Восстание Короля-Стервятника в Дорнийских марках оставалось самым крупным и опасным. И хотя принцесса Дерия продолжала произносить угрозы в Солнечном Копье, многие подозревали ее в двойной игре, поскольку войну против мятежников она не вела и, по слухам, отправляла им людей, деньги и припасы. Правда это или нет, но к сброду Короля-Стервятника присоединились сотни дорнийских рыцарей и несколько тысяч опытных копейщиков, и число этого сброда увеличилось неимоверно: до более чем тридцати тысяч человек. Войско стало столь велико, что самозваный король принял неосмотрительное решение разделить свои силы. Сам он выступил на запад к Ночной Песни и Рогову Холму с половиной дорнийского войска. Другая же половина под командованием лорда Уолтера Виля, сына Вдоволюба, двинулась на восток, чтобы взять в осаду Каменный Шлем, замок дома Сваннов.
Оба воинства постиг полный разгром. Орис Баратеон, известный теперь как Орис Однорукий, покинул Штормовой Предел в последний раз, чтобы разбить дорнийцев у стен Каменного Шлема. Когда к нему доставили Уолтера Виля, раненого, но живого, лорд Орис промолвил:
– Твой отец забрал мою руку. В уплату этого долга я возьму твою.
С этими словами он отрубил правую кисть лорду Уолтеру… а затем и левую, и обе ступни, назвав сие своими «процентами». От полученных в боях ран лорд Баратеон скончался на обратном пути в Штормовой Предел. Странно, но его сын Давос всегда говорил, что отец умирал довольным, с улыбкой глядя на гниющие руки и ноги, что висели в его шатре подобно связкам лука.
Сам Король-Стервятник кончил немногим лучше. Не сумев захватить Ночную Песнь, он снял осаду и двинулся на запад, тем самым позволив леди Карон отправиться следом за ним и присоединиться к сильному войску марочников под началом Хармона Дондарриона, изувеченного лорда Черного Приюта. Тем временем путь самозванцу внезапно перерезал лорд Сэмвелл Тарли из Рогова Холма с несколькими тысячами рыцарей и лучников. В последовавшей кровавой битве он доказал, что не зря зовется Свирепым Сэмом, сразив десятки мятежников своим Губителем Сердец, огромным валирийским клинком. Войско Короля-Стервятника вдвое превосходило числом объединенные силы трех лоялистов, но большинство его бойцов были плохо обучены и не знали строя. И когда на мятежников спереди и сзади обрушились закованные в броню рыцари, их оборона рухнула. Дрогнувшие дорнийцы побросали копья и щиты и побежали, устремившись к лежавшим в отдалении горам. Однако марклорды преследовали и рубили их, отчего и возникло затем название «Охота на Стервятника».
Что до самого мятежного короля, то человек, называвший себя Королем-Стервятником, был взят живым. Свирепый Сэм Тарли голым привязал его меж двух столбов. Певцы любят рассказывать, будто самозванца разорвали на куски настоящие стервятники, давшие ему прозвище. На деле же он умер от жажды, дневной жары и ночного холода, а птицы принялись за труп лишь после смерти. В последующие века еще несколько человек возьмут себе титул «Король-Стервятник», но никто не знает, родня ли они самому первому.
Последним разбили первого из восставших: Харрен Красный попал в западню в деревне к западу от Божьего Ока. Король-разбойник не умер без боя. В своей последней битве он сразил десницу короля, лорда Алина Стокворта, прежде чем его самого зарубил оруженосец Стокворта, Бернарр Брюн. Благодарный король Эйнис посвятил Брюна в рыцари и одарил Давоса Баратеона, Сэмвелла Тарли, Безносого Дондарриона, Эллин Карон, Алларда Ройса и Горена Грейджоя золотом, чинами и славой. Самые же громкие рукоплескания достались его брату. По возвращению в Королевскую Гавань принца Мейгора чествовали как героя. Эйнис обнял его на глазах ликующей толпы и провозгласил десницей короля. И когда в конце того года в огненных ямах Драконьего Камня проклюнулись два дракона, многие восприняли это как знак.
Но дружба сынов Дракона продлилась недолго.
