© М. Санаи, издание на русском языке, 2017

© М. Махшулов, перевод на русский язык, 2017

© Садра, 2017

© Петербургское Востоковедение, 2017

В оформлении обложки использована иллюстрация Megin из коллекции Shutterstock.

Постсоветская Центральная Азия – Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан – занимает обширную территорию, на которой проживает более 60 миллионов человек. Хотя этот регион не имел и не имеет прямого выхода к Мировому океану, его географическое расположение таково, что в течение многих столетий он играл ключевую роль в мировой торговле, являясь исторически важной частью Великого шелкового пути. Этот регион соединял Европу и Восточную Азию, связывал между собой азиатские Север и Юг. Важность его расположения всегда привлекала внимание международных игроков, а с течением времени внимание всё более пристальное, поскольку здесь были обнаружены значительные запасы энергоресурсов.

Между Ираном и Центральной Азией издавна существовали как культурные, языковые, этнические и религиозные связи, так и тесные экономические и политические отношения. И пусть за последние два десятилетия уровень экономического и политического сотрудничества между Ираном и странами Центральной Азии снизился, чему немало поспособствовали как региональные, так и трансрегиональные факторы, всё же исторические судьбы этих стран были и остаются связаны взаимными интересами.

В регионе присутствуют такие великие державы, как Россия, США и Китай. Здесь действуют региональные силы – Турция и Израиль. Интересы других игроков нередко ставят препоны на пути формирования крепких политических и экономических связей между Ираном и странами Центральной Азии. Поэтому Иран стремится к укреплению регионального сотрудничества, проводя прагматичную и реалистичную политику.

Та часть Центральной Азии, которую в российской традиции было принято называть Средней Азией (в советское время для обозначения региона использовали наименование «Средняя Азия и Казахстан»), последние два столетия находилась в сфере влияния России / СССР. Распад Советского Союза и возникновение пяти новых государств повлекли за собой изменения в понимании Ираном данной территории. Здесь можно выделить два важных момента:

1) историческое соседство и культурная общность Ирана с нациями и народами региона являются важным фактором для многостороннего сотрудничества; 2) в силу разных причин Иран не играет той роли в деле налаживания эффективных связей со странами региона, какую мог и должен был бы играть. Эти связи постоянно испытываются временем и теми процессами, которые происходят как внутри новообразованных государств, так и на международной арене.

В начале 90-х гг. прошлого века Иран рассматривал постсоветскую Центральную Азию преимущественно с точки зрения идеологической; теперь же эта позиция сменилась на прагматическую. Иран принял соответствующие меры для развития сотрудничества с центральноазиатскими странами в сфере экономики и культуры. Это развитие направлено на обеспечение иранского присутствия и влияния в регионе – с учетом геополитических интересов ИРИ. Нельзя сказать, что данное направление стало приоритетным: регион постсоветской Центральной Азии всё еще ждет достойного ему места во внешней политике Ирана, а отношения нашей страны со странами региона, несмотря на наличие благоприятной почвы для разработки эффективной стратегии, пока не достигли подобающего им уровня.

В связи со сказанным нужно подчеркнуть особенно, что изучение внешней политики Ирана в регионе является одним из приоритетных вопросов. Настоящее исследование призвано рассмотреть важные составляющие диалога Ирана и центральноазиатских стран. Другой важной частью исследования является формулирование соответствующих принципов в области внешней политики для повышения эффективности региональной дипломатии.

Данная работа была проделана при поддержке Института политических и международных исследований МИД Ирана; впервые она была опубликована в 2011 г. в Тегеране. Статистические данные и выкладки, использованные в работе, относятся к прошлым годам и в 2017 г. требуют обновления. Однако темы и вопросы, поднятые шесть лет назад, по-прежнему являются актуальными, равно как и предложенные ответы, которые могут стать основой для последующего обсуждения.

Считаю необходимым поблагодарить господина Шуайба Бахмана, который оказал мне при написании книги значительную помощь.

Надеюсь, что публикация моей работы на русском языке даст дополнительный импульс изучению будущего отношений Ирана и постсоветской Центральной Азии, а сама работа будет полезна всем интересующимся этой проблематикой.

Мехди Санаи

Москва, 2017

Когда в 1991 г. Советский Союз распался, новые государства, образовавшиеся на его территории, сделали ставку при определении собственной идентичности на устремления коренных наций. Процесс обретения идентичности, начавшийся несколько десятилетий тому назад в рамках бихевиористской теории и получивший распространение в конце XX в., свойственен не только странам третьего мира; мы замечаем его влияние также и в Европе. Однако разница между проявлениями данного процесса на Западе и в третьем мире зависит от способности правительств привлекать и использовать малые идентичности в общей идее национальной идентичности [21: 246–247].

За последние пятнадцать лет в различных политических текстах довольно часто использовалось слово «преобразование», в том числе и применительно к постсоветской Центральной Азии. Сам по себе процесс распада Советского Союза и возникновения на его территории 15 независимых стран есть не что иное, как коренное преобразование национального, регионального и международного масштабов. Преобразования в Центральной Азии включают в себя такие факторы, как: борьба против политической власти, столкновение на почве передела собственности и доступа к ресурсам, вопрос несоответствия светского и религиозного мировоззрений, «исламский» вопрос. Нельзя также не упомянуть региональные конфликты, положение национальных меньшинств, демаркацию государственной границы, экологические катастрофы, нельзя забывать и о вмешательстве региональных игроков.

Центральная Азия считается важнейшим регионом, потому что здесь возможны внезапные или насильственные перемены. Это бурлящий котел из множества конфессий, народов и экстремистских политических партий, между которыми происходят регулярные столкновения [211]; см. таблицу № 1: численность населения и основные этнические группы стран Центральной Азии.

Таблица № 1

Некоторые исследователи, такие как Джереми Блэк [173], убеждены, что данная территория – один из тех регионов, которые в высшей степени подвержены военным и политическим кризисам и могут быть в будущем взрывоопасны.

Другие исследователи (Марта Олкотт из Центра Карнеги и Борис Румер) рассуждают куда более пессимистично. Они предупреждают, что на пороге серьезных изменений находится более чем одно государство Центральной Азии [177]. Джон Негропонте, бывший директор Национальной разведки Соединенных

Штатов Америки, в своем выступлении в американском Сенате в феврале 2006 г. высказался в том ключе, что, возможно, несколько стран Центральной Азии в будущем станут объектами столь внезапных преобразований, что после этого ситуация в них будет сравнима с положением несостоявшихся государств Африки. В своем выступлении он также отметил, что кризисные ситуации в Центральной Азии могут быть быстрыми темпами и с удручающими последствиями распространены на другие регионы [220]. Автор этих строк, хотя и несогласен с упомянутой позицией, всё же признает, что подобные взгляды имеют право на существование в связи с неустойчивой ситуацией в Центральной Азии и присутствием в регионе сильных внешних игроков.