провести время. Один раз мы даже вспугнули целующуюся парочку. Те выбежали из кустов и, смущённо хихикая, скрылись в темноте.

Я водила лучом фонарика по стволам деревьев и так напряжённо вслушивалась в каждый звук, что едва не подпрыгнула, заслышав позади шорох. Резко повернувшись, направила свет на Нетту.

Она протянула пакетик чипсов.

– Хочешь?

– Как ты можешь сейчас есть?!

– Стоит открыть новую пачку, и он, – кивок на Чезаре, – тут как тут. Подумала, может, и с твоим сработает.

– Что верно, то верно, – заметил парень, закидывая в рот целую пригоршню сухих картофельных ломтиков.

– У меня ещё сухарики с беконом есть, хочешь?

– Так, – я остановилась и потёрла лоб, – всё это никуда не годится. Чувствую, мы не там ищем.

Нетта и Чезаре слушали меня, хрумкая и по очереди запуская руку в пакетик.

– Давайте на секунду представим себя на месте принца. Вот ты, Чезаре, – я наставила на него луч, и юноша заморгал, закрываясь ладонью, – что бы стал делать, очнувшись после многовекового сна?

Он задумался и повозил рукой в пачке, подбирая остатки со дна.

– Я бы поел.

– Согласна, именно это он бы и сделал в первую очередь. На той неделе ночевали у маман, так он спорол пирог, который она заказала у твоей бабушки для благотворительного собрания, а наутро, как обычно, ничего не помнил. Пришлось свалить вину на Бальтазара.

На своего кота Нетта валила вину буквально за всё последние семнадцать лет. В детстве делала это из страха перед наказанием, теперь продолжала уже по привычке. А про то, что Чезаре ходит и ест во сне, я знала давно. В первый раз подруга подняла страшный крик, застав его в постели с индейкой. Недоеденной.

– Утолить голод, хорошо. Это он уже сделал. А потом? Твоя версия, Нетта? – Я перевела луч на неё.

– Приняла бы душ, – ответила она не задумываясь, – и заскочила к маман – сказать, что я в порядке.

Повисла поражённая пауза. Все подумали об одном и том же.

– Значит, домой, – тихо подытожила я.

Полчаса спустя мы стояли в лесопарковой зоне, начинавшейся за кладбищем, и обозревали развалины крепости. Вообще-то развалинами это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Башня неплохо сохранилась для сооружения, которому без малого тысяча лет. Казалось, она и сейчас способна выдержать натиск осадных орудий. Стены заросли мхом и вьюнками, в зазорах кладки тут и там, несмотря на ночное время, горели сиреневые и жёлтые цветки. Десятка три глыб валялось у подножия, на шершавых боках проступали полустёртые клейма мастера.

Именно отсюда, если верить легенде, берёт своё начало Мистиктаун. Раньше на этом месте было небольшое поселение, а в крепости жил феодал с семьёй. Когда напал Враг, все жители заперлись в башне и два месяца мужественно отражали атаки. Силы осаждённых и запасы уже истощились, но тут мимо, по счастью, проезжал принц Варлог, возвращавшийся из военного похода с тремя дюжинами верных рыцарей. Он вступился за несчастных и обратил Врага в бегство. Отличился и его верный ворон Морок, выклевав глаза трём пехотинцам, за что и был награждён миниатюрной кольчугой.

Благодарные жители долго не хотели отпускать своего героя, старейшины осыпали его дарами, а девы – ласками. В результате ему так здесь понравилось, что он передумал возвращаться к себе и остался насовсем. Далее в легенде наступала мутная часть, по итогам которой Варлог оказывался уже спящим под действием заклинания в статусе героя и покровителя города, пришедшего на смену селению.

Поговаривали, что дело не обошлось без ведьмы. Оно и понятно: кто-то же должен был наложить чары? Одни утверждали, что вскоре после победы принц подцепил лёгочную болезнь и жить ему оставалось всего ничего. Опечаленные люди прибегли к колдовству, чтобы сохранить своего героя навеки молодым и красивым – таким, каким он явился им на выручку в рассветных лучах во главе отряда. Другие напирали на то, что всё это происки ведьмы, которая, подобно многим девушкам, влюбилась в него, но, не добившись взаимности, решила низко отомстить.

Сторонники вышеозначенных версий так и не пришли к общему знаменателю, но сходились в одном: принц должен лежать там, куда его положили. Это решение было принято много веков назад их предками, и не им его менять.

Откапывая принца, я убеждала себя, что оказываю ему услугу. Ведь если причина в болезни, наверняка ему захочется ещё разок вдохнуть здешний воздух, поболтать ногами в озере и встретить рассвет. А если в ведьме, то я тем более поступаю благородно.

В детстве мы частенько бегали к развалинам вместе с другими ребятишками, несмотря на запрет родителей, даже во многом – из-за него. Тогда я верила, что он связан с привидениями, а не полуразрушенными перекрытиями и опасностью столбняка.

Башня манила нас почище домика колдуньи со стенами из печенья и леденцовой крышей. Верхом крутости считалось провести в ней ночь. Крутым в нашем городе не стал никто. Дольше всех продержался Чезаре: он вышел за час до восхода солнца под восторженные крики. И лишь в прошлом году признался Нетте, что потерял сознание от страха и очухался только перед рассветом.