С Фенором мы проделывали простейшие из упражнений на развитие тела, отрабатывали отдельные приемы и беседовали на разные развивающие простого солдата темы. Я даже стал понемногу укреплять его тело ничего, не сказав об этом и не спросив разрешения. Он, конечно, догадывался, что при его худобе и заурядных данных нельзя было стать значительно выносливее, быстрее и сильнее, да еще и без видимых изменений, всего за несколько тренировок, но не поднимал этот вопрос. Наверно, вопрос не поднимался от того, что наши тренировки помимо результата приносили арбалетчику большое моральное и своеобразное физическое удовольствие.

Фамилиар любил, когда свободное время я проводил с ним, хотя рядом его могло и не быть. Большую часть времени я только краем глаза следил, что происходит вокруг него и позволял ему быть относительно самостоятельным, но иногда я откидывался или повисал в седле от решившись от мира. В такие минуты наши разумы сливались. Бросив свое тело посреди на лошади пол пересмотром Фенора я летал со змеенышем и ощущал все, что ощущает он. Огромное количество недоступных ни человеку, ни даже сатиру цветов и запахов будоражили и пьянили, но пьянел не только я. Мой питомец тоже ощущал ни с чем несравнимое удовольствие и жаждал получать его снова как подсевший на шатун грибы новую порцию наркотика.

Вот отсюда и была неприязнь с ревностью.

Работа над разумом питомца еще велась, но уже можно было сказать, что получился чрезвычайно умный зверь и это несмотря на очень малый возраст. Видимо не зря перед его созданием мы с Гроком штамповали ворон разведчиц и экспериментировали с их разумами. Имевшийся срок был слишком мал, что бы добиться совершенства, но набив руку на разведчицах, я создал вполне достойного диверсанта и теперь сомневался, стоит ли еще значительно дополнять и изменять его разум, что, по сути, представлял собой мешанину из клочков, надерганных у меня самого, ворон и какого-то попавшегося подруки кота.

Паразит, а иначе с легкой руки Фенора моего монстра никто не называл, взлетел с плеча и заложил пару кругов над головами. Мне стало понятно, что он задумал очередную пакость, а вот жертвой его стал не мой охранник, а другой ничего не подозревающий солдат. Молодой арбалетчик успевший зарекомендовать себя с самой положительной стороны непозволительно расслабился за четыре дня спокойного пути и стал клевать носом. Разумеется, почувствовав это, лошадь пошла медленнее и он стал отставать, что уже привлекло внимание Шукра. Он просто не успел выполнить свою обязанность по приведению бойца в должную боеготовность.

Мой питомец, умело работая четырьмя немаленькими покрытыми перьями крыльями, завис прямо над правым плечом жертвы. Идеальная позиция для атаки ядовитым дыханием или броска для укуса в шею, но я был спокоен, ощущая его эмоции никак не выражавшие стремление к атаке. Фамилиар вытянул длинную шею, так что его голова оказалась рядом с ухом сони.

- Краа!!! - почти по-вороньи каркнул Паразит, отчего солдат едва не свалился с коня.

- На фарш пущу! - потряс кулаком он вслед взмывшему вверх монстру, как только справился с испугом и восстановил равновесие.

В ответ существо издало булькающий звук более всего похожий на смех.

- Я тебя самого на фарш пущу! - это был уже старший сержант, вознамерившийся отчитать нерадивого воина.

Паразит спикировал на мое плечо, зацепился когтями за кирасу и поймал равновесие с помощью крыльев. Я почесал чешуйчатую шею.

- Что же за мерзавец у меня получился? - вздохнул я при этом.

Фамилиар уставился на меня непонимающими глазами. Ну, просто невинная овечка с волчьими клыками.

- Давай уже лети, работай, - отодвинул наглую морду рукой и монстр взлетел.

