– А газ точно усыпит любого бугая? – недоверчиво уточнил он, принимая вспотевшей рукой тяжелое оружие.

– Любого! – скривился в ухмылке Пилат, всовывая свой пистолет в облегченную кобуру. – Хоть кого с копыт собьет.

Когда луч дальнего света выхватил из туманящейся темноты уходящую в лес бетонку, вспыхнула красная окантовка «кирпича».

– Сворачиваем тут. Почти приехали, – произнес Пилат.

Подержанный «VW-Transporter» воровато свернул с трассы федерального значения и, отстукивая резиной неровности стыков, уверенно покатился по плитам, с двух сторон обрамленным плотным частоколом сосен, елей и берез.

– Чего там хоть за контора? – на всякий случай уточнил Баркас. – Склады?

– Так – военная часть одна, – отмахнулся Пилат. – Скоро у видишь.

Метров через сто возник новый «кирпич» и транспарант с предупреждением о начале запретной зоны. Рядом – пустующая будка КПП со сломанным шлагбаумом. Когда-то здесь находился «предварительный» пост, но теперь финансирование урезали, часть ужалась, пост сократили, оставив без присмотра прилегающую территорию.

Перестройка.

Баркас сбросил газ, и перестук колес стал реже. «Военные реквизиты» посеяли в его серой душе смутную тревогу и нехорошее предчувствие. Связываться с военными не хотелось, но отступать поздно: он уже в деле и за обещанные деньги готов испытать некоторые моральные затруднения.

– Здесь влево и на тропинку, – скомандовал Пилат, едва разглядев в растительности узкий прогал.

Фургон осторожно съехал с бетонки и забурился в лес. Нащупывая колесами густо поросшую травой грунтовку, он медленно пополз внутрь. Заброшенная дорога, границы которой в свете фар лишь смутно определялись по разнородной растительности, затекала под днище, как вода в реке, и шевелилась, словно живая субстанция. Путь преградило толстое поваленное дерево.

Пришлось остановиться.

– Вот черт! – выругался Пилат. – Наверное, недавний ураган. Может, его тросом зацепить и оттащить? А?

– Ты что! Земля сырая – провозимся до утра и сами по брюхо увязнем, – не согласился Баркас, с опасением глядя на вывороченные из земли корни.

– Тогда разворачивайся и подъезжай задом, – приказал старший. – Будем работать отсюда.

В несколько приемов Баркас развернул фургон, маневрируя среди деревьев, и, максимально приблизив корму «фольца» к преграде, остановился. Пилат спрыгнул на мокрую траву и сверил направление.

– Доставай вещички и потихоньку трави тельфер.

– Чего травить? – уточнил водила.

– Лебедку!

Баркас сноровисто юркнул в раскрытый зад фургона. Перешагнув через электролебедку, прочно прикрепленную к полу, он подал Пилату сложенный трипод – конструкцию из трех алюминиевых опор, наподобие фотографической треноги, с роликовым блоком посередине. Вслед за тем вытащил небольшой металлический чемоданчик и кофр на ремне.

Баркас взял пульт и включил «задний ход» лебедки.

С ровным гудением отмоталось несколько метров блестящего троса. Водила бросил его на траву.

– Осторожно, не запутай! – хмуро предупредил Пилат. Он поднял массивный крюк с фиксатором и прицепил к специальному поясу. – Трави помалу, а я пойду к месту.

Баркас врубил лебедку. С тихим жужжанием завращался барабан, разматывая серебристую струну троса.

Пилат медленно шагал по мокрой земле, пробивая темноту светом мощного фонаря и растворяясь в глубине леса. Под ногами хрустели сучья, шуршала прошлогодняя трава. На лицо лил дождь, затекая под воротник. Мокрые деревья казались черными. Где-то в чаще подала голос испуганная ночная птица, а хозяйка неба Изида бросала настороженные взгляды на крадущегося в деревьях человека на привязи.

Что ищет он в этом странном месте?

Выплыл заржавевший плакат с надписью черным по белому:

«Внимание! Запретная зона. Огонь без предупреждения».

Он не вызвал у Пилата опасливого трепета. Все давно пришло в негодность и не может стрелять. Да и время изменилось, скинув «железный занавес» не только со страны, но и с военных объектов.

Метров через десять-дорога уперлась в маленькую опушку, и взору открылся возвышающийся над землей бетонный нарост с металлическим ограждением.

