— Веди себя прилежно. — Ему плевать на меня. Что я сделал не так? — Мои приказы для тебя абсолютны. — Я широко распахнул глаза, ведь именно это я сказал в телефонном разговоре с Мадарой. — Так докажи мне это. — Я грязь, я низшее сословие для тебя, я ничто. Мои веки дрогнули и сомкнулись. Я просто хочу умереть.
— Я вас понял, да. — Это мой конец. Боги, пусть я умру прямо сейчас, не дойдя до двери, рядом с которой меня ждал тот, кого я должен буду обслужить.
«Твоё тело, это не ты сам, малыш» — голос внутри меня тихо нашептывал эту фразу, и я чувствовал, как сознание покидает механическое тело. Кто же мне это говорил? Я мечтаю забыть об это. «Я помогу тебе. Я люблю тебя» — кто ты? Пожалуйста, пусть я просто сойду с ума. Это был заколдованный круг, я говорил эти фразы сам себе, пробуя их на вкус, раз за разом меняя интонацию, пытаясь абстрагироваться от того, как дверь за мной захлопнулась, оставляя меня во тьме с незнакомцем. Шепот в самое ухо приказал мне раздеться, а я смотрел в одну точку, куда-то перед собой, медленно вынимая пуговицы из петлей.
Он стоял сзади, прижимая меня к себе, а его руки исследовали моё тело, периодически натыкаясь на пластыри, которые мне клеил… Я не должен думать о нем, иначе я не выдержу. Это будет наш с ним конец, я не прощу себя. Назад, прочь из моих мыслей, хоть кто-нибудь, помогите! Я безмолвно кричал.
— Чувствую себя педофилом. — Моё дыхание было глубоким и медленным прямо как во время сна. — Ты оказывается ещё совсем зеленый. — Он сжал мои ягодицы, но я не обратил на это внимания, стянув с себя рубашку и приступая к поясу штанов, что так мне понравились. Ненавижу. — Тело угловатое, всё в каких-то ранах, без одежды ты даже уродлив. — Он схватил меня за копну волос на затылке, резко бросая вперед, заставляя встретиться с диваном. — Ну же, где все эти непритворные эмоции, которые у тебя были, когда ты шел на самый верх? — Штаны я так и не снял, успев их лишь приспустить. — Ты как кукла! — Я молчал и старался лежать не двигаясь, наблюдая как он рывком сдергивает пряжку своего ремня. — Тебе же приказал хозяин ублажить меня, так включи свой режим шлюхи и поработай.
Он злился, а значит, мне будет больно, но сдачи дать нельзя. Ничего делать нельзя. Я должен позволить ему сделать все, что он захочет. Туфли отлетели в сторону, и чуть провозившись с штанами и бельем, я остался полностью голым. Моё лицо оставалось безэмоциональным когда я поставил ступни на сиденье дивана и развел колени, демонстрируя то, что было у меня между ног. Этой не я, не я, не я…
— Тебя не учили бриться? — Он говорил это с неприкрытым ядом, нависая надо мной, опираясь левой рукой в спинку дивана, а правой так больно и неприятно дергая за мои светлые лобковые волосы. — Или это, ЕМУ, так нравится? — Чужие губы коснулись моей шеи, и я покорно наклонил голову. Когда это закончиться, я не вернусь на базу. Если я не могу уйти из Акацуки, я буду работать один. — … — Он что-то одобрительно говорил, когда мои руки потянулись чтобы высвободить его эрегированный член из плена белья. Хотя можно будет рассказать о том, что произошло, и тогда я умру. «Умереть слишком эгоистично, малыш. Ты не проиграешь, ты такой сильный и храбрый» — этот голос заботливой волной окутывал мой разум. Из носа потекла кровь, но я лишь шмыгнул, не позволяя ей испачкать моё лицо. Воспоминания? — Хороший малыш. — Это был как удар под дых. Я точно стекло, в которое кинули булыжник, я — это миллион осколков, я — это то, что никому никогда не станет нужным. — Растяни себя, я не хочу пачкаться в твоей крови. Давай-ка встань на колени и покажи, как старательно ты это делаешь.
Стоя на коленях, я упирался лбом в спинку дивана, держа опору на левой руке, правой я делал самые омерзительные вещи. Я ненавидел себя, я был унижен, размазан, я был смешан с дерьмом. Указательный палец на половину проник внутрь моего ануса, встречаясь со странным сопротивлением сморщенных кольцевых мышц. Неудобно и мерзко, как только я стал тянуть палец наружу, тело отреагировало позывом испражниться. Я заплакал. Точней слезы просто потекли по щекам, беззвучно, так чтобы не выдать себя.
