Нет, местное мироустройство далеко от справедливости: за Длинного, получившего по заслугам, меня могли и прибить, а за Ики, который никому ничего плохого не сделал и оставался добряком, несмотря на неприязнь окружающих, я отделываюсь лишь угрызениями совести.

Вторая же новость меня просто огорошила: мои односельчане, глядя на печальную судьбу Ики, помня об истории с Длинным и опасаясь неприятностей в виде страшных духов «микарубу» и «дизенетери», которыми я их пугал в своей финальной речи, решили всё-таки строить водопровод, тем более вода прямо у порога дома – это неплохо.

Шаман особо подчеркнул свою заслугу в окончательном принятии решения – дескать, он отказался защищать жителей деревни от «микарубу» и «дизенетери» якобы из профессиональной солидарности.

Я, конечно, был польщён зачислением меня в ряды местного трудового шаманства, но подозреваю, Вокиру просто решил не связываться с неизвестными ему магическими факторами. Даром, что ли, он тут же завёл разговор на тему, что не прочь узнать о страшных духах, которые насылают кровавый понос, – как их можно использовать и как с ними бороться.

Ладно, как с ними бороться, старый хрыч узнает. А насчёт использования – увольте. Нечего давать в руки папуасам бактериологическое оружие. Тем более я и сам не знаю, как его сделать.

Не успел я толком завершить все свои дела и собраться в дорогу, как появились сонаи. Деда Темануя с ними на этот раз не было, возглавлял моих сородичей Вараку, не то троюродный брат, не то внучатый племянник старика.

Как-то неудобно получается – вроде бы сам старосте нашему говорил, что хочу в горы пойти, но и исчезать в разгар работы над своим собственным проектом тоже нехорошо. Ну да ладно, не на год же я покидаю Бон-Хо. А водопровод достроят и без меня – первую его нитку уже протянули с холмов до площади и резиденции нашего старосты, и теперь добровольцы трудились над второй очередью.

Поэтому я в темпе собрал инструменты, которые могут пригодиться для экспериментов с медью, в то время как Алка готовила припасы в дорогу. В заботах едва не забыл дать подруге инструкции по поводу крысиного семейства, обосновавшегося в моей хижине. Её гастрономические поползновения пресёк на корню, заявив, что «мёрзнущая крыса» с выводком нужна мне для научной деятельности, то есть колдовства, конечно. Аргумент столь высокого порядка подействовал, и Алиу обещала следить за семейством грызунов и подкармливать их.

Кстати, при внимательном рассмотрении «мёрзнущая крыса» на крысу походила мало и была куда симпатичнее – и мордочка не крысиная, и хвост не противно-лысый, как у пасюков и местных рыжих, а покрытый мехом, пусть и редким.

В путь двинулись по утреннему времени, пока не распалилась жара. Несмотря на столь ранний час, к Мужскому дому, где собирались в дорогу сонаи, вместе со мной пришла целая компания провожающих: не каждый день односельчанин отправляется в соседнее племя. Попрощавшись с публикой, я в компании своих псевдосородичей бодро помаршировал к северной околице Бон-Хо.

По моим прикидкам отмотали километров пятнадцать по довольно утоптанной тропе, тянущейся то по джунглям, то по полям. Деревень я насчитал по дороге шесть штук, из них две, по словам Вараку, бонхойские, остальные – сунийские.

До «столицы» страны Бонхо, поселения Хау-По, добрались во второй половине дня. Что дорога сильно вымотала меня, не сказал бы. Возможно, два года назад, когда я только попал в этот мир, к концу пути мои ноги гудели бы, но после ежедневной работы на полях и в гончарной мастерской это была просто приятная прогулка, даже несмотря на то, что спину оттягивал внушительных размеров плетёный короб с продуктами, инструментами и подарками для сонайских сородичей. Здесь приложили руку практически все мои друзья – от потенциального тестя до Понапе. Я в подборе сувениров практически не участвовал, да и вообще, честно говоря, как-то упустил необходимость при приходе в гости вручать хозяевам безделушки. Я и в прошлой своей жизни не придавал этому особого значения. Но если в России на такие вещи многие внимания не обращают, то среди папуасов человек, пренебрегающий подобного рода приличиями, быстро терял авторитет и уважение окружающих. Так что спасибо моим друзьям.

