- На Гайд Парк Коронер, полчаса назад, - ответил мистер Тилли. - Нет, все случилось очень быстро, я почти ничего не почувствовал.

- А что касается другого вашего предложения...

Пока за столом затянули третий куплет "Веди, Благостный Свет...", мистер Тилли принялся раздумывать над возникшей сложной ситуацией. Было совершенно очевидно, что если бы миссис Камбербетч не обладала никакими способностями, то она не смогла бы его увидеть. Но она видела и слышала его, равно как и он ее, поскольку их общение, вне всякого сомнения, велось в духовной сфере.

Естественно, теперь, когда он сам стал самым настоящим духом, он не хотел быть замешанным в мошенничество медиума, поскольку чувствовал, что это может всерьез повредить его репутации в потустороннем мире, где, возможно, было общеизвестно, что миссис Камбербетч относится к людям, которых следует избегать. Но, с другой стороны, имея в ее лице так быстро обретенное средство общения со своими друзьями, было трудно рассуждать с позиций высокой морали и полностью отказаться от общения с ней.

- Не знаю, могу ли я вам доверять, - сказал он. - Меня сильно тревожит то обстоятельство, что вы можете сообщать от моего имени ложные сведения, к которым я никакого отношения не имею. Так, как вы поступили с Абибелем и Халдеем. Откуда мне знать, не будете ли вы в мое отсутствие произносить от моего имени всякую чепуху?

Она решительно выпрямилась в своем кресле.

- О, нет, я начну все с новой страницы, - сказала она. - Все эти веща останутся в прошлом. Кроме того, я все-таки медиум. Взгляните на меня! Разве я не более реальна для вас, чем все остальные? Разве ваш мир не доступен мне, в отличие от прочих? Может быть, иногда я мошенничала, может быть, вызвать сюда Наполеона я не сумею так же, как не умею летать, но все равно я - самый настоящий медиум. О, мистер Тилли, проявите снисхождение к нам, бедным человеческим созданиям! Ведь вы же совсем недавно были одним из нас.

Упоминание о Наполеоне вкупе с информацией о том, что миссис Камбербетч никогда не имела контактов с этим великим человеком, снова задела мистера Тилли за живое. Как часто в этом темном помещении он проводил с ним длинные беседы, выслушивал самые интересные подробности его жизни на острове Святой Елены, подтверждавшие и дополнявшие изложенное в объемном труде лорда Розбери "Конец Наполеона I". Но теперь все эти совпадения свидетельствовали о другом, и его подозрения превратились в уверенность.

- Признавайтесь! - вскричал он. - Откуда вы узнали те сведения, которые сообщал мне Наполеон? Вы говорили, что никогда не читали книги лорда Розбери и даже разрешили осмотреть вашу библиотеку, чтобы убедиться в ее отсутствии. Будьте честны хотя бы в этот раз, миссис Камбербетч.

Она всхлипнула.

- Я читала ее, - призналась она. - Книга все время стояла на полке. Я поместила ее в старую обложку с названием "Лучшие извлечения"... Но я не совсем обманщица. Мы ведь разговариваем: вы - дух, и я - смертная женщина. Никто из них не слышит наш разговор. Взгляните на меня, и вы увидите... Вы можете говорить с ними через меня, если будете настолько добры. Мне не часто удается войти в контакт с настоящим духом, вроде вас.

Мистер Тилли взглянул на сидевших за столом, а затем снова на медиума, которая, чтобы сохранить заинтересованность, издавала странные булькающие звуки, словно испорченный сифон. Конечно, она была реальнее для него, нежели все прочие, а ее аргумент, что она может видеть и слышать его, был весьма весом. А потом у него возникло новое, странное ощущение. Ее разум вдруг представился ему, подобно бассейну со слегка мутноватой водой; он увидел себя как бы стоящим над ним на доске и был вполне способен, если бы того пожелал, погрузиться в него. Этому препятствовала его материальность, его "загрязненность". Но он чувствовал, что для того, чтобы быть услышанным другими, а может быть даже и увиденным, - вступить с ними в контакт, - ему придется это сделать. Все-таки даже самые сильные удары, которые он наносил по столу, были едва слышны.