— Смелей, у нас нет времени на эти ласки. — Он резко перехватил мою кисть и, нажав на неё, вогнал мой указательный палец, по самый перстень, внутрь. — Двигай там активней. Его вторая рука уперлась мне между лопаток, выгибая, заставляя выпятить зад. — Теперь двумя пальцами. Ты прямо как в первый раз. — Он буркнул это и сильным шлепком наградил мою ягодицу. Второй палец никак не хотел присоединяться к первому, но кисть с болью хрустнула под нажимом зеленоглазого, а я не издав, ни звука ощутил внутри себя уже два пальца. Я чувствовал, как головка его члена сочилась смазкой, пачкая мои бедра, а нетерпеливые руки ухватили меня за талию, пытаясь притянуть и насадить на возбужденный орган. — Ну и сколько уже принял этот спермоприемник? — Он рывком убрал мою кисть, а я сгорал от стыда, чувствуя, как проход ещё пульсирует. Звук того как он харкнул, заставил внутри всё обмереть, а сознание потухнуть. Не со мной, это не я. Мои пальцы вернули на место, и тело послушно проталкивало его слюну внутрь. Процедура повторилась, при этом я где-то вдалеке слышал, как мои ягодицы награждали новыми шлепками, но боли больше не было. Больше не было ничего. Картинка перед глазами поменялись, меня перевернули или я сам перевернулся, смотря в потолок, чувствуя, как горят мышцы разведенных в стороны ног. Оказывается, забыть что-то, это великий дар, а не проклятье, с сожалением подумал я, погружаясь во тьму.
Яркая вспышка света высветила фигуру мужчины с хвостом петлей, который был оголен по пояс, его член призывно торчал, из расстегнутой ширинки, требуя к себе внимания. Выстрел заставил меня вопреки ожиданиям не зажмуриться, а наоборот широко распахнуть свои остекленевшие глаза. Зеленоглазый больше не касался меня, одна его рука повисла мертвой плетью, а вторая удерживала свою соратницу в том месте, куда угодила пуля. Он развернулся к тому, кто застыл на пороге.
— Ты что себе позво…
— Я закончил просмотр камер наблюдения, на которых обнаружил то, как ты заменил карты казино, на свои, крапленые. — Голос Пэйна был спокойный, и выставленный вперед пистолет придавал его словам весомости. — Чтобы избежать такого в дальнейшем, было принято решение, оградить всех от подобных конфузов. — Прозвучал второй выстрел и зеленоглазый взвыл, выдав гневный поток в адрес рыжего.
— Не мог смериться, что проиграл свою шлюху, да? — Он тяжело дышал, но всё же распрямился, позволяя рукам покрываться ровным слоем крови.
— Я не люблю, когда меня обманывают. — Пирсингованный смотрел на меня, верней на мою оболочку, в которой не было эмоций и мыслей о происходящем.
— Ты опоздал. — Он поравнялся с Пэйном. — Я вогнал ему по самые яйца прямо в глотку, и натянул так, что сесть он ещё не скоро сможет, жаль только кончить не успел. — Он вышел в зал, где его уже ожидал крупье, а дверь медленно стала закрываться, оставляя меня снова во тьме, но уже с другим человеком.
Ничего не вижу, ничего не слышу, не издам ни звука. Пощечина обожгла правую сторону лица, но я покорно вернул голову в исходную позицию. Второй удар, по той же щеке, вызвал боль, но и в этот раз я повторил своё движение. Третий удар было невозможно стерпеть, ведь там ко всему прочему была ссадина, хоть и скрытая косметикой. Сасори… Я очнулся и громко заорал, но мне тут же вставили в рот инородный предмет. Слёзы текли по щекам, я хрипел, пытаясь выплюнуть дуло пистолета, только сейчас понимая, что я продолжал полусидеть или полулежать в слишком развратной позе.
— Ты помнишь что произошло? — Я вцепился руками в одежду рыжего, так отчаянно, что наверно даже порвал её.
— Их было так много. Прости меня! Пожалуйста! — Он обхватил мой затылок и впечатал моё заплаканное лицо куда-то в район груди, потому что я уже стоял на коленях, прямо на диване.
— Тебе нужно одеться…
— Молю прости! Пожалуйста! Я не мог… Не мог! Я смирился и думал что ты уже никогда… Я бы сам никогда! — Я говорил бессвязно, не понимая, о чем вообще веду речь и за что я извинялся, сейчас я странным образом чувствовал себя ещё младше. — Ну пожалуйста…пожалуйста… — Я шептал это сорвавшимся голосом и безудержно плакал.
