- Не знаю. Послушай…
Джокер вдруг зашипел - на самом деле смеялся - и тяжело вздохнул.
- Ты надоел. Что?
- Почему ты скрывал, что служил? - неловко поднажал Брюс, сразу же жалея об этом: совершенная чушь, абсолютно неверно составленный вопрос - как можно скрывать что-то в разговоре, никогда толком не говоря напрямую? - Что они сделали? Что они сделали при Гинодзе, Джек? Что было потом? Ты пытался найти для себя место? - это косноязычно прозвучало как “для своей темноты” или, казалось, даже хуже: что-то вроде клетки в зоопарке, и он притаился, раздражаясь.
Не используя слова - как можно надеяться…
Он неожиданно решил, что, может, и покривил душой, потому что жаркие диалоги с этим человеком стали существенной частью его духовной жизни. Но этого было мало. И как могло хватить?
Все их темные шаги навстречу, зеркальные взмахи и почти телепатические блуждания по теням, может, и были красноречивы, но реальный мир практичен и по большей части лишен места для маневров пафоса костюмов и масок.
Брюс Уэйн, бледная тень Бэтмена, оживал, когда Джек Нэпьер снимал удушливую маску Джокера.
- Я не скрывал. Твой дед сразу понял, - ожидаемо ответил Джокер, и линия его плеч, острая и желанная, дернулась: разгонял надоедливый пар. - И об этом… Не стоит. Не надо. Гинодза бессменный филиал блядского Тейлхука, вот и все, что тебе стоит знать об этом дерьме. Это было выгодно, трудоемко и не было забавно.
От слишком горячей воды его кожа покраснела на коленях, сгибах локтей, на переносице и кривых рубцах Улыбки, на груди и между лопаток.
- Джек, - не сдался страждущий герой, протягивая руку, сводя брови, словно в огорчении. - Я хочу знать об этом. Я понимаю, что другое…
- Ага, - уныло откликнулся Джокер, горбясь и прихватывая наглую руку слишком грубо. - Это я заметил. “Другое” было приятным. Очень весело, к тому же, все та же модель общества: сперва брызги слез верности, потом в одиночестве кишки на кулак. И я не причастен ни к последнему, не смотри на меня так, и уж точно не к первому. Проще говоря, нечего там знать, херов ты покоритель айсбергов, - не теряя ни одного слова, вздрагивая, проследил подушечками пальцев тонкий японский шрам по геройскому запястью, свежие ожоги - откуда они взялись? - смазал пятна сажи; издал снисходительный смешок, и тут же наглые пальцы пробежались по его бедру. - Чего ты вообще туда потащился? Это было пиздец как глупо, но ты любишь прыгать по капканам, мм? Свободному художнику уже не продохнуть от твоей тирании.
- Заткнись ты уже… - уныло прошипел Брюс, и сильно нажал на напряженную клоунскую дельту, почти чувствуя ту приятную боль, которую высек. - Тот, кто рисует выпущенными кишками - не художник.
Джокер помрачнел, грозно выпрямляясь в облаке горячего пара, и он вдруг подумал, что и правда не стоит хлопать его по плечу без разрешения…
- Сам заткнись, - выплюнул он раздраженно, с усилием унимая природный гнев, вызванный неожиданной болью. - Знаешь, сколько я обхаживал этого папулю?
Брюс устало закатил глаза, пытаясь понять, перед кем он сам теперь притворяется: единственный человек, раскусывающий его с одного нажатия, взгляда на него не направил.
- А ты обхаживал? - хрипло спросил он, таясь, и размял другое плечо, не соображая, что делает.
- Убедить его, что он меня обманул, когда я его обманул, пока он меня обманывает…
- Ты сказал ему свое имя.
- Если бы не некоторые досужие мыши, этот голый король был бы уже мертв, - снисходительно парировал чертов злой клоун, ослабленный, но довольный, и потому благодушный. - Это было бы полезно всем. Не благодари.
- За это? - возмутился Брюс. - Ты точно псих. Завязывай с подобными… Джек, - неосторожный, он успел еще прекратить не ко времени начавшийся спор, и только попался в новое, тонкое место - но кое-что изрядно раздражало его, даже виновного. - Не называй больше никому своего имени.
- Скажи спасибо, что я никому не называю твоего, - веско отмахнулся Джокер. - Не боишься однажды проснуться знаменитым?