Новый вариант змея не просто хорошо воспринимал обычные команды, но и умел домысливать. Так что он прекрасно понял, чего я от него хочу, и взмыв в небо превратился в точку. Точкой он стал для нас троих нелюдей, а для остальных членов отряда, принадлежавших к самой многочисленной расе Империи, рассмотреть фамилиара без соответствующих технических средств было проблематично доже в качестве точки. Не знаю, на какую точно высоту мое творение способно взлететь, но точно выше любой птицы. Там куда он поднимается трудно дышать, что привело к некоторым трудностям, над которыми мы с наставником поломали голову, но успешно справились. Пришлось сделать это, иначе бы любой пустынник с неиспорченным зрением мог легко рассмотреть, что над ним летает нечто неестественное. Ворон это касалось в меньшей степени. Они все же внешне все еще походили на перекормленных черных птиц. А вот моего питомца принять за ворону было трудновато, даже когда он летал на одной с ними высоте.

Хорошо, что наставник не отказывал в помощи. Думается мне, так он отрабатывал приемы необходимые ему для творения своей мечты. Сейчас натренируется на живых воронах, но моих питомцах уже потренировался, так, глядишь, и у него с единственной попытки получится нечто грандиозное.

- Скоро село, - предупредил Шукр, закончив с распеканием провинившегося подчиненного.

- Знаю, - кивнул я.

Надежды на то, что найдем там кого-то живого, не было, но все же мы заранее условились проверить его. Село было довольно большим и носило говорящее название Выселки 15. Буквально это были 15 выселки в Империи, куда отправляли всякий мелко провинившийся сброд. Отправленных в такое село разумных нигде больше не ждали и могли отправить на каменоломни при появлении где-нибудь еще. Правда, мужики посмелее уходили отсюда в артель, что была в Печурках.

Те же, кто оставались в выселках, были обязаны трудиться на полях, выращивая приспособленные к местным условиям сорта злаков. Большую часть выращенного продовольствия они поставляли по фиксированной цене в ближайшие крепости. Такой подход при самообеспечении выселок позволял экономить казенные средства на дальней перевозке грузов. Экономить то экономили, но защищали эти села слабо и кочевники не могли, не польстится на столь лакомый кусочек.

Версию с полным уничтожением села подтверждал Паразит. Его глазами с высоты я видел село, но не видел тепла очагов, на которых просто обязана была готовиться пища. Тепло живых существ мы видели, но эти существа не были людьми или кем-то подобными. Там были птицы, изобилующие в округе шакалы и другие падальщики осмелевшие за прошедшие с прохода кочевников дни. Оставалась надежда, что кто-то был скрыт от нас в домах или где-то еще, но эта надежда была совсем призрачна.

То, что мы увидели в Выселках 15, превзошло все наши ожидания, если можно использовать эти слова в данной ситуации. Несмотря на многочисленные предупреждения об опасности и относительную близость границы, население оказалось совершенно не готово дать отпор врагу. Люди и другие разумные в большинстве своем даже за оружие взяться не сумели. Тех, кто успел, ждала быстрая смерть на месте, а большинство крестьян согнали в обитель Триединого. Когда-то это было высокое каменное сооружение с куполом и венчающим его треугольником, но теперь от здания остались только обугленные камни стен. Пустынники сожгли все взрослое население, подростков и детей постарше. Самых маленьких не бросили в пламя, но и жизни им не оставили. Кочевники развлекались тем, что подкидывали младенцев и детей, недавно переросших этот возраст, вверх и пришпиливали их к стенам стрелами.

На первый взгляд это казалось наивысшей формой жестокости, но позже я понял, что детям подарили страшную, но относительно безболезненную смерть. Стрелы эльфов почти всегда поражали мозг, прикалывая деток к стенам за головки. Это не оправдывает наших врагов, но без сомнения самых маленьких они пощадили. Права, понял я это много позже, а тогда чудовищная картина душила меня словно петля преступника.

Детей клевало воронье и другие летучие падальщики, а неспособное добраться до маленьких трупиков шакалье дралось за немногочисленные не сгоревшие останки и копалось в углях. Рвал чье-то уже изрядно обглоданное тело пустынный капюшонник. Гигантские ящеры обычно не уходили так далеко от Сковородки, но этого приманил запах тухлятины, который он мог учуять за многие километры.