Хичоль остановился и зажал рот ладонью, чтобы не закричать. Перед ним было двадцать недвижимых тел. Двадцать человек, лица каждого из которых были хорошо ему знакомы. Super Junior и DBSK в полном составе. Два десятка несчастных персонажей, в которых вдохнули жизнь ради забавы.
- Кто они? – спросил Хичоль, осторожно опускаясь на колени перед еще одним, пока бездыханным двойником. Скоро сердце в этой груди должно было сделать свой первый удар.
- Всякая шушера, если честно, – со смехом ответил злодей, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Я веселился, как в предыдущий раз, выбирая идиота Хангена, омегаверсную парочку ЫнХэ и карапуза Минни. А ты думал, я стану оживлять команду супергероев? – Хичоль честно закивал в ответ. – Еще чего! Честолюбие, куколка. Раз уж я вымышленный, то должен быть намного сильнее каждого в мире. Или же это комплекс неполноценности… Не знаю! – Он весело пожал плечами и, выпрямившись, прошелся среди лежащих на диванах и полу персонажей. – Останешься тут? Подождешь, когда очнутся? Я, кстати, уже не очень хорошо помню, кто есть кто. Ну, кроме вот этого толстяка. – Вампир небрежным жестом указал на Шиндона. – Оказалось, его проблематично найти с «искрой», немногие настолько сильно влюблены в него. Пришлось брать просто очень сильную иллюзию, как моя, где даже второстепенные герои были пригодны для оживления. Женщины, женщины! Как же вам все-таки внешность важна, а еще нас в этом обвиняете!
- Да у него, вроде, хватает фанаток, ты фигово искал… – рассеянно пробормотал Хичоль, медленно переводя взгляд с одного персонажа на другого. Что с ними всеми было теперь делать? Зачем они вообще потребовались? Посмеяться над ними и перестрелять? Если герцог собирался победить монстра, ему следовало тут же разорвать его на части за такое неуважительное отношение к человеческой жизни, пусть даже не совсем полноценной.
Кюхёна давно переселили из больничной палаты в уютную комнату наподобие той, где обитал Джеджун, с той лишь разницей, что дверь в нее всегда была заперта, а ключами располагали только избранные. Там Кюхён проводил долгие часы, сидя в кресле со сложенными на коленях руками, слушая музыку. В темноте перед ним проносились яркие сцены из прошлого, которое теперь казалось таким насыщенным, полным счастья, и вырисовывались картины возможного будущего. Думая о том, как жил бы сейчас в Мексике, Кюхён готов был заплакать, но физически не мог этого сделать и даже радовался такому стечению обстоятельств. Он не хотел жалеть себя, заливаясь слезами, ведь впереди все равно сиял луч надежды. До той минуты, когда вымышленный Хичоль, оставив настоящего наедине с новыми гражданами реальности, вошел к нему. Он включил свет – как всегда, с раздражением – и взял себе деревянный стул, который поставил напротив занятого монахом кресла. Кюхён был очень слаб после переселения в тело своего двойника, но визит вампира заставил его напрячься, цепляясь пальцами обеих рук за подлокотники.
- Соскучился по Николасу? – будничным тоном поинтересовался Хичоль. – Он редко к тебе заходит, слишком занят. Так ваш конфетно-букетный период еще полгода продлится. – Кюхён ничего отвечать не стал, и вампир продолжил как ни в чем не бывало: – Я это к тому, что, наверное, скоро уменьшу его нагрузку. Объявлю всему миру, кто тут главный, и Николас сможет проводить с тобой хоть целые дни. Так у вас дело веселее пойдет. Но я очень милосерден. – Хичоль засмеялся, приложив руку к груди и слегка поклонившись. – Выбирай, как умереть: до ночи с Ником или после нее?
- После, – ответил Кюхён, не раздумывая. Он так сильно вцепился в обивку подлокотников, словно хотел прорвать ее ногтями.
- Правильно! – Хичоль щелкнул пальцами. – Если он так с тобой сюсюкается, думаю, в постели будет сама нежность, и перед смертью даже доведется испытать удовольствие. Ну, кроме того, лишние несколько дней жизни еще никому не помешали, правда?
- Не радуйся победе раньше времени, – сказал Кюхён твердо. – Думаешь, герцог бы выступил против тебя, не думая, что может выиграть бой?
