Я отчаянно искал повода остаться в стороне, прикрываясь младшим братом. Было погано от мысли, что Марко был сам готов броситься на разборки, а я просто искал оправдания. Но, нет, я не боялся… не мог бояться.

-Николас, прошу, остановись.- странно, но Тэд сказал это не с мольбой, а холодным безразличием. Таким же холодным, как блестящая слеза на моей щеке. Лицо Блэр, перекошенное от отвращения, появилось передо мной в тот же момент. Она возненавидит меня за такую слабость…

-О, черт! Тэд, это же твои друзья! Я совсем забыл, извини, приятель. Я уже прекратил, видишь? –убирая кровавый нож, улыбаясь уголками губ, словно действительно желая извиниться, согласился Николас. – Боб, будь душкой, расскажи юной даме с острым языком, где тут лазарет. Ох, прости, ты ведь не говоришь…

В этот момент мужчина посмотрел на Дарлин, что почти осела на асфальт, боясь притронуться к собственной руке, смотря на реку крови, угрожающим взглядом, словно предупреждая. Похоже, Боб когда-то говорил слишком много, но Николас нашел способ это исправить. Ему ничего не стоило сделать такое же с Джоунс. Или кем-то другим.

-Вы же все дружите между собой, да? – проводив взглядом удаляющиеся фигуры старого молчаливого Боба и Дарлин, спросил Николас, вновь обращаясь ко всем сразу и ни к кому одновременно. Ему не нужен был собеседник, ему нужен был зритель. Зритель для короля!-У этой девчонки ведь есть лучшая подружка? Я говорю «подружка», потому что мы парни имеем извращенное понятие дружбы. Как бы мы себя не уговаривали, наш дружок все равно живет своей жизнь, верно?

Николас подмигнул, будто все мы были приятелями. Кажется, в этот раз он действительно ждал ответа, но, почему-то все молчали. А я чувствовал и стыд, и страх. Страх теперь был вызван вовсе не тем, что мне могут зашить рот, что могут узнать о Марко, что этот человек –убийца. Теперь я боялся Блэр, и того, что она скажет на мою слабость и трусость. Я не мог смотреть ей в глаза после подобного. Почему-то, в этот момент она стала для меня страшнее всего вокруг. Николас предстал простым садистом по сравнению с ее осуждающим и разочаровавшимся взглядом. А еще, что теперь думает обо мне младший брат? Кажется, из-за этого урода два человека, чье мнение для меня важнее всего, я упал ниже, чем можно было упасть.

-Почему вы молчите, Тэд? – но Крайтон не решился в этот раз спасать остальных, смотря куда-то в неопределенность. Взгляд Николаса рыскал по лицам, а я теперь, кажется, только и ждал того момента, когда… - Может, ты, парень? Ты почти рычишь, глядя на меня. Есть у нее друзья?

-Она выпустит тебе кишки, уебок. – собственный голос стал чужим и незнакомым, заставляя удивиться. От долгого молчания он превратился в злобный хрип, а скрип зубов завершил эту странную угрозу. В этот раз я снова показал себя не так, как следовало. Я вновь сбросил всю ответственность на девушку, лишь болтая.

-Сделаю вид, что не слышал. Двух пальцев для одного раза будет слишком много, - словно пытаясь показать свою добросердечность, хотя ее быть не могло, потому что не существовало у этого человека сердца, проигнорировал мои слова Николас, становясь мертвецки безразличным, но и хмурым. Серость его глаз, казалось, теперь была способна окрасить все в черно-белый цвет. Тэд резко напрягся, следя за каждым действием Николаса, который теперь надвигался на меня. – Нужно придумать что-то, более изящное… Имя есть у того, кто выпустит мне кишки?

Нож блеснул алым блеском, а я понял, что прошлые слова о переборе с двумя пальцами были вовсе не милосердием или его попыткой. Я успел пожалеть, что вообще открыл рот, и не успокаивало меня даже то, что умру я смертью храбрых, не паду в глазах Блэр. Теперь не Дарлин будет жертвой, а я. Ведь я пострадаю больше нее, я вообще умру… Слишком близко и страшно.

-Ее зовут Блэр. – голос Крайтона позволил мне выдохнуть и вновь начать дышать, а серости, которая подобно туману, начавшей окутывать мир в бесцветие, исчезнуть. Я недавно говорил об отвращении к Тэду, так вот, забудьте.