Это было то, что Пилат искал.

– Стоп, – коротко бросил он в миниатюрную рацию, настроенную на волну милиции. Возле военного объекта нельзя выходить на связь на запрещенных частотах и тем более говорить длинно. Лучше сесть на чужой канал и на малой мощности использовать короткие сообщения. Эти игры старшой знал.

Трос натянулся и остановился. Пилат подошел к ограждению и положил вещи на траву. Он открыл чемоданчик, извлек из него защитные очки и – мечту взломщиков – портативный газовый резак. Нажатие кнопки электроподжига, щелчок… искра… и на конце сдвоенной изогнутой трубочки вспыхнуло ослепительное бело-голубое пламя. Пилат отрегулировал подачу газа, добившись ровного свечения.

Замок на калитке оказался наш, родной, из «сырой» стали, а потому не выдержал даже короткого контакта с раскаленным пламенем. Мгновенно нагревшись, дужка вспыхнула бенгальским огнем и развалилась надвое. Куски оплавленного металла упали на мокрую землю, издавая громкое затухающее шипение.

С противным скрипом калитка открылась.

Пилат вошел в огороженное, как братская могила, пространство и присел перед массивным люком. Электрический фонарь подтвердил данные предварительной разведки: люк заварен куском арматуры – это минус, но нога «человека мыслящего» не ступала сюда уже давно – и это явный плюс.

Слепящее и тонкое, как скальпель хирурга, пламя въелось в стальной прут, разогревая и плавя его, словно восковую свечу. Лес осветился термитным заревом сверкающих искр, будто в этом глухом месте приземлялся НЛО. Стальной фиксатор растаял и потек, освободив люк.

Огонек резака погас. Разогретый докрасна металл продолжал светиться в темноте и шипеть от капающей сверху воды. Запорное устройство, сработанное на совесть и долгие годы пребывавшее в состоянии анабиоза, с усилием повернулось. Люк поддался, открыв доступ в бездонный колодец. Из-под земли потянуло холодным, застоявшимся воздухом и пылью. Давно, когда страна еще называлась СССР, при открывании коммуникационного люка на пульте оперативного дежурного вспыхивала лампочка и раздавался зуммер тревоги, потому что посторонние туда проникнуть не могли. В этом случае в мигающую на плане спецсооружения точку немедленно выдвигалась вооруженная и готовая к бою группа охраны. Всеобщий развал привел к сокращению финансирования обороны и как следствие имеющихся инженерных объектов. На пользу обороне это явно не пошло. Луч сигнализации сломался. Люк заварили и успокоились. А потом часть ужалась, и люк вообще остался за ее пределами.

Пилат ухмыльнулся и направил свет фонаря вниз, на уходящую под землю гладкую бетонную трубу без ступеней.

– Не хило! Но нормальные герои всегда идут в обход, – процитировал он детскую песенку из «Айболита-69».

Крепость цепи определяется надежностью самого слабого ее звена. Единственный неохраняемый колодец оказался этим звеном. Часовые на вышках, дежурный на КПП, контрразведывательное сопровождение секретного объекта – все псу под хвост. Все не в счет. Сложная многоуровневая система охраны пала перед обыкновенным российским разгильдяйством, обеспечив проникновение злоумышленника в кабельное хозяйство, к информационным артериям объекта.

Пилат раскрыл трипод и поставил над колодцем. Трос перекинул через блок, кофр повесил на плечо, а крюком зацепил себя за «шиворот» – специальный подвес. Еще раз посветив вниз, он повис над черной бездной и, как Гагарин, коротко бросил в рацию:

– Поехали.

Лебедка привычно зажужжала, фургон качнулся, трос пришел в движение, край бетонной трубы начал медленно подниматься над головой…

Опустившись на самое дно, Пилат почувствовал под ногами твердь и подал команду в трансмиттер:

– Стоп, приехали.

Баркас остановил лебедку и, коротая время, закурил. Пилат отцепил трос и осмотрелся. Он очутился в небольшом тоннеле с десятками аккуратно проложенных по стенам кабелей. Специалисту ориентироваться в них просто: силовые магистрали легко отличить от слаботочных, городские телефонные линии от бронированных защищенных каналов правительственной связи и шин системы безопасности. Оставшиеся со времен социализма бирочки на жгутах содержали дополнительные подсказки.