В известность о своем неудачном возвращении Вовка благоразумно никого не поставил, опасаясь насмешек. Вновь попрощавшись с матерью, утром следующего дня они втроем, Надя вызвалась провожать их до следующей пересадки, электричками тронулись в путь.
Трудна была дорога. Но все-таки на четвертые сутки Вовка с Вадимом, наконец, добрались до поселка в Нижегородской области, где располагался полк. С волнением в груди они в сопровождении начальника строевой части шли к командиру (вернее к исполняющему его обязанности). Им оказался стройный подполковник невысокого роста со строгим и усталым лицом. Встретил нас «путешественников» понятно без особого восторга.
— Все, уволить их к чертовой матери! — примерно таков был смысл его речи.
Когда надежда совсем покинула наших героев, подполковник внезапно спросил:
— Как, хорошо в Москве попили?
— Плохо товарищ полковник, — ответил Вовка, — если бы хорошо мы бы тут не стояли.
— А что так?
В глазах подполковника промелькнула какая то искорка, и Вовка вдруг понял, что вот он шанс уладить дело. Его словно прорвало, и стал рассказывать ему историю с БОМЖихой. Вадим стоял, растерявшись, а подполковник, слушая рассказ, разразился таким смехом, что едва не упал со стула. Ход был верный. От души насмеявшись над их похождениями, повторяя:
— Ну надо, бабу на водку поменяли, ай молодцы, — он, махнув рукой, отправил их в казарму ожидать отправки.
Казарма была полна свежеиспеченных контрактников, которые постоянно прибывали и прибывали. Многие жили здесь уже по неделе — две.
Оказалось, что такие горемыки не они одни. Познакомились с мужичком, проспавшим недели две назад свою отправку. Припил где-то в поселке, провалялся в лесу, пришел в полк, а команда его уехала. На свою беду мужик пропил еще и форму, а теперь безуспешно пытался получить новую.
На третий день нахождения в полку, приехала очередная партия и разместилась в соседнем кубрике. Один из вновьприбывших бросался в глаза. Высокий, тощий, молодой парень, с изможденным лицом и отсутствующим пустым взглядом. В тот день он остался один в своем кубрике.
Владимир увидел, как тот рылся в вещах, лежавших на кровати. Дело обычное. Но тут в кубрик вошел Витек, контрактник из старожилов казармы, вторую или третью неделю ждущий отправки, по совместительству являвшийся их зам. ком. Взвода. Он резко накинулся с кулаками на новичка что рылся в вещах.
— Ты, козел! Ты мой бумажник украл! — С этими словами Витек бесцеремонно залез вору в карман и действительно вытащил бумажник.
— Пацаны! — это Виктор обратился пришедшим с обеда обитателям кубрика, зашедшим за ним следом, — эта крыса мой бумажник украл. Он неделю назад уже приезжал, его тогда за крысятничество выгнали, а он опять приехал и опять за свое.
Вор стоял молча, словно невменяемый. А разъяренный Витек повалил его на пол и стал пинать ногами. При этом из избиваемого как из рога изобилия посыпались бумажники, документы и всякая всячина. Теперь все убедились, что пойман воришка — «крыса». На него накинулось сразу несколько человек. Его в мгновение раздели догола. Обыскали полностью. Нашли еще какие-то вещи. Разъяренные потерпевшие готовы были растерзать вора. Они бы и растерзали его, не появись в казарме офицер. Последний уложил одетого в костюм Адама воришку на койку, стоявшую прямо напротив Вовкиной, что позволило тому внимательнее разглядеть виновника торжества. Сразу кинулись в глаза его исколотые руки и по-прежнему отсутствующий, безжизненный взгляд — верные признаки наркомана. Его одежду, документы и личное дело, разъяренные контрактники утопили в сортире. Но на этом злоключения «крысы» не закончились.
Пришла пора идти на обед следующей партии, в которой находился и Владимир с Вадимом. Обед припозднился и когда насытившиеся «солдаты удачи» курили возле казармы, на плацу уже шел развод наряда. Со скучающе-усталым видом «срочники» слушали инструктаж офицера.
— Пацаны! — вдруг подкинул кто-то идею. — Пошли «крысу» воспитывать!
