Открыв дверь, я тут же понял, что нужно было всё же бежать, после того как мне не ответили на первый стук. Сейчас у меня было всепоглощающее желание захлопнуть дверь и уйти куда подальше, видимо этот порыв был так отчетливо написан на моем лице, что рыжий продолжил.

— Проходи, и сядь пока на диван. — Не смотря на лишнего «гостя», я прошествовал к привычному, но такому ненавистному мне месту.

— Неужели тебя не учили здороваться со старшими? Уже в который раз убеждаюсь, что твоё воспитание ужасно хромает. — Ехидная улыбка, казалось, давала разряд в двести двадцать вольт, освещая лицо говорившего. — Однако у него есть один плюс, который перекрывает этот недостаток. — Длинноволосый отвернулся от меня, и посмотрел на Пэйна. — Мальчишка неплохо сосется.

— Закрой рот! — Мой голос прозвучал слишком громко, и я вцепился в него взглядом. По телу, вместо крови будто циркулировал жидкий, раскаленный металл, заставляя алеть не только щеки, но похоже и уши.

— Ахаха! Действительно, а то вдруг твой язычок снова проникнет мне…

— Чикушодо, замолчи. — А вот это явно не понравилось Дракону, потому что ко мне он тут же потерял интерес, напоследок зло зыркнув.

— Зачем тебе в основном составе карманник? Мы что, мельчаем? — Он снова вернулся к главе Акацуки, полностью собранный и сосредоточенный, будто не он минуту назад паясничал как пятилетний ребенок.

— Я вызвал тебя сюда как раз по поводу Дейдары.— Пэйн посмотрел на меня, и я тут же потупился, будто в чем-то виноват перед ним.

— Я видел его один раз, и по времени это вряд ли заняло более пятнадцати минут. Но я тут подумал, если ты одолжишь мне его до конца недели, то я протестирую не только его шаловливые ручки и язычок. – Всё! я больше не могу выслушивать всё это, и этот заливистый смех, заставляющий меня ёжиться, как при ознобе. Сложив руки, на подлокотнике дивана, я положил на них голову и попытался считать стуки своего сердца.

— Он полноправный член нашей организации. — Сказал, как отрезал Пэйн, отчего даже Дракон притих. — Поэтому я бы на твоем месте выбирал выражения. — Надо же он так говорит, будто не в курсе о моём побеге, или меня не будут убивать?

— Да зачем тебе этот сопляк?! Он неопытный, зеленый, и того и гляди загнется! — Вот прямо не в бровь, а в глаз. — Ты ведь не для диагностики его личности меня вызвал? — Сколько неприкрытого яда в его голосе. Блин, я вообще-то ещё здесь, и как бы жив.

— Что ещё тебе удалось узнать? — Рыжий или проигнорировал вопрос или ответил невербальным жестом. Речь стала мелодичной и приглушенной, точно журчание ручья, снова эти иностранные языки с досадой подумал я, проваливаясь в беспамятство.

Нажим на мою нижнюю губу явно усилился, заставляя сильнее приоткрыть рот. Такое пробуждение не для слабонервных, особенно если ты заснул в кабинете своего босса, с двумя людьми, обладающими извращенным вкусом. Едва мои веки дернулись, как подушечки пальцев опустились чуть ниже, аккуратно проводя по разрезу, оставленному скальпелем Какудзо.

— Только не говори, что ты пришел в мой кабинет, чтобы выспаться. — Голос тихий, напоминающий шепот, но не такой шипящий и свистящий, а скорее заполняющий собой всё пространство. Рука Пэйна нехотя отстранилась от моего лица, давая возможность ответить.

— Мне нужно передать бумагу из того чемодана. — Открыв глаза, я понял, что зрение здорового глаза сильно ухудшилось, а к левому так и не вернулось вовсе.

Я протянул забинтованную кисть Пэйну, точно пёс лапу, а он без лишних вопросов просто разрезал путы и вынул неаккуратный сверток, из белых лохмотьев. Взгляд никак не мог поймать фокус, но в кабинете мы уже находились вдвоем, и свет был только от настольной лампы, а за окном в свои права вступила глубокая ночь. Рыжий уже вернулся за стол и вскрыл жалкое подобием той записки, что он оставлял.

— Многое же повидал этот лист. — Он аккуратно развернул бумажную труху. — Я так понимаю, это не единственная причина, твоего появления на моем пороге.

