Любовь — то чувство, которое было чуждо каждому из них. Или же они могут любить?
Любить ненавидя.
Кто из вытащит из этого омута?
Их нет.
Нет непобедимых Майклсонов.
Больше нет любящего и заботливого Ника, который рисует с дочерью, прятал от нее окровавленные руки, чтобы та не знала о крови и жестокости. Нет Клауса, который отвергая любовь полюбил и Керолайн стала его спасением.
Нет вечно улыбающегося Кола, и кажется, пьяного в обнимку с какой-нибудь симпатичной девушкой. Сейчас он отец, в его голове больше нет того ветра и Дефне остепенила его, исправила нрав. Невозможно было даже предположить, что тот станет таким примерным отцом. Он понимал свою жену, заботился и переживал, узнал о ее состоянии здоровья. Лучше бы она рассказала сразу, но теперь он знает, и будет беречь ее. Дефне — его жизнь и все же любовь меняет человека. Так меняет, что вы и не узнаете его.
Нет строгого и занудного Финна — спустя столько лет глупо было надеяться, когда-нибудь вернуться к привычной жизни. У Кола подрастает сын, Финн же изо всех сил старается поддерживать не только младшего брата, но и каждого члена семьи и похоже Сейдж смирась. Смирилась, потому что любит его. Смирилась, ведь женщина должна позволить себя убить, или смиренно оплакивать того, кого любит. Она и оплакивала Финна Майклсона, которого когда-то полюбила, а сейчас отдав ему все: сердце, молодость, подарила детей. Что она получила в замен? Мнимое счастье? Финн понимал это и чаще старался быть рядом, спрашивать, как она себя чувствует, они готовят вместе и этого ей хватает. Это проявление его любви и заботы.
Нет больше Элайджи — старшего брата, который взял на себя обязанности главы семьи, когда ушел Финн. Нет того, кто готов на все, только, чтобы защитить семью, того Элайджи взгляда которого так боялись враги. Нет, потому что впервые он выбрал любовь, а не семью. Выбрал любовь, которую искал столько лет. Искал среди стольких душ родственную, и нашел. Нашел в лице Катерины и сейчас, после стольких лет они ожидают появление первенца.
Не было Ребекки Майклсон, которая с детства мечтала об огромном в доме, взаимной любви и детях. Она стоит на кухне, будет готовить ужин на всю семью, ее муж, который пристроился сзади целует ее в шею, а иногда ругаясь на мешающегося под ногами сына.
Все так и было, вот только почему Ребекка Майклсон не счастлива?
Она не счастлива, потому что трава не станет зеленее, а облака они ведь серые, а не голубые. Серый мир, в котором реальность была страшнее и проливалась кровь. Мир серый. Время остановилось. Забыть. Она все оставила в детских фантазиях.
Вернувшись в автомобиль, она прижалась к сыну, утыкаясь лицом, вдыхая запах. С ним было спокойнее. С ним было не так страшно терять себя и признавать суровую жестокость настоящего серого мира.
Сжимает смуглую руку своей сына своей белой, и на ее глазах слезы.
Она ведь не одна. Она знает это, как и то, сколько душ она бесследно спалила, дотла, бросила в огонь или отправила в Ад.
Красное в огонь. Бросить в огонь навсегда.
Белой ладонью сжимать руку сына и не отпускать.
Ей кажется, что сегодня она сожгла последний мост, соединяющий ее с семьей, с братьями и сестрой, которые уже давно выбрали свой путь, также, как и она.Они остались где-то там, позади, в кровавом Чикаго, где блеск затмил людям глаза и обесценил жизнь. Они остались в Новом Орлеане, где порт и земля, на которой они родились и выросли, где их дом, где осталась их счастье и надежда. Они остались в Техасе, где могли жить, так как пожелают, жить обычной жизнью и растить детей и быть абсолютно счастливыми. Остались в Нью-Йорке, где сконцентрировался самый крупный промышленный центр, и было столько людей, которые стремились к лучшей жизни, но если бы они посмотрели в глаза Ребекки Майклсон, то осознали бы, что нет никакой лучшей жизни и они слепы. Слепы и глупы, ведь все уже осталось в прошлом и хорошо, что ее сын не смотрит в напиленные слезами глаза матери.