Возможно, ссора была неминуема – настолько разнились натуры братьев. О добросердечном и сладкоречивом короле Эйнисе говорили, что он любит жену, детей и свой народ и хочет только, чтобы его любили в ответ. Меч и копье уже давно утратили для него хоть какую-то привлекательность. Его милость увлекся алхимией, астрономией и астрологией, восхищался музыкой и танцами, носил роскошнейшие шелка, парчу и бархат, наслаждался обществом мейстеров, септонов и мудрецов.
Его брат Мейгор, который был выше ростом, шире в плечах и ужасающе силен, терпеть не мог всего этого и жил лишь войной, турнирами и битвами. Он по праву считался одним из лучших рыцарей Вестероса, хотя часто отмечали и его свирепость на поле боя, и жестокость к поверженным врагам. Король Эйнис всегда стремился угодить; встретив трудности, он отвечал мягко, в то время как ответом Мейгора всегда были сталь и пламя. Великий мейстер Гавен писал, что Эйнис верил всем, а Мейгор никому. Короля было легко убедить, замечал Гавен, он колебался, словно камыш на ветру, и склонялся к тому совету, что доходил до его уха последним. Принц Мейгор же, напротив, был тверд, как железный посох, несгибаемый и непоколебимый.
Несмотря на все различия, сыны Дракона правили в дружбе и согласии еще добрых два года. Но в 39 году от З.Э. королева Алисса подарила королю Эйнису еще одну наследницу, девочку, названную Вейллой. К несчастью, она скоро умерла в колыбели. Возможно, именно это постоянное подтверждение плодовитости королевы толкнуло принца Мейгора на последующий шаг. Что бы ни было причиной, принц ошарашил королевство и самого короля, когда внезапно объявил, что леди Сериса бесплодна, а потому он взял себе вторую жену, Алис Харровей, дочь нового лорда Харренхолла. Свадьба состоялась на Драконьем Камне, под защитой вдовствующей королевы Висеньи. Поскольку замковый септон отказался проводить церемонию, Мейгор и его новая жена поженились по валирийскому ритуалу, «венчавшись пламенем и кровью».
Этот брак был заключен без ведома, позволения и в отсутствие короля Эйниса. Когда о нем стало известно, единокровные братья жестоко поссорились. И его милость был не одинок в своем гневе. Лорд Хайтауэр, отец леди Серисы, подал королю жалобу, требуя, чтобы леди Алис отвергли. А в Звездной септе Староместа верховный септон пошел еще дальше, провозгласив брак Мейгора грехом и блудом и объявив новую невесту принца «харровеевской блудницей». «Никто из истинных сыновей и дочерей Семерых никогда не смирится с подобным», – гремел он. Принц же Мейгор оставался непоколебим. Его отец взял женами обеих своих сестер, указал он; Вера имеет власть судить людей помельче, а не тех, кто от крови дракона. Никакие речи короля Эйниса не могли залечить раны, нанесенные словами его брата, и многие благочестивые лорды по всем Семи Королевствам осуждали брак, уже открыто говоря о «мейгоровой шлюхе».
Раздраженный и злой, Эйнис дал брату выбор: отказаться от Алис Харровей и вернуться к леди Серисе или отправиться на пять лет в изгнание. Принц Мейгор выбрал изгнание. В 40 году от З.Э. он удалился в Пентос, забрав с собой леди Алис, своего дракона Балериона и меч Черное Пламя. Говорят, что Эйнис попросил брата вернуть меч, на что принц Мейгор ответил: «Ваша милость вольны попытаться отобрать его у меня». Покинутая леди Сериса осталась в Королевской Гавани.
Чтобы заменить брата на посту десницы, Эйнис обратился к септону Мармизону, благочестивому церковнику, о котором говорили, что он мог исцелять больных наложением рук. (Король велел ему каждую ночь накладывать руки на живот леди Серисы. Его милость надеялся, что брат может раскаяться в своем безрассудстве, если его законная жена станет плодовитой. Но дама быстро устала от еженощного ритуала и удалилась из Королевской Гавани к своему отцу в Старомест.) Несомненно, его милость надеялся удовлетворить этим выбором Святую Веру. Если так, то он ошибся. Септон Мармизон не мог исцелить королевство, как не мог сделать Серису Хайтауэр плодовитой. Верховный септон продолжал яриться, и по всему королевству лорды говорили о слабости короля.
– Как он может править Семью Королевствами, когда не может управиться даже с собственным братом? – вопрошали они.