— Я бы хотел поговорить о предстоящем собрание.

— Поздно. Ты его проспал. — Это удар ниже пояса, мысли забегали как испуганные тараканы, на которых посветили фонарем.

— Эм, а можно мне узнать об отчете Итачи? — Лучше начать с этого, но он всё прекрасно видел по моему лицу, и это заставляло меня нервничать ещё больше.

— Что конкретно ты хочешь узнать? — Его испытывающий взгляд считывал малейшие изменения в моей мимике. Это просто финиш, я прекрасно помню, что бывает с теми, кто не выполняет простые правила и приказы главы, а ведь уважительной причины у меня нет. — Ты слишком крепко спал. — Ложь, я проснулся от одного единственного прикосновения. — Видимо это из-за того что сейчас у тебя активно развивается пневмония, которую ты так бездумно нагулял. Если тебе больше нечего сказать, то можешь отправляться к Какудзо. — Замечательно! Просто восхитительно, из огня, да в полымя, я реально видимо сдохну.

— Могу я посмотреть видео с собрания? — Пан или пропал, все мои карты биты, но может, мы играем и не в карты?

— Говори прямо. Ты абсолютно не умеешь играть словами. — Его тон был слишком строгим и отстраненным, и именно так говорят с подчиненными.

— У меня возникли проблемы. — Я поднялся, потому что горло сильно саднило и говорить громко у меня не выходило. Пэйн же как будто специально не смотрел в мою сторону изучая дверь, ведущую во внутреннюю комнату. Что ж, во всяком случае, он не остановил меня, а значит, я могу продолжать. Почему он до сих пор не убил меня?

Я стоял прямо напротив него, и между нами был письменный стол, который не имел привычного мне порядка. Видимо дел у организации действительно много, то здесь, то там лежали отчеты, непонятные схемы и фотографии, в основном перечеркнутые красным маркером. Тело покрылось мурашками, и я понял, что меня снова изучают, почему-то теперь эти глаза вызывали страх, и мне снова пришлось потупиться.

— Я полностью ослеп на один глаз, и за последние несколько дней у здорового глаза сильно испортилось зрение. Я вижу, но всё не четкое и блеклое, будто мне не хватает резкости. — Всё это я выпалил на одном дыхании, и снова замолчал. Тишина стала гнетущей, и я в тысячный раз пожалел, что озвучил именно это, ведь было так много разных вариантов. Однако, я решил остановиться на самом безопасном, ведь рыжий обещал, что будет контролировать мой прибор, и нынешние физические отклонения связаны именно с этим. Всё это значит, что он не потребует с меня «платы», надеюсь хоть здесь, я не ошибся.

— Как давно это обнаружилось? — Деловой и отстраненный тон, странно, что меня это разочаровывает, а не радует.

— Слепота двое суток назад, а ухудшение зрения после того как я вернулся на базу. — Молчание сводило с ума, и зачем я поднялся с такого удобного дивана? Ноги больше не могли держать меня, и я переминался не находя себе места.

— Я передам Какудзо, чтобы он этим занялся. — Твою ж… Ты же обещал лично заниматься этим! Какого черта ты меня спихиваешь на этого садиста?

— Я потерял память примерно на сутки, и в это время совершил побег. При этом я убил человека. — Ну может хоть теперь ты воспримешь меня серьезно! Наши взгляды искрились, а я злился на человека, который был моим последним рубежом.

— Это уже было озвучено на отчете, решение по поводу этого нарушения будет вынесено завтра, что-нибудь ещё? — Он притянул кипу бумаг и углубился в чтение, явно давая понять, что ему абсолютно не интересно

— Нет. Это всё что я хотел сказать. — Будто на меня ведро ледяной воды вылили, и на что я рассчитывал? — Могу я идти? — Значит, это, вы называете свободой? И со всеми ты ведешь себя именно так? Беспристрастный, без эмоциональный… Жарко…

— Ты видимо ещё не научился лгать. Поэтому попробуем ещё раз. Что-нибудь ещё есть, что ты хочешь сказать по поводу произошедшего? — Я прекрасно чувствовал, как мимика выдает меня с потрохами. Это попытка вытянуть меня, или наоборот утопить в несостыковках? Никак не получалось взять эмоции под контроль, губы сжались в тонкую линию и зрачки непроизвольно расширились.