Тем временем Джунсу, получивший напоминание о токсикозе, убежал в туалет. От осознания того, что любимому скоро придется покупать одежду в магазинах для будущих мам, он страдал ничуть не меньше, чем этот «любимый».

У гостиницы остановились два джипа, из которых вышли трое мужчин в возрасте около сорока. Ючон, не двигаясь со своего поста поодаль от здания, стал следить за ними. Одеты эти трое были, как земляне на службе у терронцев, то есть дорого и со вкусом. Таких маленький, но беспощадный отряд полковника Чона тоже убивал. Ведь добровольно работать на врага — это предательство по отношению к целой планете, население которой во время захвата уменьшилось на одну треть.

Тем сильнее было удивление Ючона, когда навстречу троим гостям из кафе вышли Юно и Чанмин. Первый, правда, остался в стороне и поздоровался с приехавшими людьми коротким кивком, а второй приветствовал их, как хороших приятелей.

— Шим, мы правда считали, что ты ласты склеил, — сказал мужчина с аккуратно прилизанными жидкими волосами цвета соломы. — Даже всыпали Насте — ну, проводнице нашей. Чего это она выпендривалась? Гулять по другим мирам в качестве наблюдателя — пожалуйста, но зачем же говорить, что можешь жителей этих миров у нас материализовать, если при этом у тебя все, включая источник энергии, умирают?

— И что вы сделали с Настей? Не били, надеюсь? — улыбнулся Чанмин.

— Били. Ей полезно. Все равно, по твоим словам, она какую-то ерунду навытаскивала.

— Ну, ерунды там две штуки, они сейчас в здании, — заметил Чанмин. — Один — кажется, гермафродит, а второй — просто педик. Не знаю, чем они ей приглянулись. Может, случайно привела. А вот это, — он торжественно указал на Юно, — настоящий оборотень. Чон Юно, герцог Кентерберийский, альфа-самец и прочая, прочая, прочая. В форме волка — быстрый и сильный, просто находка.

Юно опять кивнул. «Прилизанный» протянул ему руку, но он лишь пренебрежительно посмотрел на нее.

— Герцог не знаком с современными правилами этикета, — объяснил Чанмин. — У него на дворе девятнадцатый век.

— Восемнадцатый, — поправил Юно. — Уже заканчивается.

— Простите, ваша светлость. — «Прилизанный» отвесил ему неуклюжий поклон. — Меня зовут Василий Антонович, для вас — просто Василий. Рады приветствовать вас в нашей скромной стае.

— Вы — простые смертные разбойники, у вас не стая, а банда, — поморщился Юно.

— А это кто? — один из мужчин указал на Ючона, который медленно направлялся к ним.

— Про него я говорил по телефону, — напомнил Чанмин. — Пак Ючон, офицер Армии сопротивления пришельцам. Его с собой берем, но придется обманывать. У него три извилины. Одна отвечает за ведение боя — прекрасно отвечает, он практически в одиночку расправился с водителем грузовика и его напарником, не останавливая автомобиль. Но вторая отвечает за распознавание «своих» и «чужих». Так вот, если он признает в нас «чужих», то по отношению к нам начнет работать первая извилина.

— А третья ему на что? — поинтересовался Василий.

— Запасная, — улыбнулся Чанмин.

— Юн, это кто такие? — спросил подошедший Ючон, кивая на преступников.

Чанмин многозначительно посмотрел на Юно, как бы напоминая, что он — лихой полковник Чон, чье хобби — вышибать мозги инопланетным оккупантам, а не аристократичный оборотень из эпохи несостоявшейся Великой французской революции.

— Это товарищи нашего Шим Чанмина, пусть он и объяснит.

«Перевел стрелки, волчара, » — подумал Чанмин и, взяв Ючона под руку, повел вдоль дороги. Удаляясь от гостиницы, он деликатно объяснял, что отряд полковника попал в некую гиперпространственную воронку, в результате чего оказался в мире, напоминающем прошлое их родной Земли, когда милитаристы с Террона еще не атаковали планету. За ночь Чанмину удалось выяснить, что всему виной — эксперименты с адронным коллайдером, который проводили только что подъехавшие люди. Они, безусловно, найдут способ вернуть отряд обратно на поле битвы, но только через большой промежуток времени и в обмен на некоторые услуги. Чанмину очень хотелось снова дать бой мерзким терронцам, и он принял все условия.