Хичоль громко, весело захохотал, хлопая в ладоши.
- Герцог? – переспросил он, успокоившись и поднявшись со стула. – Чон Юно – идиот. Ничуть не лучше майора. Вся разница между ними лишь в том, что майор знает, какой он дурак, а герцог уверен в своем интеллектуальном превосходстве. Но они одинаково непроходимые тупицы. У оборотня есть тайный план? Он знает, что делать? Конечно, Юно все продумал! – Хичоль скинул левую руку Кюхёна с подлокотника кресла и сел на него сам. – Я приволоку всю его компашку сюда, они пересекутся с Настей, заставят ее оживить кого-нибудь, способного конкурировать со мной, и надерут злу задницу! – Кюхён резко повернулся к Хичолю, словно мог его увидеть. Это в самом деле было частью плана, хоть и с некоторыми уточнениями. – Только есть небольшая загвоздка: я никого из этих дебилов сюда не потащу. Паршиво, когда стратегия выстраивается на одном-единственном допущении, ты так не думаешь? Хлоп – и ее нет. А знаешь, почему? Потому что оборотень – якобы самый умный. Но он всю жизнь только и делал, что сражался на честных поединках с другими волками да трахал мальчиков различной степени миловидности. Это – военачальник? – Хичоль презрительно хмыкнул. Кюхён задрожал, осознав, что каждое слово врага – чистая правда. – И единственный, к кому герцог прислушивается, – это простой вояка с образованием в объеме трех классов убогой школы. Мой слуга мог бы подсказать что-то дельное, но он – ничтожество без права голоса. И ты серьезно думал, они придут сюда, чтобы забрать тебя? – Хичоль просунул руку в вырез футболки монаха, схватил серебряный крестик и резким движением сорвал его с груди, тут же швырнув в угол. – На Бога тоже не надейся, Кю. Он не станет защищать таких, как мы. Рассчитывай только на Николаса. Джеджун уже сделал правильный выбор – согласился ублажать Хёкки. Если порадуешь моего верного слугу, я подумаю о том, чтобы продлить тебе жизнь.
Хичоль ушел. Когда раздался характерный писк запираемого замка, Кюхён сполз с кресла на пол и положил голову на сидение. Вот теперь ему было действительно жаль, что он не мог плакать. Если герцог не появится в подземном дворце, монах не передаст ему амулет, не наделит его магической силой. Все будет потеряно.
Впрочем, Кюхёна с детства приучили к тому, что бездействовать – грешно. Он не имел права сдаваться, пока не попробовал найти выход. Первым делом монах попытался сообщить обо всем команде герцога, но за три часа у него не получилось установить связь с настоящим Кюхёном – он совсем недавно делал это, и в следующий раз его способность овладевать чужим разумом восстановилась бы не раньше, чем через несколько дней. Что еще оставалось делать? Попросить Николаса отвести его на прогулку за пределы дворца и сбежать? Кюхён в отчаянии засмеялся, подумав об этом. Был один шанс из миллиона, что он, полуживой, сумел бы удрать от вампира. Даже если бы снова мог использовать магию для атаки.
А Николас, словно чувствуя, что о нем подумали, захотел наконец нанести визит своему возлюбленному. Бывший сенатор не страдал от того, что слишком долго добивался интима от монаха. Ему нравилась эта средневековая невинность, она по-настоящему возбуждала его, и он оттягивал момент сладкого соблазнения, получая от этого удовольствие. В конце концов, его постель каждую ночь согревал кто-нибудь из числа преданных Совету юношей и девушек, которые буквально выстраивались в очередь у его спальни. Николас никогда прежде не пользовался такой популярностью, хотя и был видным политиком. Уже за одно это ему хотелось целовать руки своему господину. При таком обилии эротических угощений он легко мог справляться со своей ролью галантного кавалера. Правда, в тот день, войдя к Кюхёну после недельной разлуки, Николас осознал, что пора было заканчивать с этими архаичными ухаживаниями. И не только из-за состояния возлюбленного, хотя, судя по его внешнему виду, скоро можно было рассчитывать только на некрофилию. Просто Николас почему-то вдруг решил, что «мальчик» уже готов перевести отношения на новый уровень.
