Он рассмеялся!

— Ты, типа, чего? — он не должен был задавать вопросов, чтобы Торис не подумал вдруг, что ему интересно, но Феликс был слишком не готов ко всему этому и забывал следить за языком.

— Просто, — Торис снова улыбнулся. — Все это так… — он замолчал и сделал неопределенный жест рукой.

— Нечестно, — закончил за него Феликс, усмехнувшись. — Это все тотально нечестно!

— Точно, — кивнул Торис. — Так когда мы сможем встретиться?

— Ну, завтра нет занятия в драмкружке, так что можно сразу после математики, — Лукашевич пожал плечами. — Вот только лаборатория, наверно, будет забита под завязку.

— Можно в пятницу. Помнишь, Артур говорил, что репетиции, скорее всего, уже не будет — последняя встреча перед экзаменами все-таки.

— Тогда, м-м-м, в пятницу? — Феликс снова начал чувствовать себя неуверенно — они разговаривали слишком долго, и его самообладания не хватало.

— Да, договорились, — улыбнулся Торис.

Естествознание сегодня было последним уроком — разумеется, у них обоих, — и дальше оставалась только встреча драмкружка. Меньше всего сейчас Феликсу хотелось идти на нее вместе с Торисом, но тот как будто читал его мысли и ушел, не успел Феликс даже придумать план побега. Только заметив, что Лоринаитиса уже нет в классе, он смог выдохнуть свободно.

Он сделал это! Он поговорил с Торисом — сам, наедине — и ничего не испортил! Феликс спрятал лицо в ладонях — щеки пылали, а с губ никак не сходила улыбка. Он так скучал по Торису, что забыл, насколько с ним может быть легко и спокойно. Это же Торис — только он всегда понимал его с полуслова, ему одному не нужно было объяснять, лишь с ним можно было не притворяться.

Почему же в какой-то момент все изменилось?

***

Встреча в пятницу у драмкружка все-таки была — ребята собирались выпить чаю и отдохнуть перед тестами. Когда Торис спросил у Феликса после репетиции в четверг, пойдет ли он завтра, тому очень хотелось соврать, что да, и весь вечер будет занят, и вообще — но он не стал. Следующая неделя и без лабораторной по естествознанию обещала стать адом, а еще Феликс очень хотел снова побыть с Торисом, пообщаться с ним как тогда, после урока, и он не мог позволить себе струсить в последний момент.

Поэтому после профильного обществоведения Торис дождался Феликса возле выхода из класса, и они, сохраняя напряженное молчание, вместе пошли к лаборатории. Феликс чувствовал себя неловко — мягко говоря, ужасно неловко. У него на языке вертелась сотня вопросов, но он не мог задать ни один из них, потому что Торис шел немного впереди, как будто ничуть не озабоченный тем, следует ли Феликс за ним, и незаметно улыбался каким-то своим мыслям. Он был таким чужим и далеким, что Феликс впервые задался вопросом: а значит ли он теперь хоть что-то для Ториса?

Может, все это время он один был дураком, цепляющимся за прошлое, а Торис давно отпустил свои чувства и воспоминания?

Феликс думал, что будет этому рад, ведь тогда они с Торисом снова могли бы стать друзьями, и ему не нужно было бы избегать его, чтобы не наделать глупостей, и обижаться за то, что он все испортил, тоже больше не имело бы смысла. Но Феликс не был рад — он растерялся от этой мысли и отстал от Ториса, остановившись посреди коридора.

— Что-то забыл? — Лоринаитис смотрел на него нечитаемым взглядом.

Этот взгляд был одной из причин, по которым с Торисом временами было сложно: Феликс просто не мог понять, что тот чувствует на самом деле и чего добивается. Действительно он беспокоится или просто слишком вежливый?

— Н-нет, — покачал головой Феликс. — Давай, типа, пошли, — он растянулся в одной из беспечных самоуверенных улыбочек, которыми так легко обманывал Гилберта, и продолжил путь.

Но Торис — не Гилберт. По его изменившемуся выражению лица Лукашевич сразу понял, что он не поверил. Значит, все-таки беспокоился? Феликс улыбнулся сам себе.

— Феликс, — он дернулся от звука собственного имени и побоялся поворачиваться, но все равно остановился. — Тебе не стоит беспокоиться на мой счет. Я… — «больше тебя не люблю», — постараюсь сохранять дистанцию.

