Свирепое дыхание и неостановимо истекающая слюна прозрачно намекнули ему, что вообще ничего не под контролем.
- Завались! - несколько визгливо взвился у его уха Джокер. - Будешь делать, как я скажу. Ты блефуешь. И так хуже. Мне все хуже, Брюс. Готов обменять? Тогда ты в большой опасности, понимаешь? Понимаешь? Как же тяжело… тяжело пожалеть себя, ты знаешь?..
Брюс вздрогнул, хищно встречая нежданную просьбу, которой был полон его голос.
========== Глава 120.’ ==========
- Ты такой непостоянный, - выдохнул Брюс в белое ухо, втыкая сложенные в щепоть пальцы в ключичную впадинку на худой груди, прекрасно осведомленный о том, как обильны клоунские словоизлияния, когда тот что-то не может сказать прямо. - Плохой клоун, сидеть. Нет, лучше ложись… Решай. Решай, чего ты на самом деле хочешь, - глядящий в сторону Джокер не ответил, задумчиво обозревая неожиданные противоречия, сразившие его, и он сурово повысил голос, лихо хватая его за грудки - уверенно, с треском батиста. - Нет у тебя времени на шутки. Я тебе не драматическая актриса, партнер. Ты мне чуть нутро не выжег своими метаниями. Да, я нуждаюсь в тебе. Нет, мне уже не стыдно.
- Что? - отмер тот, выглядя весьма бледно: подходящей случаю маски под рукой не оказалось. - Чего ты все время хочешь от меня? Да, верно, я давал тебе убить меня, дуэлянт хуев. Доволен? Меня, может, достали твои лекции. Это не знак внимания, вовсе нет.
Брюс кивнул и навалился на него, жадный до тесноты, так сильно притягивая за воротник, что вполне начал душить.
- Я тоже дам тебе выбрать, - легко сказал он, украдкой насмехаясь над собой. - Можешь записаться в Корпус мира, взять его под свой контроль, извратить и попробовать вместе с ними получить диктатуру планетарного масштаба, или совершить что-нибудь столь же безумное, сложное и дурное. Или можешь остаться здесь со мной. На три-четыре сотни лет, как получится. Ты делаешь меня сильнее, даже если ты моя самая большая слабость. Будь моим.
Дезориентированный псих открыл рот и снова закрыл, от внезапности нападения теряя прогресс в решении важной дилеммы, состоящей из смутных самопредостережений: можно получить все - и власть и противостояние - и может ли быть такое, что ничего не требуется взамен? Конечно, такого не бывает. За все надо платить.
Перекормленный огонь камина был так близко, что жег его правое бедро, но он этого не замечал.
- О, я знаю, что это слишком, - разозлился Брюс. - Но ты сам это начал. Твое желание - убиться, чтобы точно знать, что я выбрал тебя? Псих. Наказать меня за верность долгу? Хорошо, я понял. Мое ты знаешь. Давай, я жду. Давай, или пойдем за оружием.
В молчании было слышно шум ветра в старых каминных трубах: нет, ничего бесплатного не бывает.
- Проклятье, - злобно просипел Джокер, недовольно оглядывая Бэтмена. - Какой смысл в несмешных шутках? Я и не знал, что ты можешь так хитрить! Пользуешься, - он затряс головой, безумно округляя глаза, как самый несчастный, конченый человек - так и было, ему от себя никак не спрятаться. - Пользуешься… тем, - он неопределенно заюлил, быстро нализывая губы, - что дядя Джек не выносит прямых вызовов, мм?
Он хищно вытянул шею, неприятно похохатывая, чтобы забрать с тонких темных губ компенсацию за унижение, кроме того, поцелуи, которыми было так занимательно делиться, что-то изрядно подзадержались - кривой, он не мог понять настоящей цены подобных жестов, и никогда не достигал удовлетворения - но наткнулся на тыльную сторону быстро выставленной ладони.
- Что, прости? - надменно отстранился Брюс, являя удивительную устойчивость к внешним влияниям.
- Я перевозбужден и, между прочим, болен и ужасен, - признался ему в ответ придурок так гордо, будто зачитывал список своих достижений. - Я ни черта не понимаю. Хочу повалить тебя, и всунуть язык тебе в глотку, ты так интересно об этом рассказывал…
- Не слышу, тут слишком шумно от какой-то безвкусной клоунады, - продолжил бесноваться Брюс, сотрясаясь дрожью то ли гнева, то ли нервной встряски. - Ты что-то сказал?