Тут уж дважды повторять не пришлось. Десятка два человек рвануло бегом на третий этаж казармы, где они жили. И уже через несколько секунд, подгоняемый пинками и тычками сослуживцев на порог казармы выкатился абсолютно голый парень. Под улюлюканье толпы он побежал прямо через плац, на котором полным ходом шел развод к забору части. Весь строй «срочников», как по команде, повернулся в его сторону, дивясь такому чуду, ранее не виданному. А виновник торжества стал перелазить через невысокий деревянный забор окружавший часть. Он не обратил внимания на колючую проволоку в один ряд небрежно накинутую на забор и зацепился гениталиями за колючку. Громко вскрикнув, он свалился мешком за территорией полка.
— Что тут творится?! — раздался голос майора, руководившего сборами.
— «Крысу» поймали, товарищ майор, — отвечали в один голос «поборники правосудия». — Вы бы на нашем месте разве не так бы поступили бы?
Майор не стал вступать в дискуссии, а просто подошел к забору, откинул доску, оказалось, что там имелась внушительная щель, и стал звать бедолагу обратно. Вскоре майор и голый парень вернулись к казарме. Вору дали одеть брюки и куртку «афганки», принесенные из казармы «срочников», те мыли этой одеждой полы. Брюки едва доходили «крысе» до колен, а рукава куртки оканчивались чуть ниже локтей. Большая часть пуговиц отсутствовала. Грязный, босой, избитый, без документов и денег, под свист и крики толпы вор отправился к КПП.
Дикая и варварская картина, для Владимира, бывшего юриста, показалась образчиком быстрого и справедливого суда и неотвратимой кары за содеянное. Не укради. Неважно кто и кем был раньше. Теперь, когда жизнь свела всех вместе, эта разношерстная толпа проявила куда больше благоразумия и справедливости чем сотни политиков, юристов, бизнесменов. Коллектив их, далеко не самых лучших, по меркам обывателя людей, оказался куда здоровее и честнее, нежели большинство коллективов «нормальных людей», живущих «как все», с которыми Владимиру приходилось иметь дело в мирной гражданской жизни.
Прошла еще пара дней, без особых приключений и эксцессов. Наконец наступил радостный и волнующий день отправки. Нашим героям, понятно не дали ни пайка, ни проездных. Просто сказали добираться вместе со всеми «зайцами». Партия была огромная, человек двести. Ясно, что билетов и прочего никто не проверял. Все в форме, все одинаковы, пересчитать их по головам проводникам было не под силу. Как обычно прикладывались к стакану. Вовка с Вадимом попали в компанию радушных Курчан и те всю дорогу потчевали их.
Некоторая робость возникла при пересечении Украинской границы (а поезд проходил по территории Украины) но проблем не возникло и тут, все прошло гладко, без сучка и задоринки. Пограничники проверяли только военные билеты.
Из соседнего вагона пограничники вывели двух завернутых в простыни девушек. Уж как их уговорили контрактники ехать, осталось загадкой, но пока то, да се, их одежды умудрились куда-то исчезнуть, по всей видимости, были пропиты. Документов у девчонок не было, вот их и высадили.
Потом, предстояло провести еще две ночи в Моздоке, под открытым небом, благо стояла жара и не было дождя. А после, всех не усадили в чрево огромного транспортного вертолета — «коровы» и доставили непосредственно в полк. Вполне естественно, что Владимир, да и Вадим тоже, испытывали некую робость от предстоящей встречи с отцами-командирами, как никак, а припоздали на две недели.
Все повторяется. Также как и пять лет назад, Владимир вновь стоял в строю под палящим солнцем на вытоптанной тысячами сапог, площадке перед штабом. Майор — начальник строевой части проверял списки прибывших и прочие необходимые формальности. Многих, особо ценных специалистов, как обычно, тут же забирали к себе командиры подразделений. Некоторых оставляли ждать на месте. По окончании переклички был задан как обычно вопрос:
— Всех назвал? Никого не пропустил?
Вот и пришло время, действовать, но Вадим куда-то запропастился. Он вообще имел привычку исчезать в нужную минуту. Однако, решив не мешкать, Владимир тут же назвался и объяснил, что отстал от поезда. И застыл в ожидании страшной ругани в свой адрес, а в глубине души приготовился к посадке в яму, но майор напротив, радостно подошел к нему и стал хвалить за то, что он вот, несмотря ни на что нашел силы добраться сюда, а вот остальные десять или больше человек, что отбились по дороге, так и не соизволили больше объявиться. Речь свою начальник строевой части произнес довольно громко, видимо в назидание прочим, после чего передал «блудного сына полка» в распоряжение загорелого до черноты невысокого майора со спокойными и мудрыми глазами. Это и был его новый командир мотострелкового батальона. Окинув взглядом свое пополнение, майор весело произнес:
