Сейчас, как бы глупо это не звучало, Элайджа Майклсон желает взять реванш у судьбы.

Сейчас он желает все исправить и исправит.

Сейчас его мало волнует, что ее руки немного холодные.

Им просто некуда идти.

Они просто вдвоем и держатся за руки.

Больше им ничего не нужно: тепло ладоней, взгляды и поддержка.

— Мне страшно было подумать, что я потерял тебя… Сестра исцелила мой разум и ты все еще здесь… Как такое возможно?

— Ведьма, Элайджа… Точно… Дело в ведьме! Возможно, Одри… Ведьмочка что-то сделала… Это не Пустота и ее трюки с синем свечением и запугиванием. Это что-то другое… Это какая-то связь, заклинание иначе нет объяснения того, что я все еще здесь. Ее ты тоже потерял, Элайджа и это, похоже волнует тебя больше, чем я. Я все видела и слышала.

— Мы оба мертвы, Катерина. Хейли никогда не простит меня. Я уйду, как только пустота будет повержена, а моя семья в очередной раз одержит победу.

— Но ты будешь молить ее о прощении, унижаться, да?

— Буду… Как ты выжила за красной дверью? Как ты там оказалась?

— И когда это Элайджа Майклсон стал таким слабым? Мне и вправду смешно…Из меня вышел очень даже симпатичный труп… Пустота заперла меня там… Эта чокнутую ведьму ты должен убить, как только вернешься, Элайджа. Тогда я тебе не нужна. Я могу идти…

— Моя семья найдет способ уничтожить Пустоту, ведь не было еще врага, которого не могла победить моя семья. Но, куда ты пойдешь, Катерина? Куда? Скажи мне!

— Спрячусь где-нибудь в твоем разуме, за любой из этих дверей. Честно, мне наплевать, где я останусь…

— Я себя никогда не прощу… Я предал любовь.

— Хейли не простит, а я такой же монстр, который прощает боль и простит. Ты думаешь, что я прощу, если благодаря тебе вернусь к жизни и ты сможешь быть со мной. Удобно… Но я не хочу жить, Элайджа.

— Я не знаю, что будет, если я вернусь к жизни… Я никогда не примирюсь с тем, что произошло… Я уйду, чтобы у Хейди была лучшая жизнь в которой не будет меня. Я знаю, что ты причастна к истории с беременностью Хейли и простил тебя.

— Ты же так жаждал воссоединения и искупление своей семьи, что я решилась на этот план « Н», но обернулось все не в мою пользу и я признала свое порожение. Но семью же ты воссоединил у тебя прекрасная племянница. О браво! Благородный Элайджа! Можешь продолжать винить себя и дальше. Можешь вновь укрыться за красной дверью, но, я останусь здесь. Потому что я не собираюсь смотреть на то, как тот, кого я все еще люблю разрушает себя… Можешь идти.

— Все еще любишь? После всего, что было? После того, что было за черной дверью?

— Там скрывалась твоя похоть и желания, но сейчас ты стабилен, исцелен. Всего того больше нет, как и красной двери. Я бы не позволила тебе вернуться, уйти за красную дверь и разрушить свой разум окончательно. У меня было мужчин и ты это прекрасно знаешь, но именно ты стал особенным.

— Я иногда размышлял, какой была бы моя жизнь не будь в ней семьи, за которую я так отчаянно сражаюсь. Не было бы той любви и боли, крови…

— Не было бы Клауса, который для тебя является всем… И если мы говорим откровенно, но стоило бы мне, ревновать тебя к брату?

Элайджа смеется, вытягивает ноги, подвигается ближе к ней, а она кладет свою голову на его плечо, взъерошивает волосы и он не против. Сейчас она рядом и никуда не уйдет. Она останется с ним, поддержит.

— А каким бы я был, не будь этой слепой преданности к семье? Как думаешь? У нас бы были тихие вечера у камина, лучшие сорта бургонского вина разлитые по бокалам, я бы читал тебе и обязательно бы стал музыкантом, как всегда мечтал.

— Элайджа Майклсон ты был бы идеальным мужчиной, поверь мне… Мечтать никто же не запрещает, Элайджа. Я же до сих пор верю, что мужчина, которого я люблю вернется и мы проживем вместе вечность о которой мечтали в тихом месте, я бы залечивала твои раны, дарила себя и прижималась к тебе, чтобы слышать сердцебиение.

Он молчит, ведь может все так бы и было в их маленьком, уютном мире на двоих.

Она сидит рядом и больше ему ничего не нужно. Он видит ее улыбку и она не оставит его наедине с этой болью. Кетрин касается его галстука цвета бордо, заглядывает в глаза и жаль, что он не может коснуться ее губ.

— Наконец-то у тебя нормальный галстук, Элайджа. Мне нравится.

— Правда?

— Я всегда говорю правду, дорогой.

— Сказала лгунья…

Им некуда идти.

Здесь они останутся вместе, в этом белом коридоре.

Здесь Элайджа останется с Катериной, крепко сожмет ее руки и не позволит уйти.

Здесь Элайджа будет с Катериной.

Здесь Катерина будет с Элайджей.

Им некуда идти и поэтому они остались здесь.

Сейчас стоя у гроба брата женщины семьи Майклсон настроены очень решительно. Фрея, как старшая сестра должна держаться и сделает все возможное, чтобы спасти Элайджу. Ребекка и Фрея готовы взяться на себя все темные дела и спасти семью. Им пора действовать. Фрея готова, как и Ребекка. Фрея и вправду рада, что сестра вернулась, что та поможет ей и познакомится с ее необычной любовью, но может Киллин впишется в их семью. Может эта любовь спонтанная, не правильная, но Фрея любит Киллин и это ее выбор. Выбор, который нужно уважать и принимать.

— Раз его разуму ничто не угрожает, я смогу вернуть его. Просто нужна большая жертва.

— Ты думаешь о том же?

— Убьём Пустую — спасём брата.

— Тогда за грязную работу.

— Если это вообще возможно. Если нет — придётся искать альтернативу. Ты не захочешь это слышать, но если выбор станет между Марселем и Элайджей — он уже сделан.

Конечно же, выбор очевиден и Ребекка не станет оплакивать его, ведь его слова о новой любви не были не пустыми. Он влюблен. Он готов на все, чтобы спасти Софию: столкнуться с Пустотой, с Клаусом. Его не интересует то, что нужно будет сделать, чтобы спасти Софию. Он сделает.

— Как её зовут?

— Её зовут София.

— Когда-то ты был готов на такое ради меня. Он сражается за любовь.

Откуда Ребекки было знать о Софии, но Марсель сражается за любовь и Ребекка узнала его секрет. Секрет, то, что в его сердце теперь другая. Ребекка отдает ему последний кол с отравленными шипами. Должна же ведь побеждать любовь. Ребекка верит в это, как и Марсель.

Только вот имя « София» — ножом по сердцу Ребекки Майклсон. Она все еще не отпустила Марселя и только вогнала глубже лезвие острого ножа в свое сердце.

Откуда было знать Коулу, что ждет его на кладбище Нового Орлеана, а он здесь, принес на могилу возлюбленной белые цветы, а может ему и станет легче, может не будет больше тьмы и холода. Быстрее бы все это закончилось и он должен быть рядом с семьей, праздновать возвращение Элайджи и в телефонном разговоре с Ребеккой он слышит только то, что она останется пока все это не закончится и Пустота не будет побеждена. Они должны прийти к победе. Ребекка в этом уверенна, а вот Коул помнит только стычку с Клаусом, когда узнал о произошедшем и том, что мог увидеть ее:

— Это правда? Предки вернулись? Почему не сказали мне? Скажи, я мог увидеть её!

— Не хочу расстраивать тебя, брат, но Давина Клер очень изменилась и не в лучшую сторону.

— Ты лжешь.

— В любом случае это не имеет значения, единственные, кто мог связать с ней — девушки с Жатвы, которых Элайджа хладнокровно убил.

Кол Майклсон даже предлагал своеобразную взятку девушкам Жатвы, но они обвели его вокруг пальца, сломали шею с помощью магии и отняли темные артефакты.

На что только не пойдешь ради любви, только вот белая роза завядает, как должна была завянуть любовь Коула Майклсона и Давины Клер.

Кол Майклсон сталкивается с тьмой во плоти: молодой ведьма, карие глаза и черные густые волосы, одета в черное платье. Инаду, как он понимает. Перед ним та, кто является его врагом и врагом всей его семьи. Инаду он нужен на своей стороне и она знает, на что сможет его убедить, знает, что никто не станет раздумывать, если дело коснется любви. Она не грозит, а действует, ранит свою ладонь и Майклсон слышит крик. Ее крик.