- Вот не тот обет ты соблюдаешь, – раздраженно отозвался художник. – Чем позволять своему пенису тухнуть, лучше бы язык за зубами держал.

- Обет молчания на Священной горе не дают, – тут же просветил его монах.

- Ну и правильно, а то как бы он сейчас выступал? – рассмеялся Джеджун. – Пел на языке жестов?

- Хватит кататься по моим коленям, – снова попросил герцог, продолжая играться с волосами артиста. – Ты пробуждаешь во мне необоримое желание ощутить тепло чужого обнаженного тела. Но я не стану втягивать реального человека в нашу слэшную компанию, если он против. Пожалуй, вместо этого сжалюсь над майором и пересплю с ним в качестве акта благотворительности.

- Не, дорогой, я не готов, давай после свадьбы, – безразлично ответил Ючон и сразу перешел к более важному вопросу: – Так, решаем, пока Мин назад не приперся: че с ним делать. Вариантов несколько, и, в общем, все паршивые. – Он встал с кресла, поднял сжатую в кулак руку и стал по очереди разгибать пальцы. – Первый. Прикончить Мина. Легко, но не нужно: его босс сразу врубится и заляжет на дно, а может, еще и кокнет певцов с нашим Джешкой. Второй. Поверить монаху, что Мин за нас, и заручиться его поддержкой. Опасно: тогда мы начнем вести себя, как обычно, кто-то еще заметит, а Мин – предатель по натуре, и кого захочет кинуть в следующий момент, поди, сам не знает. Третий. Делать вид, что мы – дикорастущие лопухи, не поняли, что он догадался, и продолжать все время прикидываться артистами. Идиотизм, но сохраняет статус-кво. Раз этот говнюк решил избавиться от босса нашими силами – поможем ему, сейчас наши интересы совпадают. Только надо все время быть начеку, держимся вместе.

- Кто незаметно провел операцию по пересадке мозгов герцога майору? – удивился Джунсу.

- Я – за второй вариант, – поднял руку Джеджун. – Думаю, Чанмину можно доверять, если он пытается защитить нас от своего господина.

- Я – тоже, – согласился Хичоль. – И не потому, что я его слуга, а потому, что логично!

- Третий, – возразил Кюхён. – Открываться – слишком большой риск, Ханген следит за ним и за нами.

- Третий, – согласился Юно. – И не только ради того, чтобы сохранить хрупкое иллюзорное равновесие, но и потому, что у меня нет никакого желания вновь сближаться с этой сволочью и строить вместе с ним заговор.

- Первый, – приторно улыбнулся Джунсу. – Убить заразу, взять артистов в охапку вместе с их кредитками и спрятаться где-нибудь на теплом островном курорте со всеми удобствами, пока Хичоль захватывает мир. Он не злодей из комикса и ничего лишнего уничтожать не станет, а лично мне плевать, какое будет политическое устройство.

- Третий, – завершил голосование майор. – Посмотрим, чего задумал ублюдок…

Омега проснулся от того, что ему было жарко. Он сбросил с себя одеяло, но это нисколько не помогло, и пришлось вставать с постели. Было уже одиннадцать утра, почти полностью подставная группа наверняка вовсю готовилась к концерту, а настоящие артисты еще мирно спали в соседней комнате.

Принимая душ, Джеджун обнаружил, что течка уже началась; смазки еще почти не было, но состояние стремительно ухудшалось, требуя для тела тесного физического контакта с лицом мужского пола. Омега сделал пару больших глотков минеральной воды, уверенный, что скоро останутся лишь легкое возбуждение, на которое можно при определенном усилии воли не обращать внимания, немного повышенная температура и болезненное ощущение внизу живота, устраняемое одной таблеткой анальгина. Да как бы не так: через полчаса, когда еще сонный Юно столкнулся с ним в прихожей, Джеджун, вопреки собственному желанию и здравому смыслу, воспринял эту маленькую «аварию» едва ли не как наглое приставание со страстным раздеванием и поцелуем в губы. «Кюхён, наверное, потратил слишком много сил на создание и зарядку амулета, – в отчаянии решил омега, пытаясь скрыться подальше от лидера. – Его вода не действует…»

- Опозорятся они, ох и опозорятся, – сказал Ючон во время завтрака. Джеджун сумел взять себя в руки по методике Кюхёна: посидел несколько минут в тишине, закрыв глаза и думая о тропических растениях. Немного отпустило, и он смог приготовить всем яичницу. – Нет, я не говорю, что их раскусят: Чанмин, видимо, плевать на них хотел с высокой колокольни, а остальные вампиры – в другой группе и вообще плохо нас знают. Они опозорятся перед фанатами. Считайте, наша певческая карьера окончена. Ну ничего, у меня кино есть, а вот вы…

- Не будь таким пессимистом! – попросил Юно. – Они очень стараются, у них выходит отлично, особенно… для дебютантов.

