- Странно, что вы только сейчас говорите об этом, - сказал он, - поскольку я чувствую то же самое. Когда у вас возникает это ощущение? Вот сейчас, например, вы это чувствуете?

Мы, как обычно, отдыхали с ним после обеда, и, стоило ему только произнести эти слова, как я ощутил это присутствие, острее, нежели когда-либо прежде. В то же мгновение входная дверь, которая была закрыта, но, вероятно, не заперта, мягко приоткрылась, пропустив полоску света из холла, и снова мягко затворилась, словно вошел кто-то невидимый.

- Да, - ответил я, - только что я это почувствовал. Но обычно ощущение приходит по вечерам. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня.

Джек некоторое время помолчал.

- Довольно странно, что дверь открывается и закрывается подобным образом, - произнес наконец он. - Давайте войдем в дом.

Мы поднялись, и я помню, что в тот момент окна моей спальни осветились, по всей видимости, миссис Франклин готовила мне постель ко сну. Но едва мы проследовали по дорожке к входной двери, как услышали звук торопливых шагов на лестнице, и, войдя, обнаружили миссис Франклин в холле, бледную и выглядевшую испуганной.

- Что-то случилось? - спросил я.

Прежде чем ответить, она дважды или трижды быстро вздохнула.

- Нет, сэр, - ответила она, - по крайней мере, ничего определенного. Я делала уборку в вашей комнате, когда мне показалось, что вы вошли. Но никого не было, и я поспешила уйти. Я оставила там свою свечу, мне нужно пойти и взять ее.

Я остался в холле и смотрел, как она поднялась по лестнице и прошла по галерее к моей комнате. У двери, которая, как я видел, была открыта, она остановилась.

- В чем дело? - спросил я снизу.

- Когда я уходила, свеча горела, - ответила она, - а сейчас она погасла.

Джек рассмеялся.

- Должно быть, вы оставили дверь и окна открытыми, - сказал он.

- Да, сэр, но на улице ни ветерка, - слабо отозвалась миссис Франклин.

Это было правдой, но все же несколько минут назад тяжелые двери холла распахнулись и снова захлопнулись. Джек взбежал по лестнице.

- Вдвоем в темноте не так страшно, миссис Франклин, - сказал он.

Он вошел в комнату, и я услышал звук зажигающихся спичек. Затем сквозь открытую дверь вырвался свет зажженной свечи, и почти одновременно я услышал звонок колокольчика в комнате для прислуги. Раздались шаги, и появился Франклин.

- Где звонили? - спросил я.

- В спальне мистера Джека, - ответил он.

Я заметил, как у всех напряглись нервы, хотя никакой внятной причины для этого не было. Все, что случилось необычного, тревожного, - миссис Франклин показалось, будто я вошел в спальню и была поражена, увидев, что никого в комнате нет. После этого она поставила свечу на стол, и она погасла. Что же до колокольчика, то причина, заставившая его зазвонить, была явно более чем безобидна.

- Мышь задела шнурок, - сказал я, - пока мистер Джек в моей комнате зажигал свечу для миссис Франклин.

Джека это объяснение вполне удовлетворило, и мы вернулись в гостиную. Но Франклин, по-видимому, остался неудовлетворенным, потому что мы слышали, как он ходит в спальне Джека, располагавшейся как раз над нами, тяжело и медленно ступая. Затем шаги его стали глуше, он вышел из спальни, и больше мы его не слышали.

Помню, мне очень хотелось спать в тот вечер, и я отправился в кровать ранее обычного, но спал я урывками, сон без сновидений прерывался внезапным пробуждением и мгновенным возвращением сознания. Иногда в доме царила полная тишина, и единственным звуком, который я слышал, были ночные вздохи ветра в соснах, но иногда он казался местом, полным скрытого движения, и я мог бы поклясться, что кто-то пытался повернуть ручку моей двери. Это требовало проверки, я встал, зажег свечу и обнаружил, что мой слух сыграл со мной злую шутку. Я стоял возле двери и прислушивался; мне послышались шаги снаружи, терзаемый сомнениями, должен признаться, я все же выглянул наружу. В галерее было пусто, в доме стояла тишина. Только из комнаты Джека, напротив, доносился звук, несколько успокоивший меня - фырканье и причмокивание спящего человека; я вернулся в постель и снова заснул, а когда проснулся, утро уже обозначилось алыми полосами на горизонте, и от вопросов, терзавших меня ночью и накануне вечером, не осталось и следа.

