На последней фразе Каледина генерал нахмурился. Кое-какие шансы полковника – это шумный вылет генерала на пенсию.

– Что с машиной? – спросил Волков, кровно заинтересованный в успехе расследования.

– Синий фургон «Фольксваген». Больше ничего. Отпечатки протектора смыло дождем. Надо прочесывать лес, может, что-то еще надыбаем.

– Работайте. Как будешь готов – жду на доклад. Я поехал в управление.

Тяжелой походкой Волков отправился к машине и вскоре уехал в Москву. Вряд ли сегодняшней ночью генералу удастся поспать.

Насмерть перепуганный Баркас ввалился в квартиру под самое утро. Жена еще спала. Услышав в прихожей возню и стук сброшенных ботинок, она недовольно пробурчала:

– Заявился наконец! Небось опять со своими сквалыгами нажрался, а говорил, работать поехал…

Вопреки привычному положению вещей женщине никто не ответил, не покрыл с порога матом, не стал оправдываться, мол, рейс задержался. Жену это насторожило.

«Вот кобель! Неужели завел подругу?» – пришла тревожная мысль.

Женщина слезла с кровати, сунула ноги в растоптанные тапочки и, шлепая по полу, отправилась в прихожую.

Баркас сбрасывал одежду и будто не замечал жены. Раздевшись, он так же молча отправился в ванную и, врубив воду, погрузился в нее до самого подбородка.

– Ты чего молчишь? Где был? – грозно наступала жена, еще больше распаляясь от того, что не получает ни ответа, ни отпора.

Баркас повернул голову, и женщина испуганно отпрянула. Она не узнала собственного мужа. Его лицо было бледное, словно в побелке, руки дрожали, а глаза выражали затаившийся страх. Он постарел лет на пять.

– Ты что опять натворил? Ты где был? – перешла на шепот женщина.

– Пиво пил… – сдавленным голосом ответил Баркас, хотя ему было совсем не до шуток. Ирония обреченного.

– Что – опять тюрьма? – растерялась женщина. – Опять пересылки и очереди на передачи? Как мне все надоело!

Баркас заторможенно взглянул на жену, но не увидел ее, будто перед ним стоял туманный призрак. Едва шевеля губами, он сказал странную вещь:

– Тюрьма? А что, пожалуй, тюрьма будет самым лучшим местом…

– Что ты несешь! Ты сдурел? – громким шепотом сказала женщина. – Почему лучшим местом? Что случилось, дурак?

– Потому что там меня не найдут… – глядя в стену, задумчиво выговорил Баркас. Глубже погрузившись в воду, он не произнес больше ни единого слова.

Саша Калякин проснулся поздно. Сладко потянувшись, он открыл глаза и лениво посмотрел на часы – скоро десять. Вставать не хотелось, и Калякин продолжал валяться в постели, ожидая подходящий повод, способный заставить его подняться. Один такой повод был уже на подходе: тихонько и нудно начинал подзванивать будильничек в мочевом пузыре. Но Саша перевернулся на спину, прикрыл глаза и мужественно терпел, пока с кухни не послышался тонкий прерывистый писк телефона. Две причины – хороший повод подняться с постели и начать новый день.

Калякин сунул ноги в шлепанцы и поспешил поднять трубку.

– Здорово, Сухарь! – услышал он радостный голос давнишнего приятеля Кольки Заборова, получившего кличку Карась от школьной любви к аквариумным рыбкам. Сашу Калякина он почему-то называл Сухарик. Так с детства пошло. – Есть возможность немного денег срубить на кино, вино и домино.

– Чего делать надо? – живо заинтересовался предложением Калякин. На той работе, где Сухарик работал, много не заработаешь, поэтому вопрос денег всегда занимал его больше других. Разумеется, после женщин.

– Где-нибудь на рынке или в сервисе надо пристроить несколько автомагнитол, а нам с тобой процент, – развернул задачу Карась.

Никаких планов на сегодня Калякин не строил, а потому с легкостью принял предложение. Удастся технику толкнуть – хорошо, не выгорит – и хрен с ней. В конце концов от него не убудет.

– Давай попробую, – согласился Сухарик.

