В прочем, Стив был счастливчиком – им удалось наткнуться на нечеткую тропу, протоптанную людьми. Следуя по ней, иногда теряя из виду, семья все же вышла из леса. Но и неприятная «встреча» тоже состоялась: мертвец, блуждающий от одного дерева к другому, пытаясь достать белку, убегающую от него, сразу заметил Эрин и Стивена. Мужчина лишь отметил, что эта тварь до смеха тупая. Он бы и посмеялся, если бы только не вид мертвого парня.

Когда лес со своими «обитателями» начинал путать и надоедать, перед усталыми и замученными взглядами предстали следы цивилизации, человека. Здесь, почти посредине леса, расположились три небольших дома, обнесенные общим забором. Сразу возле забора росли высокие и тонкие сосны, незаметно продолжающие чащу. Перед большими воротами, ведущими за забор, виднелась длинная и довольно широкая песчаная насыпь, через которую пробивался редкий сорняк.

Дома эти были построены по схожим чертежам: все двухэтажные, вытянутые в длину, с узкими, но высокими окошками, с небольшой верандой. Они чем-то напоминали старые мотели, только с высоким фундаментом и лесенкой к входной двери.

Располагались эти домики в форме буквы «п». Однако совместный забор казался Стиву странным, но пока тот защищал от непрошеных гостей, мужчина и слова не скажет.

Забор охватывал дома почти вплотную, оставляя очень мало места за постройками. Во внутреннем дворе, который был достаточно просторным, но не продуманным, стоял небольшой парник, где что-то росло. Некоторые кусты то ли помидоров, то ли чего-то еще (Стив не разбирался в этом) погибли из-за нехватки влаги, но еще много осталось. Мужчина вовсе не планировал оставаться здесь на долго, но рассматривал все варианты если ситуация станет совсем плохой. Если Атланта не будет выходом.

Смотря на эту странную находку посреди леса, Стив подумал о том, что строители, да и хозяева были не самыми продуманными людьми, раз уж создали подобный двор: он не был похож на обычные и нормальные строения. Все это словно строили из случайного материала, стащенного откуда-то.

Именно в один из продолговатых домиков и «ворвались» Эрин и Стивен. Они выбрали тот, что на вид был самым крепким и светлым – черноты сейчас и так хватало.

-Мне здесь нравится, хотя все это выглядит странным - немного задумчиво произнесла женщина, всматриваясь в большую картину на стене дома. – Я действительно очень устала, Стив.

-Отдохни, милая.

***

-… Я помню, как первый раз увидела его. Он казался мне каким-то другим, словно цветным среди остальных серых людей. Он выделялся, был особенным, а я боялась, что для него я такая же серая и обычная. Очень боялась. – старушка с дряхлой кожей и худыми кистями рук развлекала Дарлин как могла. Она говорила, смотря в глаза девушки, ища в них отклика на ее истории.

Сейчас пожилая женщина рассказывала старшекласснице о своей первой любви, а после и муже, покойном муже. Она то улыбалась, вспоминая особенно яркие моменты, то грустно выдыхала, возвращаясь в реальность, где ее любовь была мертва, а мертвые твари скреблись за дверью. Это было не лучшее «музыкальное» сопровождение для подобных разговоров, но выбирать не приходилось.

Джонс же внимательно слушала, примеряя на себя роль этой женщины, с которой она очень сблизилась за последние несколько дней. Дарлин слушала, поглощая одну историю за другой. Особенно ей нравились полные романтики и света рассказы – она любила подобное, потому что ей этого не хватало.

Старшеклассница имела свое собственное понятие любви, у нее было много нюансов, желаний, каких-то представлений - симпатия и любовь ее одноклассниц казались ей в корне неправильными, и когда девушка рассказывала подругам о своем мнении, видении данного химического процесса в теле человека, те лишь смеялись, иногда задевая и раня ее чувства. Но она просто гордо улыбалась, зная, что есть те, кто поймут ее, Блэр например.

Слушая эти романтические истории, которые произошли со старушкой на самом деле, Дарлин успокаивалась, отталкивала любые мысли, не имеющие отношения к такому чувству, как любовь. Только стоны и рык за дверью иногда заставляли вернуться в реальность.