-О! Тэд! Я ведь знаю, кто это, да? – Николас почти ликовал, подобно ребенку. Только нож в его руках не давал покоя. – Это рыжий безымянный зверек?

***

«Зоопарком» оказалось бывшее грузовое судно, которое давно не могло «путешествовать». Палуба корабля была затоплена редкими летними дождями, и никто не стремился исправить этого, потому что пленников в этом месте давно не было, но теперь все изменилось. Кажется, это новый дом. Но долго мы здесь не задержимся, я обещаю тебе, Билл, мы выйдем отсюда, найдем настоящий дом, создадим его, спасем семью. Ты будешь нашим отцом, а мы детьми, мы все ведь –родня. Не по крови, нет, это ведь бред, нас связывает больше, чем какая-то жалкая кровь. Мир показал, что кровные узы ничто, что это просто красная жидкость. Мы навеки соединены смертью и жизнью, улыбками и слезами. Не может же случиться так, что, если умрешь ты, кто-то из нас останется живым. Или наоборот.

На этом судне раньше перевозили животных. В листе последнего пути пунктом был указал Айл Ройал. О подобном месте я никогда не слышала, но, наверное, это где-то в Канаде, на границе озера Мичиган. Может, это часть материка или же остров.

«Комнатой» нашего проживания стала клетка, одна из многих. Кажется, самое низшее помещение, самое темное, стало домом. Здесь были всего два плафона с тусклыми желтыми лампочками, да один иллюминатор – остальные были затерты черной краской. В этом низшем отсеке было множество металлических однотипных, больших по размеру-так, что мы могли стоять внутри-клеток, выстроившихся в несколько ровных рядов. Из клетки, куда двое посадили меня и Билла – остальные «комнаты» были пусты-, можно было увидеть лестницу наверх, правда, она плохо освещалась. Пришлось прислушиваться, чтобы узнать о чужом приближении.

Которое последовало незамедлительно, стоило нам со стариком о чем-то заговорить. Разговор начался как-то непринужденно, будто мы вовсе не сидели в клетке, да и не находились в плачевной ситуации. Нам действительно было приятно от того, что мы сделали недавно с прихвостнями Николаса, мы и не думали о последствиях.

Как только послышались шаги и тихий скрип со стороны лестницы, Билл замолк, заставляя меня последовать его же примеру, всматриваясь куда-то в темноту. Старые плафоны тусклых ламп, освещающих огромный отсек в нижней части судна, порой покачивались в стороны, как и сейчас. Отчаянно напрягая глаза, насторожившись, я прислушивалась к шагам, которые вовсе не были тяжелыми и уверенными. Кто-то почти семенил, торопился и порой спотыкался.

В свете желтой лампы, чей свет доставал до нашей клетки, я вижу носки женских ботинок. Странная мысль о том, будто кого-то решили «подселить» к нам, мелькает в голове, но… Мой взгляд, полный подозрения и интереса, смешанного с ненавистью, скользит все выше, позволяя заметить тонкие ноги, покрытые то ли грязью, то ли синяками и царапинами, край длинной юбки, такой, какие носили когда-то в 90-е, а после серую шерстяную бесформенную кофту на пуговицах. Но все это становится неважным через мгновения, когда я понимаю, кто стоит передо мной, кого я не могу узнать, даже пытаясь это сделать.

Эти волосы, эти глаза – все это такое родное и в то же время совершенно незнакомое. Я охуела. Охуела и больше ничего не могла сказать, подумать, сделать. Ошарашенный Билл, не верящий в происходящее, просто застыл в одной позе, когда пытался подняться на ноги. Всего через секунду, когда я вижу поджатые и дрожащие губы, перекрываемые тонкими и исцарапанными руками, ледяная скованность исчезает, и я, почти не обращая внимания на прутья клетки, обнимаю светловолосую женщину, пытаясь прижаться к ней. Билл, кажется, поднялся, осознавая, что это не галлюцинации или обман разума, на негнущихся ногах подходя к нам. Он повторяет мои объятия, позволяя и мне убедиться, что Агата перед нами реальна. Но взгляд старика вовсе не добрый.

-Что с тобой случилось?- звучит этот вопрос вовсе не как слова обеспокоенного друга или знакомого. Билл спрашивает требовательно и серьезно, хмуря седые брови, становясь угрюмым. Он смотрит на Агату, что опускает глаза вниз, словно боясь, и голос старика сочувствующий. Билл словно знает, что не исправит то, о чем думает, то, что случилось, но, почему-то, чего-то желает добиться.