- Спасибо, - замолвил он.

- Она взгляд порвала, - задумался я.

- Кто? Та с шарфом?

- Ara.

- Неудивительно, - он отхлебнул кефира, - с твоим-то умением возражать, с твоим-то отвратным голосом!

- Она... порвала. свой взгляд.

- И что? Ты никогда не видел, как люди свои взгляды рвут, - он отхлебнул кефира, - что ли? К тому же, у тебя самого в свое время неплохо получалось.

- Видел. Но у меня сейчас такое чувство, что все это происходит впервые.

- Понятно.

Я кивнул.

Мороз совсем не тревожил сегодня. Он был каким-то мягким и неуверенным, скорее всего от того, что в городе не выпало ни капли снега за эти зимние месяцы.

- Поехали в аэропорт, - предложил я карлику, заметив, что тот выпил кефир.

- У, не начинай снова!

- Поехали.

Он вздохнул.

-Tвой рюкзак, тебе решать.

Он еще раз вздохнул, залез в рюкзак и застегнул себя в рюкзаке. Я нацепил рюкзак на плечи и не почувствовал никакой усталости. Привал не помешал. И мы отправились в аэропорт.

**

Она смотрела на то, как лысый чуб карлика выглядывает из-за моей спины, она смотрела так, будто я сунул своего пса в рюкзак и прищемил псу глотку, она широко раскрыла глаза и порвала взгляд.

Я прошел в другую кассу.

- Полтора билета в В.

- Полтора?! - удивилась кассирша.

- Снова он со своими шуточками., - послышалось за спиной.

- Не шутки это, - оборвал я карлика, плюнув за спину, и уставился на кассиршу.

- Полтора.

Она положила на стойку билет, погладила его, затем достала второй, порвала его пополам и сложила полтора билета вместе. Чудо, просто.

Я всмотрелся в нее и проговорил:

- Я не буду платить. Она послушно кивнула.

- Маг и волшебник! - послышалось за спиной. Вероятно, карлик развлекал очередь.

И как жаль, что у прохода на посадку стоял накрахмаленный мужик, а не миленькая девушка! Мужик посмотрел на порванный пополам билет и все обдумал, потом обезумел, а потом сдержался. - Нельзя так делать!- прошептал он.

Я немного поморгал и ответил: - Как же мне быть с карликом? Не бросать же его здесь, в конце-то концов!

- Для таких случаев в аэропорту есть камеры хранения.

- Что?! - спектакль за спиной не унимался.

- O, я понял! - понял я, развернулся и направился к камерам хранения.

- Ты что, серьезно хочешь посадить меня в камеру хранения? - негодовал карлик.

- Да, а почему нет. Все равно тебе не лететь.

- Ха! Да друзья в таком случае находят компромиссы, берут в прокат автомобиль, селятся в мотелях, пьют, ругаются, потом мирятся и признаются друг другу в любви на конечной пароходной станции!

- Я не актер. У меня нет седых волос и полутора часов.

- Зато есть два года. И седые волосы, не ври.

- Подумаешь, посидишь два года в камере, никто не обидится.

- Я обижусь.

- Ну, посиди там. Ну, пожалуйста, - без особого интереса уговаривал я карлика.

- Хорошо, - протянул он. - Но с тебя пиво, через два года!

- Хорошо.

И я посадил его в ящик. А затем улетел в В.

**

Этот милый одноэтажный белый домик с кирпичным крылечком я никогда не забывал.

Я помнил туда дорогу, дорогу помнил и таксист. Я помнил даже то чувство, которое сопровождало мои ботинки, когда я вступал на крыльцо, на этот теплый молочный кирпич.

Я вздохнул и постучался. Дверь отворилась без какого-либо напряжения. Дом был пуст, вся мебель, да и вообще все - вывезено, свету мешали проникать в помещение навешанные на окна тряпки, а по полу была рассыпана крупа. Ботинки нервно чувствовали крупу и с упоением хрустели ею. Крупа лежала гладким слоем, будто ее не случайно разбросали, а уложили ровно и густо.Хруст с каждым моим шагом внутрь дома все больше собирался в мелодию, мне аж захотелось станцевать чечетку, чтобы исполнить всю симфонию целиком.

