Немертвые гости королевства в разработке шпионов шли под кличками Местный, Мирный и Стройный. Имена, которыми они представились на границе, сочли придуманными, но оказалось, что, по крайней мере, Местный (его-то Иллидан и считал агентом Сильваны) не солгал. Заявившись в столицу, он сумел подтвердить свою личность показаниями живых знакомых и стал претендовать на наследство своих родственников, погибших во время нашествия Плети.
Местный при жизни был высшим эльфом, за что и получил соответствующую кличку. Аристократ, не слишком родовитый, но и не из последних. Впрочем, теперь это значения не имело, потому что в его верность короне не поверил бы даже ребенок: Местный был следопытом, потом служил Королю-Личу, затем предал его и сражался на стороне защитников Азерота, далее служил военачальником Сильваны, а теперь утверждал, что является вольным наемником. Угу, так Темная Госпожа его и отпустила. Мирный, старательно пресекавший конфликты Местного с не желающими пускать их в Квель’Талас приграничными стражами, при жизни был человеком, и его биографию шпионы пока выяснить не успели. Расовую принадлежность Стройного определить было затруднительно.
Приехали они, как успели выяснить агенты эльфенковой разведки, откуда-то с юга, возможно, прямиком из Подгорода. Сначала направились в Акерус, так пограничникам честно и сообщили, что работали на Могрейна, тамошнего главу ордена рыцарей смерти. Но пробыли там, оказывается, совсем недолго, только для поддержания легенды. Получалось, что направились в Квель’Талас они еще до объявления королевства нейтральным, что здорово усиливало подозрения. Сильвана могла успеть узнать от Гарроша о планируемом отделении заранее и вовремя подсуетиться. А может, у бывшей эльфийки тут вообще пол дворца своих шпионов.
Итак, Местный оформил наследство на дом на Рассветной улице, в тихой парковой зоне западной части столицы, от Плети почти не пострадавшей. Втроем немертвые очистили местность от наводнивших ее презренных, любителей напасть и похитить чужую магию. Обживались, вроде бы, вели себя тихо. Возможно, догадывались, что за ними следят: о способностях рыцарей смерти было известно мало и в основном – обывательские страшилки.
Как гласили шпионские отчеты, Местный и Мирный старательно изображали из себя обычных наемников в отпуске. Понемногу общались со старыми знакомыми Местного, по крайней мере, самыми храбрыми из них. Тренировались, устраивая в спарринги на мечах и при помощи своего странного колдовства. С упоением уничтожали презренных, которые жаждали их сильной магии, но боялись, и потому нападали всегда толпами. Ругались друг с другом, так что на всю округу было слышно и страшно, даже дрались.
Нередко подолгу молча сидели рядом, иногда готовили еду, хотя рыцари смерти вроде бы в ней не нуждались… Или все-таки нуждались? Занимались сексом. Этот пункт полудемон озвучивать эльфенку не стал, а то еще представит, как это у немертвых может быть, а в его возрасте о таких извращениях думать рано. Иллидан сам-то с трудом мог понять, как и, главное, зачем они это делали. Разве что для усыпления бдительности возможных шпионов, мол, мы почти ничем не отличаемся от вас, живых. Немертвым трудно оставаться в эльфийской столице незамеченными, вот они и притворялись любовниками, так как это настолько странно и шокирующе, что заподозрить в них еще и шпионов или наемных убийц уже невероятно. Хорошо прикидываются, достоверно.
Местный не раз орал Мирному, чтобы тот убирался. Или это была игра на публику, или полудемон был прав, и задание именно у Местного, а остальные не так важны. Может, они и не притворялись, а Местный своего реального любовника для прикрытия прихватил. Немертвый эльф пугающим шпионов потусторонним голосом предлагал второму рыцарю смерти «лечь в гроб и попросить, чтоб закопали», или «валить к своему Вариану». Шпионы предполагали, что он имел в виду короля людей Вариана Ринна, ведь Мирный, как представитель расы людей, мог, наверно, отправиться служить человеческому королю. Также эльф периодически посылал своего любовника к Королю-Личу, Дариону (вероятно, Могрейну), «обожаемой кучке костей» и некой Лериссе. Последняя, возможно, была связной: личность установили, а контакты с Сильваной или Гаррошем – пока нет. Может быть, ее использовали просто для отвода глаз.