— Ничего не понял, — дал вполне ожидаемый ответ Ючон. — Хер с ним, с колландером, я про него даже че-то слышал. Но если перенесся только отряд полковника Чона, то какого хуя тут делает Кю из отряда генерал-лейтенанта Пака?

— Он просто был рядом в момент открытия гиперпространственной воронки! — нашелся Чанмин.

— Ну нехило его по всей Земле плющит, — удивился Ючон. — Мы же в бывшей Мьянме находились, а его отряд — где-то в жопе Европы…

— Так воронка же — ги-пер-прост-ранст-вен-на-я! — воскликнул Чанмин. — Ей по фигу на пространство и время, доходит? Кого хотела — того и засосала!

— А че тогда она этого ботана Кю засосала? — Все-таки поверил. — Засосала бы психопата Сонмина. Классный мужик. Он же терронцам черепа вскрывает, мозги вынимает и потом их рвет на части, раскидывая по земле. Кусок один раз сожрал. Ты видел, кстати? Это пиздец был! — Ючон расхохотался. — Мне тоже дал.

— И ты съел? — опешил Чанмин.

— Конечно, а хуй ли! Ты слышал индейские предания? Сонмин рассказал. Если сожрать сердце льва — будешь храбрым, как лев. Ну, если сожрать мозги терронца — получается, будешь умным, как эти ублюдки.

— Видимо, ты мало съел… — тихо произнес Чанмин.

Василий, оставшись наедине с Юно, вежливо спросил его:

— Скажите, а кто шестой? Я точно помню, что увозили мы шесть трупов. То есть, простите, не трупов, конечно, а тех, кто был на них очень похож.

— Кюхён, фамилии не знаю, — ответил Юно. — Этот человек — проблема. Он — маг, способный противостоять созданиям вроде нас. И ему удалось сделать нас частично зависимыми от своей воли. — Оборотень поднял правую руку, демонстрируя заколдованный браслет. — Если мы будем что-то делать наперекор ему, то нас постигнет наказание в виде мучительной физической боли. А он, насколько я успел понять, не охотник в традиционном представлении, ближе к монаху. Для него причинение вреда живому существу — великий грех, коего следует всячески избегать. Собственно, потому он и отказал мне в казни, что я просил, дабы не зависеть от простого смертного. По его мнению, я, чистокровный вервольф, не хуже лягушки или комара и достоин влачить жалкое существование, пока «боги» не распорядятся об обратном. — Он презрительно усмехнулся.

— А он сильный? — оживился Василий. — В смысле, как маг.

— Да, но только в своем мире. Его сила — в создании заклинаний, запечатленных на листах бумаги. Чанмин объяснил этой ночью, что такими заклинаниями можем воспользоваться даже мы, и написал мне слова, которые их, как он выразился, «активируют». — Юно вынул из кармана спортивных штанов мятый листок в клеточку из блокнота. — К счастью, в этом мире Кюхён не может создавать удивительные заклинания вроде того, что испепелило ваших слуг. И его сила, за исключением способности медленно парить в воздухе, иссякнет, едва они закончатся. Правда, возможно, у него есть артефакты наподобие украсившего мое запястье…

— Значит, если я возьму у него заклинания, то смогу точно так же ими пользоваться? — переспросил Василий, вглядываясь в выведенные синей пастой слова на листке. У Чанмина был каллиграфический почерк, что резко контрастировало с будто жеваной бумагой.

— Совершенно верно, — кивнул Юно. — Во всяком случае, так мне сказал Шим Чанмин. Но не собираетесь же вы обворовать монаха? Это низко. Воровство — самое презренное из преступлений, и я согласился временно помогать вам лишь потому, что люди сами платят вашей банде из своей склонности к поиску разрушительных удовольствий…

— Как выглядит Кюхён? — уточнил Василий.

— Сложно сказать… — Юно задумался. — Ох, может быть, объяснение Чанмина будет вам понятнее? «В тряпках Люка Скайуокера».

— Ага, Скайуокер… — Василий, вынув из-за пазухи пистолет и, приладив к нему глушитель, вошел в кафе. Спрятав оружие за спиной, он подошел к почти спящей за прилавком продавщице (она ждала свою сменщицу, которой в этот раз была дочь — та самая, что додумалась оставить для оборотня футболочку с надписью «I love London»).