Этого Брюс не боялся: “как ты бы они тогда развлекались?”.
- Джек… - зашептал он, прижимаясь ближе, чтобы растереть новую порцию мыла.
- Х’ва-атит болтать, - хрипло отверг его руку запутанный в чужих проявлениях и реакциях злодей: эмоциональные качели, которым он всегда был единственный властитель, вышли из-под контроля. - Хочешь услышать, что я твоего вида тоже… не могу… терпеть?
- Можем и поболтать, Дже-ек. А чем нам еще заняться? - совершенно нагло просмеялся Бэтмен, потираясь грудью о намыленную спину, вздрагивая каждый раз, когда острая лопатка прочерчивала на нем невидимую линию. - Я собираюсь только отмыть тебя от Айсберга, псина. Или хочешь сначала позавтракать?
- А как же третий вариант? - злобно захихикал Джокер, пришедший от сочетания аристократического рта и дерзкой грубости в самолюбивую досаду. - Готэмский принц пытается обсчитать скромного нищего, мм…
- Ты ужасный пошляк, Нэпьер! - с испуганным восторгом зашептал Брюс, потому что условно неопознанные пальцы добрались до сводов его ступней, а простая с виду шутка оказалась отмечена чем-то неуловимо лунным.
- Ты тоже, раз понимаешь меня, Уэйн… Хочешь, покажу фокус? - Джокер сел в пол-оборота и вдруг подмигнул ему, ловко выворачивая из воды непривычно оголенные руки - никаких привычных цветных рукавов, ни ремешка часов, ни даже враждебной бордовой ткани Айсберга, только непромокаемые бинты, символ пыток, полученных из-за него самого.
Брюс явственно ощутил, как воспаляется все его нутро - какие-то неведомые слизистые, и горло, легкие, поджелудочная.
- Нет. Это угроза? - тем не менее осторожно ответил он, поспешно вычищая себя от пота и грязи. - Я тут, вообще-то, стараюсь уважать тебя. Это нелегко, поэтому… Проклятье, прекрати ерзать.
Джокер захихикал, не отводя взгляда от того, как смуглые пальцы растирают мыло по жесткой черноте волос.
- Угроза? Не-ет. Могу поймать для тебя пулю.
Определенно, его экстремальные шутки в замкнутой системе возбуждения и комфорта имели эффект даже больший, чем обычно.
- Я тебе поймаю… Это и я могу.
- Мушкетную. Зубами. Нет? У меня есть еще парочка забавных трюков, вроде глотания клинка…
И мыслить в таком состоянии становилось решительно невозможно.
- Нарываешься? - прямо, почти жестко выдал ошпаренный этим открытием герой, сразу же ненасытно рассчитывая иные военные компании.
Уязвленный Джокер, не вызвав ожидаемой реакции, выгнулся и почти серьезно скривился:
- Публика сегодня неотзывчивая. Ладно. Я понял, что ты хотел мне показать. Наверное. Уважение? Но вынужден предупредить, что… А, к черту. Будет тебе своеволие, злобная мышь.
То, что произошло дальше, навсегда отбило у Брюса Уэйна желание экспериментировать с контролем: резко, насмешливо высаживая из легких воздух, Джокер обхватил длинными пальцами свой взбухший орган и собирался игнорировать его?!
- Дж..ек? - прохрипел он пораженно, досадливо приветствуя поражение. - Мне уйти?
- Кто знает… Своеволие. Твоя идея.
Провокатор повел плечами, пошло выставляя острый локоть, и Брюс окончательно растерялся. Стал жертвой собственной тактики. Как справедливо для того, кто не привык ценить…
- Во-от… Тебе конец, да, Уэйн? - зашептал придурок, ускорился, демонстративно вытирая по стволу ласку, и был превентивно и ревниво прижат сильнее, прямо по перелому. - Черт, проклятье…
Геройская рука прижалась к злодейской промежности, и он зашипел, не умея достойно проигрывать.
- Именно, Просперо. Мне конец… Ты чертовски грязный, - печально прошептал Брюс, бесстыдно растирая мыло в почти ритуальном обряде очищения. - Ты так не считаешь?
И кое-что пугало его слишком сильно: сейчас не существовало никакой грязи, никаких смертей, и причиной этому была не порция марсельского щелока…
- Наконец-то ты это понял, Калибан, - ласково проворчал хищник, больно втираясь локтем в подвздошную область мощного тела.