Красный, как огонь.
Белый, как вода.
Любив вещи с огнем, Ребекка Майклсон сгорела, спалила свою душу и перегорела. Перегорела сейчас, чтобы словно птица феникс, возродиться из пепла и жить дальше. Жить ради ее собственной семьи.
Новый Орлеан. 1934 год.
Я здесь останусь ждать тебя,
Корабли уходят, чтоб вернуться.
Дмитрий Колдун - Корабли.
Многие жители Нового Орлеана сейчас считают, что Хейли Кеннер-Маршалл являлась одной из самых богатых, счастливых женщин города. Она имела все: красоту, молодость, любящего супруга, двое прекрасных детей. Дочь, от самого Никлауса Майклсона — Хоуп и сын от Джексона — Остин. Хейли очаровывала взглядом орехово-карих глаз, кудри спускались ниже плеч. Она являлась обладательницей той опасной и притягательной красоты, которая сводит с ума мужчин. Женщины завидовали ей, когда та с мужем и детьми шла по улицам города или парку, появлялась в доках. Джексон укрепил свои позиции в бизнесе и Никлаус Майклсон научил его одной важной вещи — проявлять жестокость, когда это необходимо. Теперь он так и поступает. Джексон счастлив, что рядом с ним жена, у них есть собственный дом, у него подрастает наследник, которого он желает достойно воспитать.
Джексон не знает и не видит пустоты скрывавшейся внутри его жены. Ведь мечтая о любви, от судьбы она получила в подарок — разбитую вдребезги мечту и неразделенную любовь к Элайджи Майклсону.
Джексон знал это, когда женился на ней. Знал, что она не будет любить его также сильно, как он любит ее. Знал.
Она знала, что никогда не будет свободной и от этого хотелось кричать, нечеловеческим криком. Она кричала каждый день неслышно. Ее не должны были слышать, ведь для всех она счастливая жена и примерная мать.
Внутренняя свобода стала ее мечтой, но она никогда не будет свободна от Майклсонов и не сможет, даже если каждый раз сжигает письма, которые Клаус присылал дочери.Хейли забирала только деньги, не отвечала на звонки из Нью-Йорка, и даже, в один день, не пусти Фрею на порог дома, когда та пришла вместе с дочерью - Тианой, Люсьеном. Хейли сослалась на то, что Хоуп больна и сейчас ей нужно побыть в одиночестве, набраться сил. Хейли не сможет заново возродиться для жизни, для любви, для счастья.
Не сможет освободиться от оков, которыми она связана с Майклсонами.
Но время шло.
Год сменялся годом.
Хейли никогда не будет свободной.
Хейли начала винить во всем Майклсонов. Винить за свою сломанную жизнь.
Обвинять во всех бедах Клауса было бы глупо, как и только ее. Ни один из них не был виновен в том, что они оказались слишком расчетливы, слишком холодны и думали только о себе не почувствовал себя семьей, которой их мечтали видеть их матери. Даже рождение дочери не повлияло, хотя стоит признать, что в их были счастливые моменты и Хоуп вправду удалось объединить семью, стать надеждой для Майклсонов.
Слишком эгоистична была и холодна Хейли к Джексону, который готов был на все, готов был бросить весь мир к ее ногам, его, в отличии Клауса, не держал с ней с ней ребёнок в утробе или деньги. Джексон просто любил ее. Для него она не была красивой куклой или развлечением на ночь, как для Клауса.
Джексон верил в свет. Верил, что в этом жестоком и темном мире есть свет. Верил в то, что она может стать свободной и Хейли обязательно будет свободна. Она чувствует себя свободной каждый раз, когда ступает на палубу корабля своего отца.
Сейчас она свободна, а ее трехлетний сын прижимается к ее груди, ведь Хейли держит его на своих руках.
Ветер растрепывает вьющееся локоны и она улыбается смотря на дочь, которая крепко удерживается за канат.
Сейчас Хоуп свободна.
Ей тринадцать и она подросток полный сомнений. Она не знает, кому доверять, закрылась от всего мира злясь на отца и мать, а она ведь помнит тот день, когда ее мать желала убить себя и еще не рожденного ребенка, тем самым впустила в их дом пустоту. Впустила пустоту, когда открыла настежь окно.