- Пошел на хер, Уэйн. Чего ты вообще так завелся, мм? - взъярился Джокер, сбрасывая защитные покровы вальяжности и уцепился за его подбородок, чтобы безуспешно попробовать вздернуть его. - Будто ты никогда не давал слабины. Не знаешь, что моим обещаниям нельзя верить? “Ты хорош” - ты это хочешь услышать? Без проблем: твоя твердолобость так раздражает, что даже завораживает, - угрюмо отвернулся он, и Брюс вздохнул легче, ухватился покрепче за мослатые бедра, взведенный.
Подтолкнул потерянного в каких-то своих, малоуместных теперь размышлениях психа к кровати, чтобы прижать всем весом к простыням лицом вниз, по пути избавляясь от непонадобившейся верхней одежды, и самодовольно усмехаясь - может, излишне заносчиво, но и только - и подавил сопротивление, ловко забираясь в карман его брюк, чтобы нащупать снова утяжелившуюся в вожделении плоть, теплую, упругую - прижатую тканью.
- Будь свободным, - мягко посоветовал он тугой лямке подтяжки, острым лопаткам, выступающим под батистом позвонкам, непрокрашенной пшеничной пряди волос, изуродованной щеке, и под шумок защелкнул наручником на бледном запястье ремешок Брегета, скрывая багряный оттиск иных пут, потому что Гамильтон устраивал его гораздо больше, - даже если я ничего не прощаю, и рука у меня тяжелая. Эволюция договоренности. Думаешь, я не знаю? Доверие вызывает предательство. Отвага равна безрассудству.
- Ты в это не веришь, - возмутился Джокер, не слишком усердно выворачиваясь на свободу: тяжелые, горячие руки накрест сжались на его плечах, будто смирительная рубашка, - все еще. Не веришь, Бэт. Не-а.
Давление расширило его, могло убить - он чувствовал, как отвердело его горло.
Но он знал, что его волю наконец признали полностью, и почему-то ощутил нарождающуюся ярость, будто это понимание могло обесценить его, сделать его роль менее значимой.
- Это не так, и ты давно это понял, - твердо возразили ему слишком понимающе - и как это могло не злить? - Ты так забавно высокомерен, что я готов подчиниться. Я могу услужить вам, Ваше Цирковое Величество? Жуков, фруктов, свежей крови не желаете?
- Ты не сделаешь, как мне надо, даже если я попрошу тебя не умирать, - мрачно отстранил удушливые предплечья Джокер, ядовито посмеиваясь. - А, подожди-и. Точно. Ты же меня так и прокатил!
- Вообще-то мне очень и очень стыдно за это, - повинился Брюс, хотя стыдно ему точно не было. - Но когда я впервые проиграл тебе по правилам, я думал, мне придется кукарекать со шпиля Дома Ювелиров. Я был готов на это тогда, обрати внимание. Вот было бы смешно, да? Для вашего взыскательного вкуса особенно. Ты никогда не бываешь доволен, - насмешливо прокоментировал он громкий скорбный вздох, что издало клоунское горло. - Слушай, что ты сделал с Альфредом? Ты должен был договориться с ним о чем-то очень ценном, раз он позволяет тебе зарастать мусором. Выкрал секретный рецепт мясного хлеба у королевской семьи? Купил первое издание “Ветра в ивах”? Нашел его досье из Ми-6?.. Молчу-молчу, - примирительно попятился он, когда зеленая вена на клоунской шее, морская под почти прозрачной кожей, нехорошо запульсировала, - не злись…
Изгибы тел отлично совмещались, сухие и жесткие, и осуществлять доминантные поглаживания предплечий и талии было чрезвычайно важно, но призрак того, первого соития не оставлял его, неприятный: он мог бы догадаться тогда, в сердцевине летнего вечера, блистающего пусть преданной, но надеждой на понимание, что Джек никогда не сподвигнет его ни на что благое, но он был так ослеплен и заморочен, что осмелился позабыть, кто они оба такие на самом деле.
Он хотел бы прижаться ближе, но позволить себе такого не мог: бой был выигран, но война все еще окружала его.
- Мой ошейник. Паритет, - объяснил он, когда обманчиво ленивый медный взгляд мазнул по циферблату.
- Ты меня не слышал? - пустился в проверку границ Джокер, отклоняясь назад коварно и злоумышленно: Брегет жег ему руку. - Ты же не слезешь. Я не стану просить тебя…
