— Ты устала.

Элайджа кладет свою руку ей на плечо, и она оборачивается, на секунду, заглядывая ему в глаза.

— Нет, Элайджа. Я не устала. Не устала. Слухи о клинке с черепом. Он опасен, и я планирую заполучить его. Тогда я успокоюсь.

— Всего лишь слухи, моя Катерина. Я убедился в этом. Позволь мне защищать нашу семью. Я должен делать это, а ты не должна беспокоится о том, что ведьмы придут за нашим ребенком.

— Обожаю умных врагов. Рейтия обманула нас всех. Ей нужно будет придумать, что получше. Да ладно Элайджа. Ты не сможешь придумать дьявольский план. Что бы ты не планировал, это не сработает. План Клауса тоже провалится. Если убьем ведьмочку, то ковины отомстят. Уж слишком они любят своего нового регента.

— Ну, если наиболее дьявольская женщина не может во всем разобраться. Значит, хоть что-то я делаю правильно. Думаю, у некой " The woman. " появилось новое дело.

— У меня теперь реальное дело. А, я и забыла, что тебе нужна дьявольская женщина, на твоей стороне. Я люблю тебя так сильно и так счастлива с тобой, что ужасно боюсь, что могу проснуться, и обнаружить, что ничего этого в самом деле не было.

Кетрин продолжила шептать в полумраке спальни передавая спящую крошку Элайджи .

— Ни нашего первого поцелуя, ни моего признания в любви, ни нашей первой ночи, в Чехии, ни сломанного позвоночника, ни моря, ни твоего прощения, ни проведенного времени в Новом Орлеане, ни ревности, ни измен, ни рождения Нади и Николины, ни предложения, ни нашей свадьбы, ни нашей поездки в Лондон. Я так боюсь, что ты можешь оказаться не моим. Это какая-то паранойя. Моя любовь... Паранойя. Странно и глупо, правда? Я ведь никогда не хотела жить вот так... Семьей. Но рядом с тобой… Рядом с тобой мне будет мало даже нашей вечности.

— Ты будешь считать меня слабым, Катерина, если сейчас я скажу, что меня терзают почти идентичные страхи?

Внезапно, но не сомневаясь ответил Майклсон, что Пирс вздрогнула от неожиданности, а затем перевела взгляд на Николину, которая продолжала спать, но теперь уже на руках отца.

— Ой, я думала, ты не справишься.

— Я перестал спать с тех самых пор, как, родилась Николина. Ну, я просто смотрю на тебя и на дочь. Потому что мне тоже мало будет даже вечности, я не хочу упустить ни одной секунды. Но, ты не замечала этого из-за своей паранойи.

— Элайджа...Ты обещаешь мне? Обещаешь, что с ней ничего не случиться.

— Я не позволю, чтобы с ней, что-нибудь случилось, Катерина. Иди поспи и набирайся сил.

— Когда она проснется, Кейтлин принесет смесь, и...

— С этим я тоже справлюсь.

Они были одинаково сумасшедшими. Одинаково влюбленными друг в друга.

К счастью, у них была вечность для двоих — и быть сумасшедшими, но счастливыми, до скончания веков. В этом они разбегаться только вместе. Они нашли друг в друге все. Абсолютно все.

Кетрин послушала мужа и оставила Николину с ним. Она смогла побороть свою паранойю и уснуть, по-привычке, поджав под себя ноги.

Когда наступило утро, Кейтлин уже ждала пробуждения Кетрин с подносом свежезаваренного кофе и свежей выписки.

— Доброе утро, Миссис Майклсон.

Кетрин потягивается, вдыхая запах кофе.

— Николина...

Вспомнив о дочери Пирс хватает халат и по-вампирски оказывается в детской, и то, что она увидела не могло не вызвать улыбку на ее лице. Николина спала на груди Элайджи, и Кетрин это показалось очень мило. Отец и дочь. Их словно связало невидимой нитью. Элайджа целует спящую дочь в лобик и поправляет новорожденной малышки шапочку. Теперь Кетрин поняла еще одну вещь : Папина дочка.

Теперь Элайджа понял еще одну вещь : Папина дочка.

Он защитит ее любой ценой.

— Миссис Майклсон, принести вам выпить? Виски? Бурбон? Кофе?

Ая говорит шепотом, чтобы не разозлить Пирс.

— Это больше не нужно. У меня теперь реальное дело. Ты Кейтлин и Эддисон остаётесь здесь, а я уезжаю к Нади. Скажи Элайджи, что сегодня я объявляю день отцов.