- Я начинаю понимать, - сказал он.

- О, мистер Тилли! Просто прыгните туда, как все прочие духи, - сказала она. - Проверьте все сами. Зажмите мне рот рукой, чтобы убедиться, что я буду молчать, и держите рупор у себя.

- А вы обещаете больше не обманывать? - спросил он.

- Никогда!

Он решился.

- Ладно, - сказал он и, если можно так выразиться, нырнул в ее разум.

Он испытал странное ощущение. Это было нечто сродни тому, как со свежего, пропитанного солнцем, воздуха, вдруг оказаться в давно не проветривавшемся помещении. Пространство и время вновь стали для него реальностью; голова кружилась, глаза, казалось, потяжелели. Одной рукой закрыл ей рот, чтобы она не могла произнести ни слова, в другой держал рупор.

Оглядевшись, он увидел, что, несмотря на царивший в комнате мрак, очертания фигур, сидевших за столом, стали значительно четче.

- А вот и я! - заявил он.

Мисс Соулсби испуганно вскрикнула.

- Это голос мистера Тилли! - прошептала она.

- Ну конечно, это я, - сказал мистер Тилли. - Только что на Гайд-Парк меня задавил паровой трактор...

Он почувствовал, как мертвый груз разума медиума, ее традиционных представлений, ее удивительной набожности, давят на него со всех сторон, путая и подавляя его. Что бы он ни сказал, проходило как бы сквозь мутную воду...

- Здесь удивительно легко и радостно, - продолжал он. - Я даже не могу сказать вам, до какой степени. Мы все очень заняты и активны, помогая другим. И это такое удовольствие, дорогие друзья, снова иметь возможность войти с вами в контакт. Смерть - это не смерть, это ворота жизни...

Внезапно он прервался.

- Нет, я так не могу, - сказал он медиуму. - Вы заставляете меня произносить пустые фразы. Вашим дурацким представлениям следует посторониться. Нельзя ли сделать что-нибудь такое, чтобы они мне не мешали?

- А вы не могли бы зажечь в комнате духовный свет? - предложила миссис Камбербетч сонным голосом. - Вы прекрасно прошли через меня, мистер Тилли. Это так мило с вашей стороны!

- Могу я быть уверенным, что вы нигде не прикрепили фосфоресцирующих наклеек? - с подозрением осведомился мистер Тилли.

- Да, одна или две рядом, на камине, - ответила миссис Камбербетч, - но больше нигде. - Клянусь вам, уважаемый мистер Тилли! Зажгите для нас на потолке большую звезду с длинными лучами!

Мистер Тилли был из числа тех добродушных мужчин, которые всегда готовы помочь женщине, даже если она не слишком привлекательна, а потому, прошептав: "Я требую, чтобы после окончания сеанса эти фосфоресцирующие наклейки были отданы мне", приступил, простым усилием своего воображения, к созданию красивой большой звезды с красными и фиолетовыми лучами на потолке. Конечно, она получилась совсем не такой красивой, как он задумал, ибо ему сильно мешал непрозрачный разум медиума, но она все-таки зажглась, вызвав ахи-охи и аплодисменты присутствующих. Для усиления произведенного эффекта, он произнес несколько очень красивых строк о звездах из Аделаиды Анны Проктор, чьи стихи, как ему всегда казалось, достойны вершины Парнаса.

- О, благодарю вас, мистер Тилли! - прошептала медиум. - Это было восхитительно! Не разрешите ли вы сфотографировать звезду на других сеансах в том случае, если вы будете столь любезны воспроизвести ее снова?

- О, я не знаю, - раздраженно сказал мистер Тилли. - Я хочу выйти. Здесь очень жарко и некомфортно. К тому же все это так дешево.

- Дешево? - воскликнула миссис Камбербетч. - Да в Лондоне нет такого медиума, который не сделал бы себе имени, показывая подобную настоящую звезду, скажем, два раза в неделю.

- Но меня раздавили вовсе не затем, чтобы я помог сколотить состояние какому-нибудь медиуму, - сказал мистер Тилли. - Я хочу выйти: меня это все как-то унижает. И я хочу увидеть хоть что-нибудь из своего нового мира. Я ведь даже не знаю, на что он похож.