Сильный дождь, начавшийся после обеда на следующий день, необходимость написать несколько писем, а также ручей, превратившийся в грязный мутный поток, стали причиной того, что я, около пяти часов, вернулся домой, оставив Джека с его оптимизмом у воды, и пару часов работал, сидя за письменным столом с видом на покрытую гравием дорожку перед той частью дома, в которой висели акварели. Около семи я закончил и встал, чтобы зажечь свечи, поскольку сумерки сгустились; мне показалось, что я увидел Джека, вышедшего из-за обрамлявших ручей зарослей на открытое пространство перед домом. Затем, вдруг, с необъяснимым замиранием сердца, я понял, что это не Джек, а кто-то посторонний. Он находился метрах в шести от окна, затем приблизился так, что лицо его почти прижалось к стеклу и пристально взглянул на меня. В свете зажженных свеч я с необычайной четкостью мог рассмотреть черты его лица, и хотя я твердо знал, что не видел его никогда прежде, в них было что-то знакомое, в его лице и фигуре. Казалось, он улыбнулся мне, но улыбка эта была воплощением злобы и злорадства, он сразу же прошел дальше, прямо к двери напротив меня, и скрылся из виду.

Тогда я, хотя мне совсем не понравился вид этого человека, и он показался, как я уже сказал, мне чем-то знакомым, я вышел в холл, и направился к входной двери, чтобы открыть ее и узнать, какое у него к нам дело. Поэтому, не дожидаясь звонка, я распахнул ее и отступил на шаг, давая возможность войти. На дорожке никого не было, шел дождь, царил плотный полумрак.

И, пока я смотрел, я вдруг почувствовал, как что-то, чего я не мог видеть, оттолкнуло меня в сторону и прошло в дом. Затем заскрипела лестница, а через минуту зазвенел звонок.

Вне всякого сомнения, вряд ли найдется слуга, который бы быстрее Франклина реагировал на звонок; спустя мгновение он прошел мимо меня и принялся подниматься по лестнице. Постучав в дверь комнаты Джека, он вошел, а затем снова спустился

- Мистер Джек еще не приходил? - спросил он.

- Нет. А что, звонили в его комнате?

- Да, сэр, - отозвался Франклин довольно невозмутимо.

Я вернулся в гостиную, а Франклин вскоре принес лампу. Он поставил ее на стол, над которым висела любопытная, очень подробная картина с изображением печи для обжига, и вдруг я с ужасом осознал, почему незнакомец на дорожке показался мне таким знакомым. Во всех отношениях он походил на фигуру, глядевшую в печь; это было более чем сходство, это был именно он.

Что случилось с человеком, который так загадочно и зловеще мне улыбнулся? Что оттолкнуло меня от полуоткрытой двери?

В тот же момент я оказался лицом к лицу с Ужасом, у меня пересохло во рту, сердце бешено забилось, постаралось выпрыгнуть из груди и, казалось, застыло в горле. Этот человек лишь на мгновение повернулся ко мне, а затем ушел прочь, но я знал, что это случилось наяву; не опасение, не тревога, не ощущение опасности овладело мною, а Ужас, Холодный Ужас. И исчез, словно бы его и не было, и больше ничего о нем не напоминало, и все необъяснимое - по крайней мере, по моему мнению, - вдруг разрешилось и встало на свои места. Конечно же, я видел кого-то на гравийной дорожке перед домом, и предположил, что он направляется к входной двери. Я открыл ее, и обнаружил, что за ней никого нет. Но - страх не собирался уходить так просто - было ли то, что меня оттолкнуло от двери, следствием действий человека, которого я видел во дворе? И если да, то что именно это было? А кроме того, как могло случиться, что лицо и фигура человека, виденного мною, точь-в-точь совпадали с лицом и фигурой человека, изображенного на картине возле печи для обжига?

Я сказал себе, что единственной основой моего страха, есть всего лишь только страх, что и повторный звонок колокольчика, и мои сомнения есть плод воображения. Я твердил себе, пока, наконец, окончательно в это не поверил, что человек - обычный человек, - шел по дорожке во дворе, что он вовсе не направился к входной двери, а проследовал мимо нее и пошел дальше.