— А что за новое дело?

— К счастью, я знаю,что делать.

Кетрин уходит, но с гордо поднятой головой и улыбкой на лице. Она знает, что делать.

Ипподром.-

В ее руках плеть и Кетрин улыбается наблюдая за дочерью, которая словно ребенок радовалась встречи с своей лошадью. Надя запрыгивает на Брука и теперь она смотрит на свою мать с высока.

— Знаешь, я так рада, что отец подарил мне лошадь на прошлое день рождения, - Надя вспоминает, как она радовалась этому подарку.

— Ваша лошадь, - сообщает работник ипподрома подводя к Пирс лошадь.

— Да, - ухмыляется Кетрин запрыгивая на лошадь. — На перегонки? - Взмах плетью и лошадь устремляется вперед.

— Я хотела поговорить с тобой о браке, - лошадь ведьмы не отстает от лошади вампирши.

— Брак - это не предмет моих размышлений, - признается Кетрин.

— Почему? - спрашивает Надя замедляя свою лошадь.

— Да что с тобой сегодня? - хмыкает Кетрин.

— Часы, которые носит отец. В них вложена фотография, я случайно увидела однажды. Вроде имя этой женщины Катерина Петрова, - произносит Надя.

— Ты неслучайно увидела, сегодня я ждала пока он уснет и влезла, - спокойно отвечает Кетрин. — Я сломала их, зная, что он их починит.

— Да, верно, - Надя прикусывает свою губу, наблюдая за дорогой.

*— Вы всерьёз думали, я не замечу? - выкрикивает Элайджа, смотря на Аю, которая склонила голову.

*— Ваши часы починят к обеду, - Майклсон отмахивается и подходит к Николине, которая лежала в детском кресле.

*— Она красавица, - шепчет Джаспер качая сына на своих руках. — Ваша жена. Я видел ее фото в часах.

*— Это память о блестящем противнике! - с неким восхищением произносит первородный беря дочь на руки. — Но, в конце девятнадцатого века образовалось такое течение, как феминизм. Будучи преданным феминистом, я отказываюсь говорить, что моя жена бьет как девчонка, но так оно и есть.

— К чему весь этот разговор? - Кетрин внимательно смотрит на дочь.

— К чему оставаться одиноким? - резко отвечает Надя.

— У тебя все в порядке с головой? - Кетрин останавливает свою лошадь, и спрыгнув с нее проходит в беседку.

— Мой вопрос такой бредовый? - смеется Надя спрыгивая с лошади и следуя за матерью.

— Для психиатра - нет, для могущественной ведьмы- более чем, - Кетрин садиться на скамейку.

— Ты не можешь отрицать, что как бы тому не было, я твой лучший друг, - ведьма садиться рядом с Кетрин.

— Допустим, - соглашается вампирша.

— Я просто пытаюсь, вести с тобой обычный дружеский разговор, - Надя пожимает плечами.

— Прошу, не надо, - Пирс кладет плеть, которая все это время была в ее руках и снимает перчатки.

— Почему тебе так нужно быть одной? - спрашивает Надя смотря матери в глаза.

— Я хочу, чтобы у тебя был шанс на любовь, - Кетрин обнимает дочь.

— Это мило, мам. Правда... У меня нет шанса, - тяжело вздыхает ведьма.

— Я видела, как Джаспер смотрит на тебя. Был только один мужчина, который смотрел на меня так же... Он был спасением. Он был моей любовью. Он твой отец, - шепчет Кетрин, прижимая к себе дочь. — И знаешь, он положил к моим ногам все бриллианты мира, но я была счастлива с камушком. С камушком, который я подобрала нв пляже, когда Элайджа показал мне море. Я была счастлива именно тогда.

— Так вот почему ты одобрила наши отношения с Джаспером, - на глазах Нади появляются слезинки. — Люди любят меня только за то, что я из себя представляю, мам. Я Майклсон. Я одна из сильнейших ведьм планеты. Они не любят меня за то, кто я есть.

— Это не так! Надя, посмотри на меня! Ты говоришь, что никто не полюбит тебя за то, кто ты есть на самом деле? Но кто-то уже любит, - Кетрин оборачивает к себе дочь и смотрит в ее глаза, которые были поле слез. — Я люблю. И всегда любила. И всегда буду любить. — Но, вернемся к началу нашего разговора. Если ты говорила про ту романтическую чушь, а мне думается ты именно про неё, кажется я уже объясняла, что испытываю отвращение к чувствам. Они как песок в тончайшем инструменте. Трещина в лупе.