— Я сейчас в твоем доме, в Бельгии. — В моем? По щекам потекли крупные слезы, а губы затряслись, абсолютно бесконтрольно. — Нужно вывезти вещи, которые позволят выйти на Акацуки, потому что жить здесь один, на момент реабилитации, ты не сможешь. Есть какие-нибудь пож… — Я взвыл, закрывая глаз и просто разрыдался в голос. Я закричал, закричал так, что склянки в шкафу задрожали, алые пятна поплыли перед глазами и больше я не слышал голос Пэйна, а укол который ввел Какудзо не позволил мне и дальше разносить операционную.

— Ещё одна такая вспышка, и я остановлю операцию. — Какудзо говорил громко, но смысл слов ускользал от меня, возможно из-за того, что мозг был перенасыщен кислородом, из-за маски, а возможно из-за боли, которая пронизывала всё тело. — Зажим. — Проморгавшись я пересчитал новоиспеченных ассистентов «хирурга», коих оказалось четверо. — Сколько по десятибалльной? — Я ответил не сразу, но меня никто не торопил.

— Пять, м. — Во рту пересохло, и собственный голос я не расслышал.

— Тогда есть смысл сократить общее время операции, но анестезию я тебе не дам. — Значит не слышал себя, только я. Веки вновь закрылись хоть это действие подарило только жуткий страх и заставило пульс ускориться, о чем всех присутствующих известил прибор, к которому я был подключен.

— Хорошо, хм. — Я был полностью раздет, но нижнюю часть тела прикрывала пока ещё белая простынь. Без зрения ощущения становиться острей, но я не издал ни звука, когда боль перешла порог семерки, из-за того что помимо правой, теперь стали возиться ещё и с левой рукой.

Иногда мне казалось что я отключался, а иногда тело подводило меня, и пыталось вывернуться из-под рук Какудзо, который ловко препарировал меня на живую. Все мои попытки пресекались достаточно грубо и резко, а слуха касалось только самодовольное хмыканье. Минуты растягивались в часы и я медленно сходил с ума. Они переговаривались, но этого было слишком мало, чтобы заставить мозг не думать о смерти. Почему я должен жить?

— Я хочу, чтобы ты посмотрел видеозапись. — Глаза открылись, но я не спешил что-то спрашивать, из-за того что боялся услышать ответ. Справа цветные картинки сменяли друг друга, привлекая моё внимание и заставляя повернуть голову. Зачем ты так поступаешь со мной? Это месть? Обида? Или это отработка долгов? Слишком мало криков и эмоций я тебе показываю в этот раз и нет того садистского удовольствия от происходящего?

Слезы вырисовывали короткие соленые дорожки, которые тут же прерывались из-за кислородной маски. Я знал что будет на экране, ещё до того как повернулся и увидел кадры нашего разговора, с отрядом Какаши. Дешевое любительское кино, но почему тогда сердце так болезненно сжимается? Втянув рефлекторно сопли, я наблюдал наш поцелуй, отчего невольно зажмурился и стал сотрясаться всем телом в беззвучной истерике. Это не могло быть прощанием! Я знаю что любую видеозапись можно подделать, при мне Пэйн отдавал своим шестеркам такой приказ. Почему все так хотят чтобы я поверил в то, что Сасори умер? Чуть больше часа я наблюдал как мой напарник гонял старуху и девчонку, которые ему в подметки не годились. Вот только мне не нравилось как он реагировал на слова бабки, как он постепенно терял свой запал. Я видел как её слова ломали его волю, и я видел как он сдался. Это разрывало меня изнутри, и когда два клинка пронзили его сердце, он даже не увернулся, хотя я отлично видел, как он засек начало атаки. Он предал меня. Он забыл то, что мне обещал. Он забыл меня. Я не должен был оставлять его наедине с этой старой дрянью.

— Сасори действительно страдал из-за тебя. Сколько раз ему доводилось видеть твои измены? — Что? — Ты видел его боль, но почему-то отказывался исправлять это. Сасори чах из-за любви к тебе, вместо того чтобы цвести. Он знал что ты его использовал, но до последнего он отказывался принимать это. Ты предал его… — Маску с лица у меня убрали, а аппарат отключили, вот только я продолжал удерживать глаза широко распахнутыми, боясь вздохнуть, потому что тихий голос Какудзо сейчас медленно меня разрывал на мелкие кусочки.

