-Вернемся к проповеди, - будто не замечая того, что его имя перепутали, священник решил перестать обращать внимание на Вэл и меня, вновь раскрывая темную книгу на одной из страниц. Пришедший неделю назад на станцию человек начал читать отрывок святого писания резко изменившимся голосом, похожим на тон мудрого старика. В одно мгновение Отец Питер преобразился: щетина его превратилась в густую седую бороду, морщины на лице стали похожи на глубокие шрамы и складки, а глаза сделались печальными до боли. Священник в темной сутане стал именно тем верующим, следующим Слову Божьему и его законам.
-Я действительно назвала его Патриком? – наклоняясь к самому уху, вовсе не слушая слов Отца Питера, спросила Вэл, вероятно, не заметившая своей ошибки. – Патриком, как ту розовую морскую звезду в цветастых трусах?
-Да, - я еле сдержала смех, представив на секунду, что священник стал красным, будто вареный рак, а его черная сутана превратилась в яркие семейники. Смех я сдержала, а вот улыбку скрыть не удалось. Впрочем, Бенсон вообще уткнулась лицом в плечо моей толстовки, тяжело дыша от приступа веселья. Вообще подруга очень часто, неосознанно, давала прозвища людям – Темный профессор тоже ее выдумка.
-Что Вас гложет, расскажите? – Отец Питер отвлёкся от библии, вновь закрывая ее, будто не желая, чтобы все святое в этой книги испарилось. Священник не говорил со старушкой Роуз, которая доверчиво опустилась перед ним на колени, как с обреченной душою, напротив, он был готов выслушать ее, а после никому не раскрыть ее секрета, печалей. Так выглядел человек в сутане с крестом, свисающим с тонкой шеи. Он будто был личным дневником для Роуз, которая могла рассказать ему все. Вот только, кроме священника и старушки, здесь были и другие люди.
-Святой Отец, я потеряла мужа, когда все это началось. Могила Гари здесь, совсем недалеко, и я знаю, что он покинул меня, но я не могу перестать видеть его по ночам. Я все твержу его заблудшей душе, чтобы он оставил меня, ушел, чтобы спокойно принял мое одиночество, но он не хочет. Он одержим. Это меня печалит. Святой Отец, помогите мне, я не хочу, чтобы Гари страдал…
-Душа Вашего супруга уже давно приближена к Господу Богу, он уже стал частью мира, в который нам пока не суждено отправиться. Гари познал истину, и лишь помогает Вам, оберегает. Чтобы просить его уйти, позволяя Вам спокойно принять его перерождение, я должен побывать на его могиле. Не бойтесь, Роуз, встаньте, - подавая старушке руки, помогая ей подняться с колен, на которые она опустилась перед священником, просил Отец Питер.
-Мне стыдно, Гари был безбожником, он относился к вере как к веще, но я прошу о спасении его души, - честно призналась Роуз, опираясь и принимая помощь Отца Питера, который смотрел на слезы раскаяния пожилой и седой женщины со смирением, будто это была часть какого-то очищения.
-Я могу лишь помочь Вашему супругу, указать путь, но о спасение вы должны молить Господа, - продолжая держать дряхлые кисти Роуз, трясущиеся как и угловатые плечи от всхлипов, человек в темной сутане поднес к губам старушки крест на длинной цепочке. – Он прощает всех, и заблудившихся, и оступившихся. Всем дарует Рай.
Роуз заплакала сильнее, сухими губами целую протянутый крест, чувствуя прохладу серебра.
Смотря на все это, я испытывала и сострадание к Гари-думаю, атеист был бы не очень рад такому представлению жены –и ненависть к старости в этом новом мире, смотря на Отца Питера, который из мудрого старца, держащего в дряхлых и уставших руках библию, вновь превратился в человека в черной сутане. Мне были близки чувства Роуз, чувство ее скорби, не веры, но я чувствовала какое-то отвращение от ее слез.
Я не удержалась и фыркнула, что вышло довольно громко. Старушка с сединой в волосах опустилась на стул, где сидела до того, как Отец Питер обратился к ней, замечая ее дрожащие губы, но священник посмотрел на меня вопрошающим взглядом. Остальные же собравшиеся резко обернулись себе за спины, заставляя Бенсон чуть ли не вздрогнуть, предвкушая что-то жестокое, связанное с насилием. Именно таким образом выглядели лица верующих, которые вели себя так, будто никогда не топтали растущие цветы, соблюдали все посты, а по воскресеньям ходили в церковь. Над их головами не хватало только нимбов.
