Кейто и Минако сидели прямо на песке под пальмами, прислонившись спина к спине и любуясь закатом. Волны прибоя лениво омывали берег, оставляя на влажном песке причудливые витые раковины, рачков и быстро тающую морскую пену. Их размеренный плеск ласкал ухо, вселяя в две мятежные души гармонию и вселенское спокойствие.
Айно меланхолично пересыпала белый песок из ладони в ладонь, глядя на то, как ветер уносит вдаль легкие песчинки, а Эйс поигрывал прядью ее волос, пропуская их мягкий шелк сквозь пальцы и устремив задумчивый взгляд на тающее в воде солнце.
— Что же нам теперь делать? — первой нарушила блаженную тишину Минако.
— М-м-м?
— Одна половина съемочной группы уничтожена, а другая и вовсе не в курсе, как попала на этот остров. Кто бы мог подумать, что твой пиар-менеджер окажется юмой? В этом наверняка замешан Данбурит…
— Что?! — Кейто так и подпрыгнул на месте. — О чем это ты?
— Лин-Лин что-то верещала о том, что ее подставил некий Данбурит, — пояснила Айно, не обратив внимания на потрясение Эйса. — Мне кажется, я где-то уже слышала это имя… Но никак не могу вспомнить, где именно…
Главу Темного Агентства прошиб холодный пот — он был на волосок от разоблачения, но, к его счастью, Минако запамятовала, что эта истина была открыта ей во сне. Впрочем, забыть было немудрено: новое имя Темного Адониса, дарованное ему Металией, промелькнуло в видении всего один раз.
— Ладно, закроем тему — не хочу думать об этом, — Айно махнула рукой, но после короткой паузы вновь заговорила: — Мне жаль, что съемки сорвались. Что же ты теперь предпримешь?
Кейто отмахнулся:
— Сниму клип на другую песню — не такую мрачную. И на этот раз никаких островов! — он иронично рассмеялся, понимая, что остров тут совсем не при чем. Минако поддержала его, и смех их прокатился по побережью, подхваченный теплым бризом. И именно в этот момент Айно захотела вернуться домой, в Японию, к родным и привычным местам. Она была сыта по горло этими тропиками. Впрочем, как и сам Эйс.
На следующий день после возвращения в Токио Айно уже стояла за кулисами сцены Moonlight Paradise, готовясь впервые исполнить новую песню, отрепетированную с Хино от и до. Ее бил мандраж, но в то же время в душе растекалось сладостное предчувствие эйфории. Девушка не знала, куда деть себя от волнения, и она то и дело крутила сережку, то расстегивая ее, то застегивая, пока, наконец, не получила по рукам от Рей.
— Сколько там людей? — прерывистым шепотом спросила Минако, нервно покусывая губу.
Хино осторожно выглянула из-за кулис и, внимательно осмотрев зрительный зал, сообщила подруге:
— Довольно прилично. Почти все столики заняты.
Айно в сотый раз поправила на себе коралловое платье с пышной юбкой чуть выше колен и, вздохнув, сжала пальцы в замок.
— Волнуешься? — участливо спросила Рей, и Минако кивнула:
— Скорей бы уже оказаться там, на сцене! Это первая песня, которую я написала после расставания с Мамору. Но… я боюсь реакции публики, — честно призналась девушка.
— Ты? Боишься? — брюнетка скептически изогнула бровь. — Нет, скорее, набиваешь себе цену.
Айно укоризненно взглянула на подругу, но ничего не ответила, так как именно в этот момент на сцену вышел ведущий и объявил:
— Итак, дорогие друзья, хочу представить вам долгожданную премьеру — новую песню Минако Айно под названием La Soldier! Только у нас в клубе и только сегодня!
Зал взорвался аплодисментами, и сердце певицы подпрыгнуло к горлу, забившись пойманной в силки птицей. Заиграла музыка, замигали прожекторы, зажглась цветомузыка — пришло время выходить на сцену.
— Ты пойдешь со мной, — выпалила Минако, схватив подругу за руку.
— Что? Нет! — замотала головой Хино, но Айно уже не слушала ее. Дернув подругу за собой, блондинка стремительно вышла из-за кулис. Рей, ругаясь и спотыкаясь, выскочила следом за ней. Впрочем, конфуза никто не заметил — софиты осветили сцену как раз в тот момент, когда девушки заняли места у стоек с микрофонами — благо, еще их не успели убрать после предыдущего выступления.
