На секунду, захотелось приставить пистолет к виску, чтобы мысли пришли в норму и выдали мне идею, но лучше так не шутить. Я внимательно посмотрел на людей, сидящих в углу, они в свою очередь со страхом наблюдали за мной. Не надо на меня смотреть как на психа, поверьте, я ещё даже ничего, по сравнению с теми, кто наблюдает за всем этим. Пистолет оттягивал руку, сейчас импульс моего безумия угас, и я снова не знал, что мне делать. С другой стороны я уже делал это, и с новыми воспоминаниями, и с старыми. Есть подозрения, что это было не только для самозащиты, вспомнить бы при каких условиях я убивал. Воспоминания отозвались пустотой, ну и летите к чертям.
Резко встав, я подошел вплотную к жертвам, они попытались отодвинуться, вот только за ними была лишь стена, бежать некуда. Наставив пистолет на мальчишку, я пытался заставить палец нажать курок, рука стала дрожать. Замечательно, просто замечательно, я всплеснул руками, увидев, как этот пацан обмочился. Просто скажите мне, за что именно их, и я сделаю то, что нужно, нельзя же убивать просто так, из прихоти другого, или можно? Расхаживая по комнате, мысли загоняли меня самого в угол, может развязать их и убить при самообороне. Бросив на них взгляд, мне подумалось, что нападать они явно не станут. Надо спросить у этого Пэйна кто они, я остановился около стола, для удобства сев на край, поправив челку пистолетом, наконец, до меня дошел смысл фраз Сасори. Я не должен говорить лишнего, по сути это значит, что мне не стоит задавать вопросы. Задаешь вопросы — лезешь туда, куда не надо, значит идешь против системы, отсюда будет провал моего первого задания. Их расспрашивать тоже не стоит, не зря же они лишены возможности говорить.
Мысли двигались размеренно, эмоций разом будто и не стало, соскочив со стола, я снова подошел к людям. Все они сидели на полу, ноги связаны веревкой и прикреплены намертво к полу. Это не кара божья, это всего лишь убийство, не ритуал, не месть — уперев дуло в макушку мальчишке, я нажал на курок. Выстрел вышел глухой, с неприятным чавканьем, пуля вошла точно под тем углом, при котором не будет выходного отверстия. Крики, дерганья двух оставшихся жертв, ничего не расшевелили внутри меня, слезы, сопли, знаете, я тоже когда-то был в этой комнате, правда, моя история получше вашей, хотя… уже нет такой уверенности. Девчонка отчаянно пыталась прижаться к женщине, но веревки не позволяли этого сделать. Радуйся, глупая, скоро всё закончится, дуло уперлось в макушку ребенку, её большие и испуганные глаза смотрели в мои, в них я видел себя, ледяные голубые глаза, изуродованное лицо. Выстрел, она не вскрикнула, на секунду мне показалось, что это в меня выстрели, и вот я падаю, но это лишь моё отражение в детских глазах, рухнуло вместе с её телом.
И теперь самое сложное, положив разряженный пистолет на пол, я легко толкнул его ногой, проследив чтобы он, отлетел точно к столу. Склонив голову к правому плечу, я улыбнулся женщине, похоже, она лишилась рассудка, её крик был такой силы, что кляп не спасал от этого противного звука. Присев на корточки я развязал руки мертвого мальчишки, пальцы сами сделали узел на небольшой петле, женщина судорожно трясла головой.
— Ничего личного. — Тихо и хладнокровно сказал я, и это был как будто не мой голос, отчего на секунду тело оцепенело. Нет, нужно собраться, руки стало слегка потряхивать, волна ужаса стала подниматься, постепенно подкатывая тошнотой к горлу. «Не смотреть на трупы, не смотреть», — как мантру повторял я про себя. Как назло, глаза только туда и смотрели, с силой зажмурившись, я отступил. Дыхание сбилось, казалось, я задыхаюсь, перед глазами всё плывет. Дайте мне хоть что-нибудь, хоть слово, ненавижу это место, включите, чертов свет!