Через час они встретились около Колькиного гаража.

– Вот, смотри, – заговорщицки произнес Карась и вытащил из багажника задрипанной «девятки» несколько бэушных, но дорогих магнитол. На некоторых провода были варварски отрезаны, позволяя сделать заключение об их криминальном происхождении.

– А инструкция? – наивно попросил Сухарик.

– Ты чего! – рассмеялся Колька. – Какая инструкция? Люди же не в магазине будут покупать. Зато дешево. Сколько на реализацию возьмешь?

– Давай покамест пару, – ответил Калякин, прикидывая свои коммивояжерские возможности. – Вот эти: «Пионер» и «Кларион».

– А чего мало – бери больше, чтобы по сто раз не встречаться, – активно навязывал товар Карась, будто Сухарик хотел купить приемники себе.

– У тебя их что – лом? – усмехнулся Калякин.

– Хватает, – расплылся в снисходительной улыбке приятель.

Сухарик взял еще «соньку». На том и разошлись.

Свою коммерческую деятельность Сухарик начал, толкаясь среди кооперативных гаражей. Цена всех устраивала, но, увидев обрезанные провода, потенциальные покупатели вежливо отказывались, мол, модель не та, или без инструкции не просекут, как подключать. Другие по-идиотски ухмылялись и, многозначительно подмигнув, спрашивали:

– Краденые?

«В гаражах бизнес не пойдет», – констатировал Калякин, но, не собираясь сдаваться, решил перенести свое коммерческое внимание на более продвинутых в этом плане авторыночных торговцев.

Добравшись до ближайшего рынка, парень неторопливо послонялся среди торговых рядов, присматриваясь, к кому бы подойти. Решив, что приставать к покупателям бесполезно, он пошел к палатке, торгующей сигнализациями, приемниками и всякой электронной дрянью.

– Слышь, командир, – понизив голос, сказал он продавцу. – Есть магнитолы хорошие, недорого. Возьмешь?

В глазах продавца мелькнул мгновенный интерес.

– Много их у тебя? – так же тихо спросил тот.

– Трешка, – коротко ответил Сухарик и привел названия фирм: – «Клара», «Соня» и «Пионер».

Продавец подумал с минуту и, не спрашивая цены, согласился:

– Заноси.

Калякин зашел в подсобку и выложил из пакета товар. Продавец быстро его осмотрел, оценил возможный навар и вынес предложение:

– По сотке беру все.

– Идет, – обрадовался удачной сделке Сухарик, представляя, как удивится вечером Карась.

Он спрятал в карман три отслюнявленные продавцом купюры с портретом известного американца и для налаживания долговременного сотрудничества на прощание вставил:

– Если еще будет, возьмешь?

– Неси, – легко согласился продавец.

Через заваленную коробками подсобку Сухарик тронулся к выходу, и тут произошло непредвиденное. Откуда ни возьмись в служебное помещение ворвались несколько крепких, коротко стриженных парней и всем скопом навалились на продавца. Несколькими профессиональными ударами они сбили ему дыхание и повалили на пол, украсив руки браслетами.

«Бандиты…» – обреченно подумал Сухарик. Прикинувшись покупателем, он прижался к стене, пропуская парней. Саша попятился и собрался бежать, но участь продавца настигла и его. Несколько крепких рук схватили его сзади и рванули к земле. Сухарика едва не разорвали на части, заламывая руки и надевая наручники. После этого его подняли, словно Буратино, встряхнули и бросили лицом к стене.

– Ребята, я тут случайно. Я не отсюда… – испуганно взмолился Сухарик, пытаясь восстановить справедливость. Он полагал, что это ошибка.

Увесистая затрещина прервала его пустые стенания.

– Стоять, умник! Милиция! – рявкнул грубый голос. – Как воровать, так они первые, а как отвечать, так случайно!

Поняв, что разговаривать вредно для здоровья, Сухарик благоразумно замолчал, стремясь по обрывкам разговоров понять, что происходит и в какое дерьмо он влип.

Крепкие парни его обыскали, забрав все, что было в карманах, и те три сотни, что дал ему продавец. Развернули лицом к себе. Подвели к столу, на котором лежали три его магнитофона.