Перед залом вместо одной Минако предстали сразу две исполнительницы: автор слов и композитор, причем последняя бросала на Айно яростные взгляды, словно обещая подруге грандиозную взбучку. Стоя у микрофонов, девушки на удивление синхронно пританцовывали — благо, Рей была свидетельницей репетиций подруги, и даже сама помогала ей в постановке некоторых движений.
Наконец, они запели:
В неизвестности жить мне больше невозможно,
Но до конца должны пройти мы этот круг,
Пусть оказалось счастье ложным.
Зачарованно в бездну мрака мы катились,
Волею судьбы нам истина открылась вдруг.
Венеры свет развеял тьму вокруг.
Меня пронзил ты взглядом страстным,
Всё стало просто вдруг и ясно. Знаю, что
Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет.
Эту вечную войну зовут любовью.
Верю, что однажды прольётся яркий свет,
Даст нам силы победить и мир изменить.
Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг!
Я — воин!
— вновь замигали прожекторы, и Рей с Минако, став спина к спине, взмахнули руками; повернулись — проделали то же самое, оттолкнулись друг от друга и вернулись к микрофонам:
Эти чувства нам принесут лишь боль страданий,
Сердце вдребезги, а слезы горячи.
И ни к чему мне обещания.
Но увижу ли вновь тебя я в этот вечер
Или через века до новой встречи — бой,
Судьба протянет руку нам с тобой.
В душе оставив след беспечно,
Не забывай, прошу, что вечно мы вдвоём.
— Айно вскинула руку вверх и встряхнула головой, обольстительно улыбаясь и переходя к припеву:
В вихре дней кружится наш жизненный роман.
Эту тайную войну зовут любовью.
Опьяняют чувства и открывают нам
Мир чудес, где я и ты… и вечные мечты…
Я — прекрасная, я — смелая!
Венера!
Допевая последние строки второго припева, в голову Айно пришла сногсшибательная идея — благородная, смелая и в то же время до одури безрассудная. И она тут же поспешила озвучить ее Рей, пользуясь тем, что заиграл проигрыш и сцена вновь погрузилась в полумрак — лишь радужные тонкие лучи цветомузыки пробегали по стенам зала.
— Я хочу вернуть его! — выпалила Минако, поворачиваясь к Рей.
— Кого? — не поняла брюнетка, продолжая пританцовывать.
— Мамору.
— Что?! — Хино так и замерла на месте. — Ты либо сумасшедшая, либо мазохистка.
— Я знаю, но не могу ничего с собой поделать, — Айно, виновато улыбнувшись, развела руками.
— И долго ты думала над этим? — скрестив руки на груди, насмешливо поинтересовалась Рей.
— Ни минуты. Эта идея пришла мне в голову только что.
— Нет, ты точно мазохистка, Минако, — девушка покачала головой, глядя на глупенькую подругу, слепую в своей любви. — А я еще Усаги дурой называла! Или… неужели ты все еще любишь этого засранца Мамору?!
— Да, и это чувство сильнее здравого смысла. Так как, ты поможешь мне, Рей? — с надеждой воззрилась на Хино Айно.
Мико покосилась на нее:
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Я, конечно, пожалею об этом, но… Да!
— Ура! — возликовала Минако и повернулась обратно к стойке — проигрыш закончился, и софиты вновь осветили сцену. Обхватив микрофон обеими руками, Айно звонко запела соло:
Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет.
Эту тайную войну зовут любовью.
Верю, что однажды прольётся яркий свет,
Даст нам силы победить и мир изменить.
Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг!
Ты — воин!
Последние секунды песни — и Рей с Минако, развернувшись к зрителям спиной, сделали еще несколько танцевальных движений и эффектно повернули головы в зал – точно под музыку.
Зал бешено зааплодировал, получив вместо простой песни в исполнении Айно маленькое шоу с двумя красотками. Раздавался свист и крики «Браво!», перемежаемые аплодисментами. Направленный на девушек свет софитов казался певицам лучами славы, в которых они буквально купались. Ведущий вынес на сцену корзину с белыми розами, лилиями и георгинами и вручил дар Минако. Ей не составило труда догадаться, кому принадлежат цветы — неоновый свет прожектора скользнул по белоснежному костюму стоявшего у дальнего выхода Эйса.