-Вы часто ссорились? – чувствуя, что немного смущается из-за такой откровенности пожилой женщины, Джонс спросила старушку, чуть пряча лицо за темными локонами. Она испытывала неловкость за то, что узнала так много о чужой жизни, любви, отношениях. Она-то сама очень долго боролась с собой, чтобы рассказать подруге о своих чувствах, испытываемых по отношению к одному парню.

-Ох, милая, если бы я запомнила каждую ссору, то жила бы только этими воспоминаниями. Поверь, если вы любите друг друга, то ссоры кажутся чем-то обязательным и неотъемлемым. Если вы глупо соглашаетесь друг с другом, то это не показатель уважения. Это безразличие.

-Я рада, что он давно умер, Ваш муж, - слова Дарлин ввели старушку в некоторое замешательство. Она неправильно поняла старшеклассницу, в какой-то момент ее глаза округлились, а рот раскрылся в форме буквы «о».

-Я не это имела в виду! – поспешила исправиться девушка, - Просто, хорошо, что он не стал одним из тех, кто сейчас скребет в эту дверь.

Пожилая женщина проследила за взглядом молодой и юной собеседницы. Да, женщина тоже была «рада», что так произошло. Она бы не хотела видеть, как ее муж бродит где-то в городе, причиняет кому-то боль, пусть и неосознанно. Неожиданно по ее щеке скатилась слеза. За ней другая, потом еще.

-Вы в порядке? – чуть подскочила Дарлин, виня себя, что не подумала, прежде чем говорить. Она была уверена, что именно ее слова заставили старушку горевать. Стало чертовски неловко, даже странное чувство отвращения к самой себе поселилось где-то в глубине.

-Я так скучаю по нему… - немного скуля, дергая плечами, попыталась произнести женщина, пряча лицо в ладонях. Она думала, что давно пережила эту потерю, но любовь была настоящей, светлой и искренней. Потерю действительно любимого пережить нельзя. Забыть невозможно. Слезы скатывались по щекам, лицо старушки осунулось, сеть морщин стала еще более четкой, а за дверью более настойчиво скреблись мертвые.

-Успокойтесь, Вам же нельзя так волноваться, у Вас здоровье… - Дарлин хотела помочь, поддержать, излечить раны этой пожилой женщины, но это было очень глупо с ее стороны-попытаться успокоить человека, который пережил больше тебя, прочувствовал то, о чем ты даже не знаешь. Джонс не могла сказать, что когда-то любила так, как эта женщина с добрыми глазами, поэтому ей было неловко успокаивать старушку. Это было то же, если бы ты говорил о квантовой физике, совершенно не смысля в подобном.

-Я… Я, все хорошо, милая… Просто… - расчувствовавшись, сбивая собственное дыхание, прошептала женщина. Но слезы продолжали скатываться по впалым щекам. Дарлин смотрела на нее виновато, хотелось извиниться и раскаяться, но девушка просто сидела и наблюдала. Наблюдала и боялась, пока старушка не начала задыхаться.

Она судорожно глотала воздух, в то время как у Дарлин началась паника. Первый раз, первый раз старшеклассница становится свидетелем приступа, чужого, а не своего. В какой-то момент она застыла, не понимая, что происходит. Мысли, вовсе не касающиеся происходящего, мелькали в голове, перебивая друг друга. Казалось, сама Джонс сейчас видит всё это, находится здесь, но другая ее часть совсем далеко, не знает обо всем.

-Что делать? – почти вскричала старшеклассница, смотря, как старушка корчится на полу, царапая шею и грудь. Девушка растерялась, испугалась, она не могла думать и оценивать ситуацию. Она прокричала этот вопрос, заставляя мертвецов за дверью столпиться и начать ломиться в туалетное помещение.

-Баллончик… - хрипя, кашляя, женщина потянула руку в сторону Дарлин, поджавшей ноги и отползавшей куда-то назад, словно пытаясь отдалиться от происходящего. Глаза хаотично бегали по помещению, не останавливаясь на чем-то на долгое время.

В висках стучало, хрипы пожилой женщины в белой больничной ночнушке, растянувшейся на полу, покрытом плиткой, стоны и рычание за дверью, опасно прогибающейся от давления – все это было страшно, слишком грузно и быстро. Джонс хотела кричать от незнания, какие действия, попытки стоит предпринять. Она знала, была уверена, что если не поможет, то будет винить себя. Знала, но ничего не сделала. Издав последний хрип, старушка застыла на полу в скрученной позе со слюной, скатившейся по щеке.