Яркая вспышка в мозгу, вижу себя в возрасте восьми лет, связанный, рядом мужчина пытается у меня что-то узнать, язык совсем не английский. Я явно хамлю и говорю далеко не то, что он хочет услышать, за что получаю сильные удары, в следующую секунду путы падают, потому что в руке у меня был нож, и я без колебаний перерезаю глотку обидчику. На крики входят ещё двое, ребенок в крови с головы до ног, сначала подрезает сухожилия одному, заставляя его с криками упасть на пол, нож прочерчивает уродливую полосу на его горле. Второй же получает точно в центр лба злополучный нож, у этого ребенка ни капли сожаления, он делает всё так легко и непринужденно что, кажется он прирожденный убийца. Убийца…ведь я и есть убийца.
Сфокусировав взгляд, я понимаю, что стою на коленях, опираясь руками в пол, из носа капает кровь, жалкое зрелище. Надеюсь вам, там хотя бы смешно, зло подумал я, поднявшись я закончил, наконец, то, что собирался. Петля туго затянулась на шее женщины, булькающие горловые звуки эхом бились у меня в ушах, остановился я лишь, когда в нос ударил едкий запах мочи. Говорите, отчет ещё нужен о проделанной работе, да запросто. Подняв ручку, что мной же была отправлена в полет, с пола, я вернулся к столу.
«В ходе выполнения задания были устранены три указанные цели. Для убийства использовалось огнестрельное оружие и веревка, в этом случае ситуацию можно обставить как убийство детей матерью и последующее самоубийство путем повешенья… В ходе выполнения операции непредвиденных ситуаций не возникло, дополнительных жертв нет. Мной было обнаружено 11 камер слежения, 6 колонок для передачи звука в обе стороны, охранная сигнализация, записи с камер прошу уничтожить…».
Также я описал характер ранений, марку оружия и общую информацию, уложившись как раз в три листа. Наклонившись, я поднял тот самый пистолет, аккуратно и тщательно обтер его футболкой и положил на стол. Стер капли своей крови на полу, и стянул петлю с шеи мертвой женщины, нельзя оставлять свои отпечатки.
По моему мнению, я сделал всё что мог и не мог. Откинувшись на спинку стула, я смотрел в потолок, осталось только дождаться, когда закончится этот час. Так пусто внутри, убивать не так весело как казалось, но и не так паршиво, очередной парадокс.
Спустя какое-то время свет вспыхнул ярким пятном, почти ослепив, дверь распахнулась, и вошли люди. Хотя за людей я их считать отказываюсь, лениво проводив их взглядом, я продолжал сидеть. Пэйн сел напротив, надо же, напоминает сцену с допросом, только теперь меня ничего не ограничивает, остальные члены организации стояли за его спиной, впервые я вижу их всех при свете. Абсолютно разные, в основной своей массе абсолютно без эмоциональные, хотя есть индивидуумы, которые свихнулись и гипер эмоциональны. Интересно, каким стану я?
Моя «рукопись» перекочевала к Пэйну в руки, быстро пробежавшись взглядом по строчкам, он передал отчет Конан. Последним читал Орочимару, видимо из-за того что он не в основном составе, его лицо кривилось во всевозможных гримасах, стало ясно, что будь его воля он бы разорвал эти бумаги и швырнул мне их в лицо.
— Почему ты задушил именно женщину? — Дурацкий вопрос, итак же ясно.
— Потому что ребенок не смог бы сделать петлю и повесится, а средств для инсценировки самоубийства здесь крайне мало.
— Почему именно самоубийство? — Действительно, а почему я вообще что-то делал?
— Потому что, в задании не было уточняющих факторов, поэтому лучше было подстраховаться сразу, чем потом выдумывать что-то нелепое.
— Перед тем как убить женщину, ты практически потерял сознание, с чем это связано? — Я перевел взгляд на обладателя красных глаз.
— Итачи, пытался восстановить мне память, и именно перед убийством женщины, один из фрагментов моей жизни, выбил меня.
— Как ты считаешь, твое состояние нестабильно? — Ну и что тут сказать? Любой мой ответ приведет к краху, повисла пауза.
— Не всё так плохо, как могло показаться. Я выполнил свое первое задание, и в скором времени полностью приду в норму. — Идеальный ответ, я даже почти начал гордиться собой.
— Что ж, тогда поздравляю. — Он встал, и мне пришлось повторить его движение. Пэйн протянул мне руку, неуверенно, я протянул свою, его хватка была как тиски, и это простое рукопожатие! Не хотелось бы получить от него удар кулаком, перелом обеспечит это сто процентов. — Можешь расслабиться, теперь только праздничный ужин в честь нового члена нашей организации. — Он уже обошел стол и похлопав меня по плечу, стал увлекать к выходу.