После ссор выгнанный из дому Мирный отправлялся в расположенную на территории владений Местного беседку, которую занимал Стройный, никогда в конфликты рыцарей смерти не встревающий и выполняющий роль слуги. У них там была нехилая заначка выпивки и закуски, вторая раскладная кровать, набор ножей для резьбы по дереву, ветошь и точильный камень для ухода за оружием и доспехами, так что время до получения разрешения вернуться они проводили неплохо. Мирный писал на всеобщем письма той самой Лериссе в какую-то деревушку в Западном Краю, это на юго-западе штормградского королевства, по ним эту человечку и нашли. Описывал красоты Луносвета, излагал мысли о сельском хозяйстве в Квель’Таласе, сетовал на недоброжелательность и заносчивость эльфов, но был рад, что его любовнику здесь нравится. Шпионы письма скопировали и пытались расшифровать, но если Иллидан в своих предположениях прав, то эта Лерисса – пустышка, как раз для усыпления бдительности.
Иллидан даже сам сходил на них глянуть. Все-таки с его саргерасовым даром он мог увидеть больше: и скрытое за стенами, и истинные переживания. Попутно углядел пару шпионов, следящих за немертвыми гостями столицы: прятались неплохо, но заметить их можно было, особенно если кровожадные создания Повелителя Тьмы умели чуять потенциальных живых жертв.
Потусторонним голосом, лишенным эмоций, Местный называл Мирного деревенщиной и требовал, чтобы он, тупой крестьянин, не позорил его перед знакомыми. Мирный с еще меньшим энтузиазмом огрызался, гулкое эхо разносилось по парку, но слов полудемон не разобрал. Голоса у немертвых были, конечно, в страшном сне не приснится. Вроде и говорили негромко, а морозом до костей пробирало даже на приличном расстоянии. Иллидан вспомнил, как впервые услышал Артаса еще в Калимдоре: он тогда еле сдержался, чтобы не вздрогнуть.
Аура Стройного была невнятной бледной мутью, а у рыцарей смерти преобладали черно-серо-синие оттенки, часто появлялись красные. Когда Местный разозлился, весь его силуэт окрасился алым. Надо же, даже после смерти Высокорожденные такие темпераментные. Мирный пошел сбрасывать злобу, круша мечами тренировочный манекен, а потом тихо сидел в беседке со Стройным, весело сверкавшим в лучах закатного солнца отполированными костями. Иллидану в какой-то момент даже стало жалко этого Мирного. Чтобы ужиться с Высокорожденным, одних миролюбия и терпения недостаточно. Надменные аристократы, по крайней мере, живые, какие бы сказки они не рассказывали о важности интеллекта, образованности, достойного воспитания, красоты, хорошего вкуса и прочего, уважали в первую очередь, а также во вторую и в третью, силу. Именно силу. И если превосходить их по силе (в широком смысле: магической, военной, силе характера, властных ресурсах) в несколько раз – мигом закроют глаза на происхождение и манеры. Пока Мирный такой мирный и позволяет собой помыкать, хорошего отношения к себе не дождется. Лучше бы магию свою тренировал.
Вот откуда у рыцарей смерти магия льда? Кровожад так не умел, он магией Скверны и Тьмы занимался. Надо же, Нер’Зул - вроде бы всего лишь орк, злобная туповатая зверушка, а ведь с фантазией подошел к вопросу, обучил своих слуг азам управления стихиями. Шаман, кил’джеден его задери.
Итак, ругались немертвые по-настоящему и со вкусом, но это еще не значило, что они или только Местный не на задании. Следили за ними достаточно плотно, и, по уверениям шпионов, в ту ночь, когда был убит (если он и впрямь убит) Лор’Темар Терон, рыцари смерти и Стройный никуда не выходили. Они, конечно, могли незаметно отправить каких-нибудь вурдалаков, но тем не хватило бы ума пробраться скрытно и сжечь тело магией. А вот передать генералу послание от его бывшей начальницы, например, с предложением убежища и военной помощи, – запросто. Также нельзя было исключать вероятность, что задание у Местного было совсем другое, и он к нему еще не приступал, только подготавливал базу.