«Столица» как-то не впечатлила – просто увеличенная раза в полтора или два копия Бон-Хо. Единственное отличие от ставшей для меня родной деревни – это то, что Хау-По делилось на два конца – бонхойский и сунийский. Кстати, при таком наглядном сопоставлении хижины обоих племён немного отличались, что не очень бросалось в глаза, когда мы проходили мимо отдельно стоящих деревень: бонхойцы в среднем жили несколько зажиточнее, чем суне.

Переночевали в Мужском доме бонхойской части деревни. На гостей заявилось посмотреть немало местных. Тут обнаружилась моя известность в округе. И если успехи вашего покорного слуги на ниве керамического производства мало кого интересовали за пределами Бон-Хо (а по большому счёту, за пределами нашей гончарной мастерской), то весть о появлении нового колдовского таланта, способного по своему желанию отнимать и возвращать душу владельцу, а также одним движением брови убивать не проявившего должного почтения человека, уже успела разнестись по всему Бонхо. Водопровод же вообще делал меня звездой сезона.

Так что до глубокой ночи пришлось сидеть и отвечать на самые разные вопросы: от тонкостей убиения человеков с помощью магических практик до борьбы с духами «микарубу» и «дизенетери». Слава богу, народ наконец разобрался, что Сонаваралинга не собирается натравливать этих злокозненных духов на кого бы то ни было, а, наоборот, хочет защитить людей от них.

И если на вопросы по поводу смертельного колдовства я предпочитал таинственно и глубокомысленно молчать, то о гигиене и санитарии прочитал целую лекцию. Надеюсь, Мечников, Сеченов и Пастер не будут на меня в обиде, что превратились в моём изложении в великих шаманов, победивших злобных духов кровавого поноса. Равно как и на превращение микроорганизмов в нематериальные субстанции: ну что поделаешь, если местные жители во всём предпочитают видеть деятельность духов и прочей несуществующей нечисти. В конце концов, если те, кто слушали сегодня мои речи, станут пить воду из чистых источников, а если такой нет, то кипятить имеющуюся, мыть руки перед едой и прочее, то по-любому среди них смертность от желудочно-кишечных инфекций резко снизится.

Неудивительно, что утром проспали до начала дневной жары. То есть проспал в основном ваш покорный слуга, мои спутники пробудились раньше, но никто не счёл нужным растолкать меня, чтобы выйти в дорогу по прохладе, – не то побоялись будить страшного колдуна, не то просто в силу присущих туземцам особенностей восприятия окружающего мира, своего места в нём и проистекающего из этого отношения к деятельности. Чаще всего я именовал данную часть местной философии бытия коротко – раздолбайство. Хотя на самом деле всё было сложнее.

Идти по жаре никому не улыбалось. Так что ещё на день задержались в сём административном центре. Учитывая отсутствие магазинов и даже базаров, а также кинотеатров, библиотек и прочих благ цивилизации, я потратил время на знакомство с местной гончарной промышленностью, представленной мастерскими, в которых работало от трёх до десяти человек, и обсудил с энтузиастами возможные варианты подвода чистой воды в селение. В конечном счёте не самая бездарная трата времени…

Вечером же нас удостоил визитом сам Главный Босс всего Бонхо со своей свитой. Таки Ратикуи, он же Ратикуитаки, оказался не старым ещё мужчиной, довольно крупным для туземца, даже чуть выше меня. Он вошёл в Мужской дом с важным видом, гордо расправив плечи и выставив вперёд живот, который можно было бы обозначить как пивной, если бы туземцы знали пиво.

Разумеется, правитель заявился, чтобы посмотреть на молодого, но перспективного колдуна. Причём двигало таки не только и не столько любопытство, сколько намерение выяснить, нельзя ли меня использовать на благо Бонхо и против его врагов.