- Она переехала, знаешь.

Это был карлик, и он снова был за моей спиной. Я же его заметил по тени, которая проникала по тропинке света дверного проема в дом. Я обернулся и понял, что стоя на слое крупы я намного выше карлика, чем стоя, например, рядом с ним на крыльце или просто стоя рядом с ним.

- Где рюкзак?

- А про то, как я долетел, не хочешь спросить?

- Нет.

- Я уговорил того мужика взять меня в багажное отделение. И не спрашивай как, а то мне стыдно.

- Я и не собирался спрашивать.

- Ладно.

Карлик выглянул из дверного проема и всмотрелся вглубь улицы, что с моей стороны выглядело так, будто карлик смотрит направо.

- Помнишь тот парк? - спросил карлик, заметив тот парк.

- Да.

- Пойдем, посидим.

**

- Вот. Она переехала отсюда еще четырнадцать лет назад.

- Четырнадцать лет назад?

- Четырнадцать лет назад.

Я вздохнул и потер колени. Над деревом и в дереве, повисшем над скамьей, беззаботно щебетали птицы. Я вслушался в мелодию, и она мне напомнила мелодию хруста крупы в том доме. Птицы тоже пытались исполнить симфонию.

Карлик небрежно чесал свой левый глаз и полез в карман джинсовых шорт за сигаретами, достал пустую пачку, скомкал ее и выбросил под скамью.

- Солнце здесь такое мягкое, - заметил я.

- Mягкое, да.

Слабый ветерок вдруг подхватил из-под скамьи скомканную пачку сигарет и повел ее по парковой тропинке, словно баскетбольный мяч. Я провожал комок взглядом, потом посмотрел на карлика, но тот уставился на свои крошечные ботинки, не обращая внимания на игру ветра в баскетбол.

- Хочешь, отыщем ее? - решил карлик.

- Heт.

- Почему? У нее единственной был иммунитет.

- Вот и не надо трогать этот иммунитет.

- Ладно.

Линии плитки, вымощеной в тропинку парка, образовывали некую решетку, будто что-то неизведанное в подземном мире находилось в заточении. Или, это мы тут находились в заточении. Навеки в свободе и несвободе, которую выдумали сами.

Я глянул в даль тропинки и заметил старую табачную палатку. Знакомые места, а выглядело все таким незнакомым.

Карлик вce еще смотрел на свои ботинки.

- Давай наперегонки до табачной палатки, - предложил я.

- Докуда?

- До табачной палатки. Вон она, в конце.

- Ты что, я же карлик, - засмущался он.

- Да какой ты карлик! - я схватил его и сильно-сильно поскреб по его лысине, он вырывался, его маленькие ручонки витали в воздухе словно вермишель, сам он смеялся и дрыгал ботинками, а когда я отпустил его, он шмыгал и все еще смеялся, а потом успокоился.

- Сиди здесь, - решил я, - схожу за сигаретами.

Лето удавалось прекрасным. Вот так бы почаще - взять и пересечь экватор, прыгнуть из зимы в лето, лишь для того, чтобы сходить за сигаретами в знакомую табачную палатку.

**

Продавец меня узнал. - Ты поседел, дружище.

- Это от кислых труб.

Он не понял, но не стал на этом зацикливаться, выбрал по памяти пачки сигарет и положил их на стойку. - И карлик с тобой?

- Ara.

- Что же он, это, не зашел?

- Меланхолия настигла его.

Продавец глубоко кивнул, провел большим пальцем по усами сказал: - Ну, пусть выздоравливает. Передавай ему привет!

- Обязательно, - согласился я. И мы распрощались.

Когда я вышел из табачной палатки, вдалеке было видно, кaк карлик вытирал сопли платком, а затем платком лицо. А когда я подошел к нему, он поспешно спрятал платок.

- Сигареты, ха! - воскликнул карлик и потянулся своей маленькой ручонкой ко мне.

Облака, ведомые слабым ветерком, то и дело закрывали солнце, отчего по парку проносились то светлые, то темные полосы. Будто ночью в квартире кто-то включал и выключал световой рычажок. Когда-то это называлось "баловаться с выключателем".

- Тебе привет от усатого.

- Он все еще работает в той палатке? - удивился карлик.