Из этих взглядов, ждущих объяснений, я выловила один знакомый – Джейн Макдафф тоже была здесь. Взгляд бывшей одноклассницы, чьи волосы отросли, напоминая о прошедшем времени, смотрели на меня не осуждающе и не ненавидящи, а принимая мое отношение к подобным событиям и собраниям. Когда-то давно мы уже сталкивались с подобной проблемой – между нами завязался спор, в котором каждый пытался навязать свои взгляды другому, но в итоге мы обе поняли, что относимся к вещам чертовски по-разному. Мы смирились, уважая и принимая чужой выбор, понимая, что одна лишь вера не может сделать кого-то врагами, хотя в прошлом многие войны начинались именно из-за религии – того, что ты не можешь даже потрогать. Это глупо: утверждать, что человек свободен, а после убивать его из-за того, что он верит в другие вещи.
-Кажется, я видел Вас раньше? –голос Отца Питера заставил меня оторваться от взгляда Джейн, а всех присутствующих от моей персоны и чуть напуганной такой реакцией Вэл Бенсон. Подруга теперь недоверчиво косилась на людей, боясь, что те достанут копья или солому и спички.
Смотря на меня, понимая, что я еще не осознала, что обращаются ко мне, священник сделал несколько шагов вперед, протягивая руку:
-Да, Вы мисс, в бордовой кофте, - чуть улыбаясь, не опуская руки, другой же придерживая внушительный крест на груди, пояснил Отец Питер, заставляя всех вновь обратить на себя внимание. В этой комнате человек в чёрной сутане был самим воплощение Бога для верующих. -Вы говорили, что по-другому относитесь к вере, верно?
-Можно сказать и так, - не понимая, зачем священник протягивает свою бледную руку, я кивнула головой, краем глаза замечая, как Бенсон напряглась, собираясь убежать из этого места. Кажется, в голове подруги уже звучали церковные колокола.
-Может, вы расскажете нам об этом? –почти заинтересованно, уже собираясь указать мне «путь спасения», попросил священник, стоя на прежнем месте и протягивая ладонь. То, что всегда поражало меня в верующих людях, работающих в церквях и храмах, так это их способность убеждать других: на каждый твой аргумент у них был свой ответ, который в итоге все равно делал Бога великим и могучим.
-Не думаю, что кто-то, верующий в Бога, создавшего планету за семь дней, будет слушать меня и мою религию, основанную на фактах, науке и сатанизме, - вспоминая насмешку и раздражение в голосе Билла, я почти видела, как старик улыбнулся, если бы услышал мои слова. Мне сейчас не так хотелось что-то доказать, как просто остаться в покое, дослушать эти бредни и уйти.
-Сатанизме? – нотка удивления, не страха, проскользила в голосе Святого Отца, а собравшиеся почти одновременно громко вдохнули воздух, чуть ли не хватаясь за головы. Старушка Роуз, которая не была обо мне плохого мнения, теперь смотрела как на демона с рогами и копытами. В ее старых глазах действительно был страх.
-В наше время любой способ выжить хорош, разве нет? – еле сдерживаясь от того, чтобы не пожать плечами, вопросом ответила я на тот же удивленный взгляд священника, который опустил руку, продолжая сжимать крест на груди. Привычное умиротворение исчезло из его голоса, он стал более серьезным.
-Чем же вам не угодил Господь бог? – вновь возвращаясь в чуть приподнятое настроение, будто решая, что будет воспринимать мои слова, как слова ребенка, запутавшегося и потерявшегося, Отец Питер вновь улыбался уголками губ, чуть щуря глаза. Его руки вновь оказались сложены перед собой, немного скрываемые длинными рукавами черной сутаны.
-Хотя бы тем, что я родилась девочкой. – Вэл Бенсон посмотрела на меня, веля заткнутся. Она уже несколько раз пожалела, что именно мне предложила пойти с ней на это собрание религиозных жителей станции, подруга была бы рада заткнуть мне рот, мило улыбаясь окружающим.