- Хён переживает больше всех, потому что его изображает человек, далекий от искусства, – заметил Джунсу, пытаясь как можно сильнее измазать кусок бекона в яичном желтке.

- Опять ты пытаешься выражаться вежливо, – скривился Ючон. – Меня изображает идиот, который может петь не в ту сторону микрофона. Ох, и почему именно мне достался стёб… Лучше бы он был как вот это чудо. – Ючон погладил по спине сидевшего рядом Джеджуна, и результат, достигнутый мыслями о лианах, был мгновенно потерян. Надо было попросить не трогать его, но омега стеснялся. – Девушки бы умилялись: ах, какой оппа стал хорошенький…

- Джеджун тоже не сможет изображать Джеджуна, – сказал Юно, взяв омегу за руку. Ладонь у него была теплой, а прикосновение – нежным, почти любовным. Жертве нездоровой девичьей фантазии сначала захотелось придвинуться к лидеру поближе, чтобы можно было прижаться к сильному плечу, а потом, когда до него дошла суть собственного желания, – забраться в ванну со льдом и дрожать там, пока губы не посинеют. – Правда, лучше тебе с нами уехать. Ни мы, ни ты ничем не поможем команде сверхлюдей.

- Ага, наверное, – отрешенно пробормотал Джеджун, стараясь не смотреть вниз: лидер сидел, придвинувшись к столу не вплотную, и можно было сколько угодно любоваться на его пах.

- А мне их художник писал, извращенец этот, – вставил Ючон, помахав мобильным телефоном. – Смайлики какие-то странные, подмигивающие… Тьфу ты, кто только ЮСу придумывает!

- Я тоже этого не понимаю, – поддержал его Джунсу. – Мы с тобой даже на геев не похожи.

- Ну, я бы не стал тут сразу про обоих утверждать…

- Они чем-то ваших напоминают, – шепнул Юно на ухо Джеджуну. Горячее дыхание заставило и без того часто стучащее сердце пуститься вскачь. – Только у нас Ючон над Джунсу прикалывается, а у вас – наоборот. Ой, Джеджуни! – Лидер с тревогой вгляделся в лицо омеги. – Ты весь красный… Тебе нехорошо?

- Слегка, ничего страшного, – криво и неправдоподобно улыбнулся Джеджун. – Температура. Выпью лекарство.

Он вышел из-за стола и принялся рыться во всех шкафчиках подряд, совсем забыв, что в этом временном пристанище никаких таблеток не водилось. Пришлось бежать обратно в комнату и давиться водой, надеясь, что она не совершенно бесполезна, а всего лишь действует в больших, чем прежде, дозах.

- Заболел? – спросил Ючон.

- Течка, похоже, – тихо сказал ему на ухо Джунсу.

Ючон подавился беконом, быстро запил его кофе и чуть слышно объявил:

- Я сматываюсь.

- Да кому ты нужен, – разозлился лидер. – Джеджун – приличный человек, а не больной сексоголик, тут ты сам ему фору дашь!

- Он же из слэша, омега, – напомнил Ючон, глядя на коллегу, как на упрямого маленького ребенка, который не желает понимать, почему нельзя есть пластилин. – Почитал я такое, как это безобразие к нам явилось. Теперь он готов трахаться хоть с кактусом, если тот фаллической формы будет. А я, говорят, в некоторых отношениях получше кактуса буду.

- Ему всего лишь нужно лекарство. – Юно решительно вышел из-за стола и взялся собирать посуду; тарелку Ючона он тоже отобрал, хотя там еще оставалась еда. – У него есть, монах сделал. Сейчас выпьет его и будет чувствовать себя лучше. Я позабочусь о нем, от вас ничего не требуется. Сидите спокойно. Джунсу может послушать музыку, а ты… Кхм… Репетируй роль майора. Доброго и открытого, между прочим, человека.