— Это он предал меня, да! — Мы остались одни, и судя по всему, я настолько был поглощен происходящим на экране, что пропустил момент того, как операция закончилась.

— Такой шлюхе, как ты, не пристало говорить такие вещи. — Он рявкнул так, что я вздрогнул, а из глаз снова потекли слезы. Я сейчас сдохну!

— Какудзо, умоляю… — Я практически выстонал эту фразу, в надежде быть понятым.

— Ты? — Его холодный голос был пропитан издевкой. — Ты умоляешь меня и думаешь, что я прислушаюсь к твоим мольбам?! Знаешь… ты не значишь для меня ровным счетом ничего, чтобы я оказывал тебе такую честь, маленькая мразь. — Я задыхался, не понимая что вообще происходит. Должно произойти что-то ужасное, непоправимое, об этом сигнализировало всё моё естество, и я впервые, по-настоящему, испугался Какудзо.

— ПОЧЕМУ?! — Я заорал, зажмуриваясь и сотрясаясь в такой уже привычной агонии. — МРАЗЬ?! ТАК УБЕЙ, ДА!

— Не заслужил. — Я зарычал, когда его пальцы сомкнулись на моей шее, приподнимая голову. Вой был похож на звериный, и кажется, я даже скалился, закатывая глаза. — Смотри на меня, сука… В глаза смотри! — Казначей рявкнул так, что я содрогнулся и прожег его взглядом, сплевывая в лицо оппоненту пену. — Ишь, как расхрабрился… Провоцировать меня вздумал?.. Все твои действия вранье! Ложь — это единственное, что ты способен давать! Мерзкий подонок, я бы размазал твоё смазливое лицо об пол, я бы придушил тебя твоими же безвольными руками, но я вижу тебя насквозь. Хочешь чтобы я оборвал твою никчемную жизнь? — Прежде холодный голос Какудзо, теперь сменился резким громким ревом, яростным и озлобленным.

Он был прав. Единственное, чего я теперь хотел — это умереть, как можно скорей, чтобы больше не чувствовать того, что со мной происходит. Я виноват в смерти Сасори. Я не смог получить его прощенье, теперь я никогда не смогу этого сделать. И осознание того, что это конец, заставляет меня выть от своего бессилия.

— Чего же ты ревешь теперь, шлюха! — Я закрыл глаза, больше не в силах выносить происходящее со мной. — Ты заслужил наказание, но умереть я тебе не дам. — Шепот в самое ухо, заставил меня ужаснуться от догадки, что сейчас произойдет. Так вот о чем вопили мои инстинкты. Я дернулся всем телом, отдавая приказ рукам вцепиться в чужие плечи, чтобы оттолкнуть нависшее тело, вот только всё это было напрасно. Моих сил не хватило даже приподняться, не говоря уже о том, чтобы принять вертикальное положение. — Прекрати строить из себя мистера целомудрие, Дейдара! — Покрывало отправилось куда-то на пол и моё обнаженное тело поежилось от одного взгляда Какудзо.

— Хватит, да! — Голос дрогнул, от страха, что сковал даже мои связки. — Я обещал Сасори, да! У нас договоренность и я не… — Меня резко сдернули вниз кушетки, заставляя ягодицами упереться в край, вот только носки никак не могли достать пола, из-за высоты. — Я сказал хватит, да! — Его большие и грубые руки развели мои бедра. Животный страх грозил вылиться в оцепенение. — КАКУДЗО!

— Заткнись! — Мощная пощечина практически свернула мне шею, заставляя приложиться лицом о кушетку. — Я не намерен играть с тобой.

— Сасори убьет меня… — Слезы текли по щекам, а я просто зажмурился, боясь шевельнуться.

— Сасори мертв. — Ярость и гнев, это единственное что принял мой рассудок, позволяя выдернуть одну ногу и с силой ударить в грудь хирургу, заставляя отлететь его к стене.

Бежать! Я оказался на полу, но конечности отказывались мне повиноваться, и даже ноги не хотели держать чертово тело. Кожей почувствовав приближение брюнета, я отчаянно продолжал ползти в сторону двери, но лапа сгребла меня за волосы, и точно тряпичную куклу вздернула в воздух. В этот раз я оказался на животе, извернувшись я укусил чужую конечность, но тут же моё лицо перешло на более близкие отношение с кушеткой, поцеловавшись несколько раз с этим безэмоциональным предметом. Кажется, я снова потерял сознание.