Феликс больше не улыбался, но Торис не мог этого видеть.

— Конечно, — отозвался он. — Спасибо.

В лаборатории уже сидело несколько их одноклассников и учитель, имени которого Феликс не знал, потому что он ничего не вел у их класса. Они поздоровались, преподаватель выдал им микроскоп, инструкцию по его сборке и работе и показал, где искать срезы. Пока Торис ходил за нужными им образцами, Феликс достал тетрадь и письменные принадлежности.

— Я соберу микроскоп, а ты пока напиши оборудование, цели, задачи и все такое, ладно? — попросил Торис.

Феликс кивнул, но Лоринаитис уже вернулся к работе, и он не был уверен, что тот заметил. Он, конечно, понимал, что так будет быстрее — Торис лучше разбирался в биологии, его еще Иван хвалил — а это уже само по себе кое-что значит — и приглашал на дополнительные занятия, просто так, для общего развития. Но Феликсу все равно было обидно. Раньше Торис обязательно предложил бы настроить микроскоп вместе и помог правильно написать все приборы, которыми они должны воспользоваться.

— Добавь еще увеличение объектива, — Торис склонился над его тетрадью, едва не касаясь щекой плеча Феликса. — Здесь это важно, потому что во второй части оно будет меньше.

— Окей, — он с трудом проглотил «типа» и «ну», но Торис, кажется, все равно заметил, как сильно смутился Феликс.

— Ты пока настрой резкость, а я перепишу, — Лоринаитис отодвинулся, прихватив его тетрадь, и Феликсу не осталось ничего, кроме того, чтобы выполнить поручение.

Потом они вместе разглядывали клетки различных растений, перерисовывали их в тетрадь, подписывали элементы и делали сравнительный анализ, ради которого пришлось перелопатить не только весь учебник, но и весь интернет. И если что-то Феликс и понял из всего, чем они занимались, так это то, что Торис собирается сдержать свое слово — он никогда не позволял себе лишнего, избегал прикосновений, разговаривал только по делу, почти не смотрел, а если вдруг они и сталкивались взглядами, цеплял на лицо фирменную вежливую улыбку, за которой Феликс ничего не мог увидеть. А ведь он собирался принять извинения Ториса и возобновить их дружбу! Неужели ему совсем-совсем не хочется?..

— Я устал, — откинувшись на спинку стула, простонал Феликс. — Торис, напиши все за меня, а?

— Ну уж нет, — рассмеялся тот. — Потерпи еще немного: вот допишем выводы, нарисуем ткани для второй работы — и больше сюда не вернемся. Феликс, которого я знал, никогда не сдавался на полпути.

— Я и не сдаюсь, — надулся Лукашевич. — Могу тут хоть до ночи с тобой просидеть, только ску-у-учно!

— И как же мне вас развлекать, Ваше Высочество? — изобразив реверанс из положения сидя, поинтересовался Торис.

— Расскажи мне забавную историю, — потребовал Феликс. — Что-нибудь смешное и… — он вдруг оборвал себя и посмотрел на Ториса, сдвинув брови.

Тот вздохнул и отвернулся.

— Давай вернемся к работе.

— Тотально, типа, согласен.

Феликс чувствовал, как кровь прилила к щекам и ушам, обжигая кожу красным. Забылся, расслабился и повел себя так фамильярно и неуместно! А теперь снова молчать и работать, и никакой дружбы, никакого доверия — опять у него ничего больше нет. Но ведь с ним же был Торис, он не чужой — и никогда не станет чужим.

Они закончили как раз перед тем, как учитель Карасуба — он пришел после окончания восьмого урока — объявил, что придется продолжить работу в другой день. Торис разобрал микроскоп, чтобы сдать его в первоначальном виде, а Феликс убрал препараты и привел в порядок рабочее место. Они закончили одновременно, и поэтому вместе вышли из лаборатории.

— Нам еще нужно закончить вторую работу и написать третью, — когда они вышли из здания школы, заметил Торис. — Если ты не хочешь снова оставаться после уроков, можем разделить вопросы, а потом обменяться тетрадями.

Феликс не хотел снова чувствовать себя так неловко, но предложение Ториса ему нравилось и того меньше. Ведь если он согласится — им никогда больше не выпадет шанса помириться. Разве Торис хочет оставить все как есть?